Обитель Варн - Райдо Витич

Поклонник живописи и ценитель красоты…

— Женской?

— А у тебя комплекс рогоносца, капитан. Давно психологам показывался?

— Через тридцать минут тебе выступать в горы. Им расскажешь все достоинства

ублюдка и расспросишь о моем психическом здоровье. Короче: ты должна его найти и

уничтожить любыми средствами. И не забывай, он вампир…

— Да, да, — закивала девушка, не скрывая насмешки.

— Сколько ты будешь охотиться за Рицу, мне без разницы, но пока не принесешь

его голову полковнику, не возвращайся.

— Ничего, если к пенсии явлюсь?

— Пожалуйста. Но если на рассвете пятого дня ты не появишься в заброшенном доме

на хребте, буду считать тебя дезертиром и отменю эвакуацию. Выбирайся, как

знаешь.

`Весело', - прищурилась Лесс.

— Есть еще вариант. Ты упускаешь его второй раз, без разницы, с умыслом или без,

и встаешь к стенке. Ночью, милая, вместо того, чтоб предаваться плотским утехам

с тем же милым графом или спать, как нормальный солдат, ты светилась в секретных

секторах и копала под меня. По всему видать, накопала. На себя. Думаешь, я под

трибунал один пойду? Не-е-ет. Вместе, лапочка. Двадцать два трупа на тебе,

несанкционированные начальством. Мою причастность к ним тебе доказать будет

сложно, а вот мне твою — легко. Все, от первой леди, матери двух детей, до

последнего бизнесмена средней руки, учтены мной, задокументированы. И пойдут

прямиком на стол Горловского. Маму я твою вместе с братиками по ветру развею,

этого и говорить не надо, сама знаешь. Так что…

— Я убью тебя, сволочь, — оскалилась девушка, приготовившись к прыжку.

— Можешь, верю. Но и сама ничего не выиграешь. Давай по-хорошему? Заключим

сделку: ты приносишь мне голову Рицу, пишешь рапорт об увольнении по здоровью,

семейным обстоятельствам — мне без разницы, и катишься домой. Флеш со своими

подвигами забираешь, как приз. Подарю, честно, даже дубля себе не оставлю.

Расходимся и больше не встречаемся. Как?

— Верить тебе, себя не уважать.

— Ладно, что хочешь? Мою голову? Не получится, ты же умная девочка, должна

понимать, что против Гнездевского у тебя лишь ля-ля да пара криминально добытых

даже не фактов, а косяков с моей стороны. И что? Влепят выговор. Переживу. Зато

тебе не жить. Вернее жить долго, долго. А вот родне мало и несчастливо. Хочешь?

Конечно, нет. Да не скрипи ты зубами, лапочка. Облицовку попортишь. Короче,

взяла рюкзак и в горы. Последнее задание. Ради жизни своих близких, дорогих.

Потом расстанемся навеки, всплакнем у трапа.

— Какой ты добрый, — процедила девушка, прикидывая, стоит ли Игната убить

сейчас или все же внять его увещеваниям и решить все миром. Ее устраивал первый

вариант, но приняв второй, потерь будет меньше. Ни тебе разборов с особистами,

ни нервотрепок в связи с расследованием, ни рапортов о направлении на

гражданскую службу. И кто ее отпустит? Повязана кругом. Если и блазнится дом, то

лишь как мираж. Да, нужна она матери на шею со справкой о невменяемости. А под

чистую сразу не спишут — слишком много знает, слишком ценный агент. Капитан…

уйдет один, придет другой. Кто гарантирует, что не такой же? Получается — убить

Гнездевского легко, но проблем от того меньше не станет. Эх, если б не мама…

Плюнула бы Алиса на все. И на приказ, и на СВОН, и на жизнь.

— Карту дай, — буркнула.

— Давно бы так, — хлопнул на диван поверх армейской фляжки карту местности,

ткнул пальцем. — Здесь мы будем тебя ждать. С трофеем. Каждые пятые сутки. Но

не больше трех рейдов с четырех до шести утра. Придешь раньше, задержишься —

дашь пеленг, выйдешь на связь. Рация в кармане рюкзака.

— Вытряхивай. Смотреть буду.

— Прошу, — встал, отошел в сторону, уступая место Алисе. — Синоптики

предсказывают буран через трое суток. Возможно, он затянется на пару дней.

Температура воздуха соответствующая.

— Где кислородная маска?

— Думаешь, Рицу сможет высоко подняться?

— Не исключаю.

— Ладно, тебе видней, — капитан достал телефон из кармана и отзвонился, требуя

доставить кислород в номер.

— Зачем мне мины с СИ-4? — вытащила четыре компашки направленного действия.

— Ты на вампира идешь.

Девушка поморщилась: не надоело Игнату легенду графа повторять? Кого он уверяет

— себя или ее? Похоже — себя. Но лишнюю тяжесть тащить ей.

— Таким количеством взрывчатки горы в песок превратить можно, не то что Рицу

развеять, — решительно отложила две мины.

— Возьми все. Пластида много не бывает, — приказал капитан. Пришлось внять.

— Гранаты еще… Зачем? Я что в зону боевых действий высадку делаю?

— Неизвестно, как Рицу поведет себя…

— Нормально. Мы с ним не ссорились. Врага он во мне не увидел. Значит, близко

подпустит. Есть шанс убрать тихо. Зачем целый арсенал с собой нести? Автомат!

Вместо рекламного щита? Хочешь, чтоб мы с графом войну в горах развязали?

— Хватит болтать. Бери все и не рассуждай. Действия нежить предсказать

невозможно. Что не пригодится — скинешь. А нет, спасибо мне потом скажешь.

— Сейчас говорю, — поджала губы Сталеску.

Тщательно проверила вещи, сложила и кивнула Гнездевскому: готова.

— Пошли. Тебя вывезут из города, доставят до северного подножья хребта. Дальше,

сама. В квадрат эвакуации приди вовремя. Не успеешь на первый `поезд', будешь

еще пять дней в горах сидеть.

— Там вертушка не сядет, воздух разряжен.

— Не твоя забота. Сядет, как миленькая. Думай лучше об объекте и своем

бессрочном отпуске.

— Я о тебе думать буду.

— Не надо. Икота замучает, — заметил Игнат, пропуская девушку из номера вперед

себя.

Пошли третьи сутки бесцельного шатания по пересеченной местности. Именно

бесцельного. Она шагала, куда леший выведет — тепловизор замер, как только Лиса

поднялась выше в горы. Первый день он еще высвечивал неприхотливую живность

склона хребта, но за перевал она, в отличие от девушки, не стремилась. Оно

понятно: внизу тепло, лето. А здесь уже зима: снег, холод. И начальства у