Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

О'кей?

Джил хихикнула.

— Ты уже спел ей это?

— Да, а она дала мне кусок сыра… и просила передать Бену, что целует его. Кстати, есть кто-нибудь на кухне? Я только что вспомнил, что не ел пару дней. Или лет.

— Я думаю, там Рут, — сказал Бен, поднимаясь.

Майк удержал его.

— Эй, Дюк! Посмотри, не найдешь ли кого-нибудь, кто напек бы мне побольше пшеничных лепешек и нацедил галлон кленового сиропа.

— Конечно, — откликнулся Дюк, — я сделаю это сам.

— Нет уж, я не настолько голоден. Найди Тони. Или Рут. — Майк привлек к себе Бена. — Бен, я грокаю, что ты не совсем счастлив.

— Что? О, нет, мне тут хорошо.

Майк поглядел ему в глаза.

— Жаль, что ты не знаешь языка, Бен. Я чувствую, что тебя что-то смущает, но не могу видеть твои мысли.

— Майк… — вмешалась Джил.

Человек с Марса взглянул на нее, потом опять на Бена, и медленно проговорил:

— Джил сейчас рассказала мне о твоих проблемах, Бен… и это то, чего я пока еще не могу грокнуть полностью. — Он выглядел обеспокоенным и колебался так же долго, как в те времена, когда еще только учил английский. — Но я грокнул, что мы не можем проводить сегодня ночью Деление Воды. Ожидание. — Майк покачал головой. — Мне очень жаль. Но ожидание заполнится.

Джил села.

— Нет, Майк. Мы не можем отпустить Бена без этого. Кого угодно, но не Бена.

— Я не грокнул этого, Маленький Брат, — медленно проговорил Майк. Последовала длительная пауза — молчание, более напряженное, чем разговор. Наконец Майк с сомнением спросил Джил: — Ты говоришь верно?

— Вот увидишь! — Джил внезапно вскочила, села рядом с Беном и обняла его. — Бен, поцелуй меня и перестань беспокоиться.

Она поцеловала его первой. Бен почувствовал, как куда-то ушло все его беспокойство. Внутри словно разлился какой-то свет, не оставляющий места для недопонимания. Майк еще сильнее привлек к себе Бена и мягко сказал:

— Мы грокнем ближе. Сейчас, Джил?

— Сейчас! Прямо здесь и прямо сейчас… разделите воду, милые мои!

Бен повернул голову… и крайнее удивление выбило из него эйфорию: Человек с Марса каким-то образом умудрился остаться без следа одежды.

Глава 33

— Ну? — спросил Джубал. — Так ты принял их приглашение?

— Ха! Я стрелой помчался прочь! Схватил одежду, проигнорировал надпись на двери и помчался к подъемке, держа одежду в обеих руках.

— Вот как? Полагаю, если бы я был Джил, я бы обиделся.

Кэкстон покраснел.

— Я должен был уйти, Джубал.

— Хм… И что было дальше?

— Ну, я в темпе оделся, обнаружил, что забыл сумку, но не стал возвращаться. Я прыгнул в подъемку и едва не разбился. Знаете, как работают эти обычные подъемки…

— Не знаю.

— Да? Ну, в общем, если не нажимать кнопку подъема, то медленно опускаешься. Но я не опускался. Я падал — с шестого этажа. Когда я уже понял, что разобьюсь, что-то подхватило меня. Не сеть безопасности, а какое-то поле. Ко всему прочему я еще и чертовски перепугался.

— Ну так верь побольше в эту механику. Я вот больше доверяю лестницам. И уж только если это неизбежно, воспользуюсь эскалатором.

— Ну, возможно, в подъемке и не было поломок. Дюк отвечает там за безопасность, но что ни скажет Майк — для Дюка это словно евангелие — Майк загипнотизировал его. Он всех там загипнотизировал. Когда придет крах, это будет пострашнее, чем любая бракованная подъемка. Джубал, что мы можем сделать? Я чертовски беспокоюсь.

Джубал выпятил губы.

— И какой же именно аспект тебя тревожит?

— Да все!

— Вот как? Я-то понял, что ты наслаждался этим визитом… вплоть до того момента, когда повел себя, словно напуганный кролик.

— Ну… да, именно так. Майк и меня загипнотизировал. — На лице Бена было написано полнейшее замешательство. — Я не убежал бы, не случись этой последней вещи. Джубал, Майк сидел рядом со мной, его рука все время была на моем плече. У него не было возможности раздеться.

Джубал пожал плечами.

— Ты был занят другим. Не заметил бы и землетрясения.

— Глупости! Я же не закрывал глаза, словно школьница-малолетка. Как он это сделал?

— Это к делу не относится. Или ты хочешь сказать, что тебя шокировала нагота Майка?

— Да, и еще как.

