Ракетная рапсодия - Семен Лопато

— Шестой ряд, слева от прохода, на любое свободное место.

Просунувшись в щель, быстро пройдя по проходу, сев с краю в шестом ряду, подняв глаза, он увидел плотного упитанного человека с лоснящимся улыбчивым лицом и глазами-щелочками; отойдя от микрофона, видимо только что закончив речь, он стоял, словно с любопытством чего-то ожидая; голос в динамиках назвал чью-то фамилию; с довольной, какой-то благостно-хитроватой улыбкой наблюдая кого-то двигавшегося к нему из зала, чуть подождав, обернувшись к референту, он взял у него пластиковую коробочку и удостоверение; подошедший награжденный, словно только сейчас заметив награждающего, как будто он не знал, с кем идет встречаться, и, выйдя из-за угла, вдруг нос к носу столкнулся с лучшим другом, в необычайном оживлении схватив его руку, тряс ее двумя руками с выражением какой-то особой интимности, как будто не существовало зала, наблюдавшего за ними; делая это с какой-то скоростной радостной устремленностью, словно у него набралось ворох новостей, которые следовало немедленно обсудить с этим человеком, но крайняя спешка и необходимость бежать куда-то (предполагавшаяся также в собеседнике) не давала ему возможности это сделать, награждающий, словно только радуясь такой сердечности и все понимая, безудержно-широко улыбался в ответ; наконец отдав награду, он повернулся за следующей; в динамиках прозвучала новая фамилия; награжденный, который в противоречие своему секундной давности виду никуда не убежал, а быстро сел на свое место, на секунду замерев, быстро-отстраненно повернулся и что-то сказал своему соседу; следующий награжденный уже поднимался на помост. Процедура повторилась второй раз и третий, награжденные следовали один за другим; бездумно наблюдая происходящее, Сергей машинально отслеживал их, некоторые были ему неизвестны, лица других казались смутно знакомыми; судя по всему, это были люди из числа деятелей культуры и искусства второго ряда. После того как награду получил бесцветно-благородный седовласый человек, в котором он узнал главного режиссера одного из старейших, но не пользующегося особой популярностью московских театров, процедура на секунду остановилась, на сцене произошло движение; обернувшись к референту, увидев, что тот только опускает на стол поднос с новой порцией коробочек, человек покорно остановился, ожидая; динамик после паузы вновь назвал фамилию, но уже с какой-то другой формулировкой; награждающий, сменив хозяйски-радушную улыбку на отечески-приветливую, вновь повернулся к залу; первым награду подошел получать офицер в мундире МЧС. Некоторые из награжденных были в мундирах, некоторые без; не тряся подолгу руку награждающего и не заводя с ним никаких разговоров, один за другим они получали награды, процедура пошла быстрее. Заторможено наблюдая за ними, вдруг услышав свою фамилию, Сергей встал и пошел к сцене; поднявшись на нее, видя перед собой человека с коробочкой, который оказался ниже ростом, чем казался из зала, подойдя, он взял у него награду; пожав ему руку, сказав «служу Отечеству», на секунду ощутив на себе его взгляд, в котором, впрочем, было вполне благодушное дружелюбие, повернувшись, он пошел назад; сойдя с помоста, идя к своему месту, он на секунду поднял глаза; увидев человека, идущего ему навстречу, лицо его было ему знакомо, секунду спустя они, поравнявшись, мельком взглянули друг на друга; это был человек, пытавшийся схватить его в Минске на вокзале и арестовывавший его на поляне. Несколько секунд спустя, сев на место, он наблюдал его идущим назад: свернув с прохода, он сел двумя рядами впереди. Церемония продолжалась, ордена получили еще несколько человек; отдав последний, человек, подойдя к микрофону, сказал короткую речь; под аплодисменты все встали, сошедшего с помоста человека обступили какие-то люди; замешкавшись в проходе, общей массой вынесенный из зала, стоя в холле среди людей, которые не расходились, ожидая какого-то продолжения церемонии, машинально он отошел к стене. Кто-то что-то сказал, люди разом двинулись вбок и в сторону лестницы; пойдя за ними, пытаясь разглядеть только что увиденного им человека, вслед за толпой по лестнице он сошел на нижний этаж; люди шли анфиладой комнат, пространство расширилось, в открывшемся зале виднелись фуршетные столы. Не желая заходить туда, но зайдя, нигде не видя нужного ему человека, выйдя обратно, он отошел к стенке; новые группы людей шли мимо, некоторые, зайдя в зал, увидев, что еще ничего не начинается, возвращались обратно; что-то произошло, из зала раздались какие-то звуки, люди вновь потянулись туда, отдельные группы еще шли по коридору; бездумно успевая разглядывать их, он опустился на раззолоченную, обитую красным бархатом скамейку. Глядя на людей, проходящих в обе стороны мимо, ничего не замечая в них, в какую-то секунду почувствовав справа от себя на скамейке чье-то присутствие, он повернулся — человек из Минска сидел рядом с ним. Внимательно глядя на Сергея, словно не придавая этому особого значения, хотя все уже давно поняв и уяснив для себя, равнодушно-мимоходом он встретил его взгляд.

