Сломанная печать - Иванна Осипова

— Я чувствовал… Ма́ри, родная моя.

От голоса становилось тепло. Хотелось свернуться калачиком и спать долго-долго. Если бы не тянущая боль внизу живота. И казалось, что болит всё тело, горит огнём кожа. Болью отозвались ноги, когда Марису погрузили в воду. Перед этим бережные руки стянули мокрое рваное платье. Эти же руки смывали кровь и грязь, осторожно касались разбитой губы и носа. Изредка из серой пелены выплывало строгое лицо Северина с плотно сомкнутыми губами. Она видела его потемневшие серые глаза и ей становилось страшно. Он молчал. И это было ужаснее боли и пустоты. Мариса думала, что Рин сердит на неё, только не помнила за что, но чувство вины комком стояло в горле. Она заснула тут же, как голова упала на подушку. Мягкий кокон одеяла довершил дело и вместо серого тумана Мариса провалилась в черноту. На время её не стало в этом мире.

Первое, что она увидела, когда очнулась — мужская рука с узкой кистью и пальцы, сжимающие куб ментала. Мариса выглянула из-под края одеяла и встретилась с тревожным взглядом Рина. Маг сидел на краю постели.

— Ма́ри… — он выдохнул, точно сбросил с плеч тяжелейший груз.

— Рин… — потянувшись к нему, она обхватила мага за шею, прижалась к груди, осознавая, что на ней надета одна из туник Северина.

Что-то внутри окончательно сломалось, выпуская на волю слёзы и слова. Мариса рассказала ему всё, что произошло, начиная с жизни на острове в имении Юингов, Дозорной Башни и заканчивая побегом от Лироя через зимний лес.

— Так это был Фолэнт, — звенящий льдом голос Рина напугал и саму Марису.

— Да. И он попытался снова…

Искривлённый, с мятыми гранями куб ментала полетел на пол из пальцев мага. Всё время, пока длился рассказ, Рин сжимал его в руке. Он обхватил ладонями лицо Марисы, заглянул в глаза.

— Больше никто не обидит тебя. Забудь о них. Их нет. И не будет.

— Лирой убийца. Он способен на многое. Тогда, давно, я слышала, как он говорил об убийстве любовницы отца и бастарда. Они сделали это вместе со старшим братом. Лирой угрожал убить тебя.

— Потом. Всё потом, родная, — Рин чуть коснулся губами разбитой губы Марисы. — Ты подробно расскажешь, что знаешь о Фолэнтах.

— Хорошо, — почувствовав, что устала, она снова легла. — Ты не злишься на меня? Я глупая, что поверила Грасии. Три недели переживала и предчувствовала беду, которая пришла совсем не с той стороны.

— Я сердит на себя, что оставил надолго одну. У тебя болит что-нибудь?

— Немного живот, ноги и замёрзла. Отлежусь. Это не смертельно.

— Я приведу лекаря, — поднявшись, он поправил одеяло, потёр ладонью лоб.

Стук в дверь застал их врасплох. Оба, переглядываясь, замерли. Северин мягко ступая подошёл к двери и выглянул в коридор.

— Это я! Келена! — горячо зашептала стихийница. — Мариса не ночевала в комнате и весь день не могу найти. Уже поздний вечер. Приходил Лирой Фолэнт. Злой, как огненный элементаль. Искал Марису. Нехорошо это.

Значит, она проспала почти сутки. Мариса и не заметила, как пролетело время. И Лирой жив, зол и готов разорвать беглянку на кусочки. Одним движением Рин затянул стихийницу в комнату.

— Ничего не говори Лирою. Не знаешь и всё, — строго велел маг.

Келена круглыми глазами смотрела на подругу, зарывшуюся в одеяло. Вид, должно быть, у той был пугающий — бледная, с синяками и ссадинами на лице, с испуганными заплаканными глазами.

— Что-нибудь принести? — Келена понимающе кивнула.

— Одежду, — Рин задумался. — И найди магистра Дэя. Приведи его.

— Ох, Рин! — Мариса хотела возразить, но один взгляд ментала — и она замолчала, спорить не было сил.

Очень быстро Келена вернулась с маленьким дорожным мешком, где нашлось всё — от белья до верхнего платья.

— Сапожки остались у… там остались, — Мариса втянула голову в плечи.

— А тебе и не нужно никуда ходить, — вкрадчиво напомнил Брум. — Принесу новые, когда станет безопасно.

Буквально через полчаса раздался уверенный стук в дверь. Мариса успела задремать и тревожно подняла голову. Виктор, оглядев комнату и смятую постель с лежавшей на ней притихшей девушкой, довольно бесцеремонно оттеснил Северина, поставил лекарский чемоданчик на стул и сел рядом. Лицо магистра выражало суровую решимость.

В тишине он осмотрел разбитое лицо, тут же залечив ссадины. С помощью чар эмпата проверил состояние тела — медленно провёл ладонями сверху вниз. Нахмурился, бросив недовольный и оценивающий взгляд на Брума.

— Марису похитили, — тот сохранял отстранённое спокойствие в присутствии посторонних, но губы ментала дрогнули на мгновение. — Она сильно пострадала? Насилие… — Рин не договорил, а Мариса покраснела, отводя глаза.

— Сейчас насилия не было, — сухо ответил Виктор и полез в чемоданчик.

Они молча наблюдали, как лекарь достаёт флакончик с бесцветной жидкостью. Один укол подушечки пальца Марисы — и капля крови окрасила раствор в насыщенный изумрудный цвет. Руки магистра Дэя задрожали, лицо побагровело, но он так же неторопливо и аккуратно спрятал флакон в чемоданчик.

Выпрямившись, Виктор сжал кулаки, ноздри раздувались от еле сдерживаемого гнева.

— Мерзавец! Ты обесчестил мою девочку! — его бросок на Северина оказался неожиданным и придавил того к столу. — Она ждёт ребёнка! И ты признаешь его или я уничтожу тебя. Будь ты хоть Брум, хоть сам король!

Северин опустил руки и не защищался. На растерянном лице мага вспыхнули алые пятна. Лекарь тряс невысокого натянутого струной ментала, точно тот почти ничего не весил.

— Негодяй! Ты совратил её.

Слова магистра Дэя о беременности продолжали звучать в ушах ошарашенной Марисы. Она сидела оглушённая, но нечто огромное и светлое разрасталось в душе. И это новое, невероятно сильное чувство способно было разрушить любое зло, переродить саму Марису Дэй. Мир вокруг остался прежним, но изменился для неё.

— Ребёнок… — она поднялась, хотела встать, чтобы помешать скандалу, но покачнулась и осела на постель, рука легла на живот, где снова потянуло болью. — Нет! Виктор, не надо! Он не…

— Да, — с нажимом оборвал её Рин.

Совладав с собой, ментал открыто смотрел в глаза лекаря. Северину нечего стыдиться перед лицом воплощённой совести, призывающей его к ответу. Он всегда оставался честен.

— Я был первым мужчиной вашей племянницы. Я