— И это в то время, как сам ты сидел без ничего?

— Нет-нет! Джубал, у меня просто желудок не приспособлен для групповых оргий. У меня завтрак чуть не полез обратно. — Кэкстон поморщился. — Как бы вы себя почувствовали, если б посреди вашей комнаты люди стали себя вести, словно мартышки в клетке?

Джубал сплел пальцы.

— Вот тут какое дело, Бен. Это была не наша комната. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Таково универсальное правило всякого цивилизованного человека.

— И вы не находите такое поведение шокирующим?

— А это уже другой вопрос. Публичное соитие я нахожу безвкусицей, но это просто отражает то, что было вбито в меня в молодые годы. Значительная часть человечества не разделяет моей точки зрения. У оргий довольно древняя история. Но шокироваться? Сэр, меня шокирует только то, что задевает мои этические принципы.

— Вы считаете, что это — всего лишь дело вкуса?

— И ничего более. И мой вкус не более священен, чем прямо противоположный вкус Нерона. Даже менее священен: Нерон был богом, а я нет.

— Будь я проклят!

— Может и будешь… если проклятье вообще возможно. Но, Бен, это же не было публичным соитием.

— Что?

— Ты говорил, что все эти ребята состоят в групповом браке. Случай групповой теогамии, так это можно назвать. Вследствие этого все, что там происходило… или должно было произойти — тут ты был невнятен — не было публичным. «Ведь здесь нет никого, кроме нас, богов», так как же кто-то может быть оскорблен?

— Я был оскорблен.

— Твой апофеоз был неполным. Ты сам сбил их с толку. Ты сам спровоцировал их на это.

— Я? Джубал, я не делал ничего подобного.

— Ну ты и жук! У тебя был случай все понять, едва ты вошел туда. Ты сразу увидел, что их обычаи — не твои. Но ты остался, насладился благосклонностью одной из богинь, вел себя с нею как бог. Ты знал цену, и они знали, что это ты знал. Их ошибка была в том, что они приняли твое лицемерие за чистую монету. Нет, Бен, Майк и Джил вели себя пристойно. Это ты их оскорбил.

— Проклятье, Джубал, вы все ставите с ног на голову! Я совсем запутался… Я сбежал, потому что должен был это сделать! Меня чуть не вырвало!

— Теперь ты заговорил о рефлексах? Любой человек старше двенадцати в таком случае стиснул бы челюсти, нашел бы ванную, и после того, как полегчает, вернулся бы и извинился перед компанией. Это не было рефлексом. Рефлекс выворачивает желудок, а не указывает дорогу ногам, не заставляет хватать вещи, не проводит сквозь двери и не толкает в дыру подъемки. Страх, Бен. Почему ты испугался?

Кэкстон долго молчал. Наконец он вздохнул и сказал:

— Я знал, что вы докопаетесь до этого… Я — ханжа.

Джубал покачал головой.

— Ханжа считает, что его понятия о приличиях естественны для всех. Это не подходит к тебе. Ты приспосабливаешься ко многому, что не отвечает твоим понятиям о приличиях, тогда как истинный ханжа нанес бы оскорбление этой прекрасной татуированной леди и вышел бы вон. Копай глубже.

— Все это выбило меня из колеи.

— Я знаю, Бен, и от души сочувствую. Давай-ка рассмотрим одну гипотетическую ситуацию. Ты упоминал женщину по имени Рут. Предположим, что Джиллиан бы не было. Допустим, с тобой были бы Майк и Рут, и они предложили бы тебе то же самое. Ты был бы шокирован?

— Да, конечно. Это шокирующая ситуация, хотя вы и утверждаете, что это дело вкуса.

— Насколько ты был бы шокирован? Дошло бы до тошноты? До панического бегства?

Кэкстон призадумался.

— Черт вас возьми, Джубал. Хорошо, я просто нашел бы удобный предлог, чтобы выйти на кухню или еще куда, а потом ушел бы из Гнезда как можно быстрее.

— Очень хорошо, Бен. Вот мы и докопались до причины твоего бегства.

— Как это?

— Какой элемент изменился?

Бен довольно долго сидел с несчастным видом, потом признался:

— Вы правы, Джубал. Это все из-за Джил. Потому что я люблю ее.

— Близко, Бен. Но не в десятку.

— Почему?

— Не любовь заставила тебя бежать сломя голову. Что такое любовь, Бен?

— Ну уж, избавьте! Каждый, от Шекспира до Фрейда, сунул в это нос, и никто еще до сих пор не смог толком ответить. Я знаю только, что она причиняет боль.

Джубал покачал головой.

— Я дам точное определение. Любовь — это такое состояние, когда счастье другого человека становится необходимым условием твоего счастья.

— Я принимаю это… — медленно проговорил Бен, — потому что именно так я отношусь к Джил.