Якорь - Наталья Караванова

— Знаю.

Игорь обеспокоено провел пальцами за левым ухом у Сашки. Но имплантанта там не было. Конечно, она же пен-рит. Чужеродные пластиковые объекты, зашитые под кожу, не умеют заменяться аналогами. Интересно, что бы с ней было, если бы имплантант оказался на месте? А если бы она была и впрямь подключена к сети? Да чушь! Какая инфосеть? На этой хорошо экранированной планете чужаков…

Но что-то в словах биолога, несомненно, есть.

— Откуда бы? — заинтересовался любопытный ученый. Игры с виртуальностью никогда не поощрялись. Полное подключение используется только в самых редких случаях, которые по пальцам можно пересчитать.

Игорь повернул к нему хмурое лицо:

— Однажды пришлось одного такого реанимировать. Это еще во время войны.

Алекс прикинул: тогда доктору должно было быть лет семнадцать-восемнадцать.

— Интересно…

— Ничего интересного. Это был один из гведи. Наши его сбили, корабль получил серьезные повреждения, но в результате какой-то ошибки программы парень остался в состоянии полного погружения. Чувствовал он себя вполне здоровым и способным дальше вести бой. А вот ноги у него были уже раздавлены. И крови много потерял. В сущности, был в бреду, но не осознавал этого. И что в плен попал — тоже не понял: мы боялись разъединить контакт с ИскИном катера. Не знаю, что с ним потом стало…

Игорь покривил душой — судьбу своего первого «крестника» он знал. Судьба была незавидной.

— Да я о другом. Интересно, если это действительно что-то похожее на полное погружение, не повредит ли ей, если мы взлетим сейчас?

Игорь был вынужден признать:

— Не знаю. Но пока непосредственной угрозы жизни нет… я бы немного подождал.

Сашка вновь нахмурилась, зашевелила губами.

Да. Похоже на виртуальность. Вот только с чем она здесь соединилась? При отсутствии инфосети? И даже при отсутствии соответствующего имплантанта? Скорей уж, галлюцинации…

Велчи была близко — и далеко. В ее глазах плескалась боль. Я не ошиблась. Что-то случилось с моей подругой. Что-то пошло не так. Я вновь попыталась заговорить с ней. Позвать-то она меня позвала, а вот слышать упорно не хотела.

— Велчи! Посмотри на меня! Ты меня видишь?

Хлопает глазами, но вглядывается, вглядывается…

— Кто? — спрашивает растерянно.

— Я, Саша. Ты же меня звала!

— Саши нет… она улетела…

Космос! Сколько горечи… выходит, я ее бросила там, одну! Я ее оставила на беду, на боль в голубых глазах. Почему я о ней даже не вспомнила за все это время? Игорь, это он меня увез… да нет, если бы я не хотела, меня бы и Вак с планеты не сдернул. Я ее оставила там. Я думала, под приглядом Бюро космических исследований с ней ничего не случится. Я понадеялась на того врача, ее куратора. Как его звали? Что же он недоглядел? Как получилось, что Велчи теперь зовет меня — сквозь время и пространство. Наплевав на мое нечаянное предательство.

— Велчи, Велчи, это я, я здесь. Рядом. Слышишь меня?

— Как…

Теперь в ее голосе неподдельный испуг. Но боится она не за себя. За меня.

Пауза. Она отворачивается, ссутулившись.

— Как они тебя поймали?

— Кто?

Она снова смотрит на меня тускло и странно.

— Те, кто убил доктора Гарсари, те кто похитил меня и других.

— Велчи. Расскажи подробно!

Она стоит, закусив губу, — призрак на холодном ветру у самой границы воды. Как же трудно было сюда добрести, доплыть!

— Я не помню. Я забываю, как ты забывала. Но… это самое начало пока. Я теряю, но пока что-то сохранилось…

— Расскажи!

— Днем. Несколько дней назад. Может, неделю… Меня забрали из больницы. Я бы ни о чем не заподозрила, если бы не увидела Адачи. Они его в подсобку запихнули, ударили чем-то тяжелым. А он пришел в себя и выбрался. Прямо перед нами… и его убили, запихнули обратно. Я… не могла с ними спорить. Даже знак подать не могла.

Верю. Если нож у горла. Или если бинк под ребро. Мало у кого хватит духу спорить. Почему-то вспомнился мой последний день на Флоре. Как меня пришли убивать.

— Я понимаю, Велчи. Скажи, ты все еще на планете?

Если она передаст приметы, где ее искать, то я, как только окажемся на орбите, сообщу их Курту или Ваку. Они найдут способ выручить мою незадачливую подругу.

— Нет, — развеяла она мои надежды, — в космосе. Я не знаю, что за корабль. Саша, все дни сливаются… этот свет… как пытка. Каждый день одно и то же!

— Что за свет, Велчи?

Как она оказалась в космосе? Второй отдел, да и споки, что, вообще мышей не ловят? Почему не отследили телепортатор? И как ее искать?

И кому мы еще нужны, пен-рит? Зачем столько усилий? И почему меня собирались убить, а ее похитили? Неужели только из-за того, что она не завершила трансформацию? Кому я помешала?

Над этим вопросом думали не только мы с Игорем. И Вак, и что важно, Майкл. И что надумали? Кажется, самым рациональным выводом было то, что меня убирали как ненужного свидетеля. Но это не объясняет, почему тогда похитили Велчи, да еще так рискуя. Чем она отличается от меня? Кроме стадии трансформации?

— Свет в глаза. Приходят. Сажают в кресло. Потом этот синий свет… больно, Саша! Так больно…

— Кто приходит? Велчи, я не смогу тебе помочь, если не буду знать! Кто приходит?

— Они, как врачи. В белом… Я не знаю кто они!

— Что говорят? Что делают?

— Они, наверное, ученые. Тут полно приборов. Я не могу разглядеть, не успеваю. Свет начинается сразу, как они сажают меня в кресло. Закрепляют чем-то руки и… это каждый день! Я не помню, чтобы было по-другому.

— Что говорят?

— Ничего. Научные термины, цифры. Иногда шутят. Но редко.

— Велчи, скажи еще что-нибудь… хоть что-то. Мне нужно знать!

Она вдруг шагнула вперед и вцепилась мне в руки, зажмурившись. Поначалу я удивилась и даже немного испугалась. Потом…

Синий свет бил в глаза. Невыносимо режущий синий свет. Голоса… действительно, цифры и термины, ничего кроме.

Боль появилась с небольшим запаздыванием, словно ее сначала забыли включить, а потом одумались. К моим давним ощущениям она не имела отношения. Другая боль. С той, с которой я жила последний год перед окончательной трансформацией, вполне можно как-то существовать. Эта…

Как бы в подтверждение один из палачей добродушно сказал:

— Что-то сегодня тихо!

— Умаялась в прошлый раз…

— Дайте ей обезболивающего, ведь умрет же!

— Пока терпит! Видишь же, терпит!

— Хватит болтать! За дело! Проверьте каналы воздействия…

Боль мешает думать. Велчи, как ты это терпишь?

Снова что-то меняется. Чье-то неловкое плечо на миг закрывает свет, и я вижу эмблему на стене — лаконичное изображение орла, атакующего добычу. Знакомый символ. Это не ФСМ, это наши. Армия. Почему?