Разлом времени (сборник) - Виталий Пищенко

Зато Эд не успокаивался даже во сне. Вот и сейчас он так яростно чертыхнулся, что обратил на себя внимание коренастого лузанина, терпеливо дожидающегося за стойкой исчезнувшего куда-то бармена. Лузанин внимательно посмотрел на взбешенного Паркинса и неожиданно улыбнулся Бессу. Бесс кивнул в ответ. Он знал этого лузанина, во всяком случае, ежедневно видел его в баре. Видимо, инопланетянин принял кивок за приглашение, потому что медленно растворился в воздухе и через секунду возник за столиком землян.

— Похоже, мы — товарищи по несчастью? — лингофон лузанина работал в актерском диапазоне, и во фразе прозвучали непередаваемо трагические интонации.

— У вас тоже что-нибудь задержали на таможне? — спросил Бесс, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— В том-то и дело! Видите ли, я приехал навестить приятеля, а его, как на грех, нет на планете. Вот и сижу…

— Вот и ехали бы себе, — буркнул Эд.

— Не могу! Сначала меня не пускали на планету под предлогом, что у меня есть багаж, а теперь не выпускают отсюда потому, что багаж лежит в карантинном пункте. Ну а таможенники говорят одно и тоже: «Зайдите завтра» да «Позвоните через несколько часов». Да что там! Вы ведь это тоже каждый день слышите…

— А что у вас за багаж? — поинтересовался Бесс.

— Пространство.

— Что, что?

— Свернутое пространство. Видите ли, у нас на Лузане давно работают над проблемой свертывания пространства. Мне удалось кое-чего добиться.

Эд приподнял голову, в его глазах что-то мелькнуло.

— Послушайте, м-м-м, коллега, а оно не развернется?

— Вы знаете, именно это и интересно! Еще никто никогда не хранил так долго пространство в свернутом виде. Саморазвертывание теоретически допустимо.

— А чем оно сопровождается? — Бесс понял причину интереса приятеля.

— Не знаю! — добродушно улыбнулся лузанин. — Этого никто не знает. Возможно, никто ничего не заметит. Но не исключен и катаклизм. Впрочем, это-то и интересно. Не правда ли… коллеги?

— Да, да, — промычал вежливый Бесс.

В этот момент бармен наконец-то появился за стойкой и лузанин с извинениями растаял в воздухе.

— Все, — Паркинс тяжело дышал. — Нужны решительные действия. Пора уносить ноги. Пока Оно не развернулось!

— Что же делать? — Бесс преданно смотрел на компаньона.

— Действовать! Ты заметил, что таможенник — женщина?

— Естественно, раз уж все население этого шарика проходит женскую стадию развития.

— А как у нее подкрашены глаза, заметил?

— Одна пара зеленым, вторая, кажется, красным, третья… Да зачем тебе это нужно?

— Затем, что это говорит о многом. Например, о широте натуры таможенницы. Ее нужно ублажить!

— К-как? — поперхнулся Бесс.

— Естественно, не так, как ты ублажаешь свою тощую Мери. Нужно дать ей в лапу…

— Какую лапу?

— Господи! И в кого ты такой тупой? В обезьяну что ли? Взятку ей нужно дать, взятку!

— Но я никогда не давал взятки инопланетянам! Даже не знаю, как это делается… Да и что мы ей дадим? Кредиток-то ведь почти не осталось. На серьезную взятку не хватит.

Паркинс выдержал многозначительную паузу.

— Взятки на всех планетах дают одинаково. Покажи, что у тебя в кармане.

Палец Эда повелительно ткнулся в пиджак приятеля. В кармане Бесса лежал косметический набор, предназначенный для Мери.

— Вот он и сыграет роль взятки, — довольным тоном закончил Паркинс. Видел, как эта чиновная зануда уставилась на этот набор, когда ты достал его в таможне?

— Не дам! — Бесса такой оборот дела не устраивал.

— Ты хочешь сказать, что поцелуй Мери эквивалентен миллиону кредиток? А может, решил дождаться, пока Пространство не развернется? — холодно осведомился Эд.

Бесс переменил точку зрения.

Ласковые воды Атлантики белой пеной расслабленно подкатывались к ногам Бесса. Зеленым взрывом рвались в небо листья пальмы. Бесс наслаждался жизнью.

— Молодчина ты, Эд, — растроганно произнес он.

Мокрая голова Паркинса слегка приподнялась с шезлонга.

— Еще бы, — Эд самодовольно улыбнулся. — Миллион кредиток на дороге не валяется. А все потому, что я сумел дать взятку! Таможенница, конечно, сделала вид, что ничего не заметила, а комбайн через пару часов отдала. Небось, красит сейчас все свои восемь глаз. Ха-ха-ха!

Бесс охотно присоединился к радостному смеху приятеля.

Хорошо было. Были деньги, запах океана кружил голову, стройная мулатка кокетливо поглядывала на Бесса. Идиллию нарушал только почтовый робот, топтавшийся у шезлонга.

— Чего тебе? — Эд тоже заметил служителя Гермеса.

— Мистер Паркинс? — осведомился робот.

— Да, я.

— Вам бандероль.

Эд вскрыл аккуратный пакет, и на его ладонь выскользнул хорошо знакомый обоим косметический набор.

— Ничего не понимаю… — Паркинс растерянно уставился на Бесса.

— Может быть, ей не понравилось?

Эд раздраженно передернул плечами.

— Черт возьми, — смятенно пробормотал он, — а что если она ничего не поняла, если она не знает, что такое «взятка»?

— Сэр, — робот совал Эду какую-то книгу, — вам надлежит расписаться в получении…

Паркинс приложил к книге большой палец правой руки. Робот не уходил.

— Чего тебе еще? — спросил Бесс.

— Сэр, планета Зор, с которой прислана забытая вами вещь, не входит в Галактический почтовый союз. Все отправления с нее идут как доплатные. Вам надлежит заплатить за пересылку вашей вещи. Вот квитанция.

Бесс взглянул в остановившиеся глаза Паркинса, перевел взгляд на протянутую роботом бумагу, на сумму почтового сбора, вытянувшуюся поперек квитанции длинной цифрой с шестью нулями, и медленно опустился на мокрый песок.

БУДЬТЕ ДОБРОДЕТЕЛЬНЫ!

— Главное в нашей профессии, — Эд Паркинс взмахнул в воздухе пластмассовой косточкой синтетического цыпленка, — это чувство самоуважения!

— Точно, — вяло согласился Бесс, с тоской глядевший в засиженное мухами окно третьесортного отеля, давшего им приют.

— Вот мы с тобой, — продолжал разглагольствовать Паркинс, — мы никогда не опускались до вульгарного грабежа, до унижающей истинного артиста карманной кражи. Я правильно говорю?

Бесс молча кивнул.

— Вот, — Паркинс запил цыпленка глотком водопроводной воды, — поэтому, пребывание в этом жалком городишке оскорбляет мое профессиональное достоинство. Мы здесь третий день, но боюсь, что от имени Шарксон меня будет тошнить до конца жизни. Куда ни глянешь, куда ни зайдешь, всюду Шарксон, Шарксон, Шарксон… Самое обидное, что этот Сэм Шарксон поразительно ничтожный тип.