— Ну здравствуй.

— Здравствуй.

— Встретились, значит, все-таки.

— Да.

— В Москве, значит, живешь.

— Живу.

— И минным делом, что ли, вправду занимаешься?

— Так же вправду, как и ты.

— А чем?

— Радиоэлектроникой в научном институте.

Словно пропустив мимо ушей эти слова, секунду помедлив, жестко-внимательно он поднял на него взгляд:

— Ты Вовчика завалил?

— Я.

— Повезло тебе. Киевский поезд, которым ты уехал, с запозданием отходил, его уже с табло сняли, только на следующий день тебя отследили, когда ты уже по Украине катил, там тоже самую малость не успели. А теперь, значит, ты здесь, ордена получаешь.

Слабо усмехнувшись, подняв голову, Сергей бездумно взглянул мимо него.

— Мстить будете?

— Прикажут — будем.

— Так вы ж вроде и без приказа…

— Если б без приказа, тебя б давно на свете не было.

— Не сомневаюсь…

Секунду помедлив, словно преодолевая внутреннее сопротивление, отстраненно, он как бы невзначай взглянул мимо Сергея.

— Мастера привезли уже?

— Да. Сегодня утром похоронили.

Зная, что не должен, он на секунду поднял на него глаза.

— А Вовчика?

Кажется, не желая отвечать, но вынужденный, тот так же отстраненно-коротко взглянул куда-то в сторону.

— Завтра. У него мать в Смоленске, сегодня должна приехать.

— Черт…

На секунду сжавшись, несколько мгновений в бессилии глядя в пол, встрепенувшись, желая что-то спросить, он повернулся — человека рядом с ним на скамейке уже не было. Подняв голову, он увидел, как тот уходит — спокойным шагом, не обращая внимания на то, что было вокруг, налево, прочь от банкетного зала; шумная толпа людей, оживленно разговаривавших друг с другом, заслонила его, из коридора шли еще какие-то люди, в зале, кажется, что-то началось; несколько минут просидев на банкетке, наблюдая каких-то людей, еще спешивших в зал мимо него, он встал; тем же путем направившись к выходу, беспрепятственно пройдя все караулы и выйдя из здания, миновав пустое, залитое солнцем пространство, он вошел в какой-то переулок; долго идя кривыми, ветвящимися улочками, машинально попав под арку дома, он зашел в какой-то дворик; увидев в углу детской площадки деревянную скамейку, он сел на нее. Идти дальше было некуда. Путешествие было окончено. Обдумывать больше было нечего, все приговоры были зачитаны, все осиновые колы были вбиты; под дырявой тенью листьев, глядя на залитые отраженным солнцем непрозрачные стекла дома напротив, он просидел несколько минут. Прежняя жизнь была окончена, начиналось что-то вроде жизни после смерти, которой тоже надо было жить; подождав немного, чтобы не выдать себя голосом, почти автоматически достав телефон, он набрал номер Андрея; очень быстро, почти после третьего гудка, близко, как будто рядом, он услышал его голос.

— Привет. Я в Москве. Все, что надо было, выполнил. Ты в курсе?

— В курсе. В смысле, что выполнил. Что в Москве, еще не в курсе. Вчера Сергачев был, говорил, что все вроде складывается нормально. С возвращением.

— Надо переговорить. Я к тебе на «Измайловскую» могу подъехать, если ты не против, посидим где-нибудь у дома или в парке.

— А я на работе.

— Хорошо, тогда я сейчас подъеду.

— Да, конечно, подъезжай, без вопросов.

Встав со скамейки, выйдя из дворика, наугад двинувшись в ту сторону, где, как ему казалось, был проспект, переулками выбравшись на одну из центральных улиц, он поймал такси; без труда, быстро и свободно выехав из центра, разогнавшись по Садовому кольцу, за несколько минут он доехал до нужного поворота; попросив остановиться, как только здание института показалось вдали между домами, выйдя из машины, по старому каменному мосту над железнодорожными путями, вниз но безлюдной узкой улочке добравшись до здания, магнитной карточкой он открыл турникет; в пустом холле из шести лифтов работал один. Ожидая его, внутренне собираясь для разговора с Андреем, он прислонился спиной к стене; поднявшись на шестой этаж, идя по полуосвещенному холлу, слыша негромкие голоса схемотехников, переговаривавшихся в лаборатории, дверь которой была открыта, повернув в коридорчик, он зашел в кабинет; пожав руку сидевшему за столом Андрею, он сел на один из стоявших боком к столу стульев. Откинувшись к спинке, видя обращенный к нему спокойный взгляд Андрея, отложившего в сторону пачку счетов на комплектующие, которые тот перед этим рассматривал, сам автоматически включившись в принятую между ними манеру, по которой все вопросы полагалось задавать отрешенно-скучающим тоном, повернувшись он взглянул на него: