Опасные забавы - Джулия Гарвуд

— Но ведь там была ее мать.

— Наивная, как всегда… во всяком случае, так считает Кэрри. В тот момент бабушка Лола бегала в школьный медпункт за валерьянкой, но даже сиди она рядом, не заметила бы ничего, потому что не хотела замечать. В процессе утешений как-то само собой вышло, что Джилли рыдает у директора на груди. В какой-то момент она посмотрела через его плечо на Кэрри и улыбнулась улыбкой одновременно торжествующей и плотоядной. Позже, провожая всех до дверей, мистер Беннет обещал исключить Хизер за наговоры.

— Ого!

— Говорю тебе, Джилли всегда умела вертеть мужчинами. Большинство из них теряли из-за нее голову, звонили в любое время дня и ночи. Иногда Кэрри пробиралась в бабушкину спальню, к другому аппарату, и подслушивала. Мужчина плакал и унижался, а Джилли, бросив трубку, хохотала, довольная. Ей нравилось играть мужскими сердцами. Секс — одно из самых действенных орудий манипуляции. Больше всего ей нравилось разбивать семьи. Нетрудно догадаться, чья была первой.

— Мистера Беннета?

— Именно.

— И все это еще в школе? Эвери молча кивнула.

— А как потом обернулось дело с Хизер?

— Понятно, что она не явилась на коронацию и по традиции корону присудили первой фрейлине. Думаешь, Джилли на этом успокоилась? Как бы не так! Ей была не в радость корона, на которую имела шансы и другая. Эту другую следовало наказать за дерзость, и потому втайне она при каждом удобном случае изводила несчастную Хизер. У нее была на это своя метода: жертве дается передышка, и когда та вздохнет свободно, думая, что мучение кончилось, все начинается снова. Как-то раз после такого вот затишья Хизер вернулась домой из школы и нашла свою любимую детскую игрушку в жутком состоянии — ее щедро полили кислотой. Понятно кто?

Джон Пол кивнул.

— Узнав об этом, на другой день Кэрри зашла домой к Митчеллам. Отец был дома, вынужден был остаться, поскольку дочь была на грани нервного срыва. Кэрри прямо сказала ему, что Джилли не остановится и что единственный шанс для него помочь Хизер — это увезти ее из города и никому не говорить куда. К тому времени бедняжка уже ходила на курсы психотерапии. Психотерапевт тоже считал, что ей полезно сменить обстановку, так что после зимних каникул она не вернулась в Шелдон-Бич.

— Надеюсь, это поставило точку на всей истории?

— Не надейся. Некоторое время спустя отец Хизер подал жалобу в полицию: у него то и дело пропадала корреспонденция. Он решил выследить вора и обнаружил, что это Джилли. Открыв почтовый ящик, она просматривала письма, выясняя, где теперь Хизер.

— Упорная особа.

— Еще какая! А расчетливая просто на удивление. Вообрази, она не позволяла вольностей ни единому парнишке в школе и слыла недотрогой. Никто ни на минуту не усомнился в физической чистоте самой безнравственной девицы в городе, и только среди более старшего поколения ходили кое-какие слухи. В результате история с Хизер еще больше укрепила ее популярность. Ту заклеймили, а Джилли превознесли до небес, как оболганную добродетель. Тебе это нравится?

— Не слишком.

— Выпить не хочешь?

Джон Пол поразмыслил. Странное дело, после услышанного сама мысль об алкоголе была противна. Он взял себе и Эвери по бутылке воды, чтобы смыть неприятный привкус во рту.

— Послушай, неужели родители Джилли не видели, что с ней что-то не в порядке? — спросил он, когда они снова уселись.

— Родители! Отец бросил семью, когда дети были еще маленькие, и с тех пор о нем не было ни слуху ни духу, а мать, то есть моя бабушка Лола, жила в воображаемом мире, мире розовых красок и идеальных людей. Что бы Джилли ни натворила, у нее всегда находилось для этого извинение.

— Даже когда она забеременела еще в школе?

— Конечно. Между прочим, эта беременность и спасла бедняжку Хизер — у Джилли появились другие заботы, и она оставила мысли о дальнейшем преследовании. О ребенке и речи не шло, но когда она наконец обратилась к доктору, для аборта было уже слишком поздно. Пришлось рожать. Едва покончив с этим, Джилли сбежала неизвестно куда. На этом дневник кончается.

— А ребенок… то есть ты?

— Меня забрала из роддома бабушка. Это был тяжкий удар, после которого она наконец прозрела: собрала вещи Джилли и выбросила в мусорный бак. Опустошая платяной шкаф, она обнаружила на самом дне в углу коробку с письмами Хизер отцу и… угадай что?

— Кислоту?

— Правильно. В колбе оставалась еще половина — более чем достаточно, чтобы изувечить или даже убить человека. Джилли никогда окончательно не отказывалась от мысли о мести. Она и теперь просто ждет подходящего момента.

Неожиданный удар грома заставил Эвери подпрыгнуть и сжаться. Она бросилась к окну. Небо обложили тяжелые темные тучи. Молнии сверкали еще в отдалении, но гром звучал все ближе. Не отрывая взгляда от этой мрачной картины, Эвери продолжала:

— Кэрри считает, что при всей своей ловкости Джилли была тогда не слишком умна — просто у нее в распоряжении был хороший арсенал, и она без зазрения совести им пользовалась. Но с годами ее дьявольская натура созрела, а гнусные таланты отточились. Кэрри думает, что теперь ни один мужчина не устоит перед ней.

— Ты не можешь в это верить!

— Сама жизнь показывает, что это так. Взять хоть Скаррета. Наверняка Джилли вертела им, как хотела. Мне было пять лет, когда они вдвоем явились забрать меня у бабушки. Джилли предложила ей откупиться, если хочет, чтобы я оставалась в доме. К счастью, Кэрри еще не уехала, хотя именно в тот день собиралась в Калифорнию. Она без долгих слов вытолкала Джилли за дверь. Хотя скандал был ужасный, Скаррет остался в стороне… до поры до времени. Помню, Джилли кричала: «Тебе конец, Кэрри!»

— А где была ты?

— Понятия не имею. То есть знаю, конечно, но только со слов Кэрри. Она нашла меня под кроватью. У меня у самой это выветрилось из памяти, видимо, от ужасного потрясения. Кэрри пообещала тогда, что это не повторится.

Эвери выпила воды, чисто механически закрутила крышку, отставила бутылку и снова устремила взгляд в окно. На ладони — там, где она сжимала пробку, — остался глубокий след.

— Но повторилось?

— Да.

Джон Пол молча выслушал рассказ о том, что случилось четырнадцатого февраля, много лет назад. Закончив, Эвери выпила еще воды и повернулась к нему с бледной улыбкой.

— Ну вот, теперь ты знаешь.

— Да уж…

— И что скажешь?

— Что ей место в психушке строгого режима.

— Я не об этом.

— Тогда о чем?

— О том, не жалеешь ли ты.

Они как будто играли в вопросы и ответы, и найти правильный ответ было не легче, чем человека, который прячется где-то в забитой вещами комнате: холодно, холодно, еще холоднее…