Десятый круг ада - Юрий Виноградов

Профессор Шмидт не возражал против работы племянника в бактериологической лаборатории, полностью освободив его от обязанностей своего помощника по хозяйственной части. Лебволю надо расти как химику, и в этом случае практика у талантливого бактериолога доктора Штайница пойдет ему только на пользу. Он лишь предупреждал Лебволя, чтобы тот был особенно осторожен в обращении с болезнетворными микроорганизмами и сам бы не заразился какой-нибудь страшной болезнью. Теперь, когда два его человека, Юрген и Лебволь, являются сотрудниками бактериологической лаборатории, можно ожидать, что они в какой-то степени замедлят исследовательские процессы по созданию нового оружия или, по крайней мере, будут знать, что там происходит. У себя в химической лаборатории профессор сумеет сам затормозить работу, заставив помощников идти окольным путем к достижению конечного результата.

Опасения профессора за племянника оказались напрасными. Штайниц с самого начала засадил Лебволя за расчеты формул, фактически сделав его своим помощником по науке. Только ему одному как будущему зятю он мог доверить часть особо секретных сведений — плод его многолетних изысканий. На расчеты уходила уйма времени, и Лебволь взял на себя эту обременительную работу. Впоследствии Штайниц обещал поставить его на самостоятельные исследования, а пока Лебволь должен познакомиться с общим ходом работ, проводимых в лаборатории. Ему разрешалось заходить в любое помещение, к любому сотруднику, наблюдать за экспериментами, но не вмешиваться в них.

Лебволь, которому был отведен кабинет рядом с кабинетом руководителя бактериологического центра, с радостью взялся за теоретическую работу, полагая, что в его руки наконец-то поступит ключ к тайне бактериологического оружия. Однако первые расчеты формул показали, что Штайниц дал ему какой-то промежуточный материал, обоснование побочных явлений. В общем-то они влияли на конечный результат, но по ним трудно было вывести рабочую формулу, ибо они давались бессистемно, вне какой-либо последовательности и даже относились порой к иным проблемам.

Вначале Лебволь хотел сознательно запутать расчеты. Как полагал профессор Шмидт, да и он сам, — это его конечная цель. Но вдруг Штайниц проверит его — а он обязательно сделает это, по крайней мере на первых порах, тогда его в лучшем случае выпроводят из бактериологического центра как заурядного, бесперспективного специалиста. Нет, пока порученную работу требуется выполнять добротно, зарекомендовать себя в глазах осторожного Штайница, а потом уже, усыпив его бдительность, можно будет хитроумно запутывать расчеты.

Доктор Штайниц действительно проверял произведенные Лебволем расчеты. Они полностью удовлетворяли его, и он удивлялся высокой способности племянника профессора логически мыслить и делать единственно правильный вывод. Поистине талантливы эти Шмидты!

— Я очень доволен вами, мой друг, — сказал улыбающийся Штайниц, входя в кабинет к Лебволю. — Ваши расчеты подтверждают — я на правильном пути. С вашей помощью мне быстрее, намного быстрее удастся закончить эксперименты. Никогда не думал, что муж моей дочери окажется химиком, да еще таким способным!

Лебволь встал при входе шефа, смутился от чрезмерной похвалы, даже покраснел.

— Мне еще очень далеко до настоящего химика, — произнес он, — Я это особенно чувствую при виде двух корифеев химической науки — моего дядюшки и вас… У меня нет даже диплома о высшем образовании!

— Диплом будет! — заверил Штайниц. — Зимой вы экстерном защитите диплом.

— Это моя мечта.

— А потом я сделаю из вас большого ученого. Очень большого! Если станете придерживаться моих, — Штайниц особенно подчеркнул последнее слово, — взглядов. Ваш дядюшка, вне всякого сомнения, гениальный ученый, — продолжал он. — Образец, так сказать, устоявшегося классицизма в науке. У него, как и у подобных ему не менее знаменитых ученых, старые, тысячу раз проверенные тенденции развития научной мысли. Я же противник всего устоявшегося. Я за индивидуализм в изысканиях. И иду к цели не от первоначального замысла, принятого почти всеми, а от конечного результата. Вот почему ваш дядюшка меня не любит, считает этаким выскочкой в науке, дерзающим на все и вся.

— Насколько мне известно, дядюшка всегда вас ставит выше всех своих учеников, — заступился за профессора Лебволь.

— Вынужден ставить, друг мой! Вынужден! — Штайниц явно любовался собой перед входящим в науку юнцом. — То, что создаю я, — удивит мир! — Он в возбуждении прошелся по кабинету, заложив руки за спину. — Переделает его!.. В общем, у нас будет еще время поговорить на эту тему. Обязательно вернемся к ней после завершения экспериментов…

Частым гостем Лебволя неожиданно стал оберштурмбанфюрер Грюндлер. Всякий раз появляясь в бактериологической лаборатории, он неизменно заходил к нему и подолгу болтал о пустяках. Каким-то чутьем Грюндлер почувствовал разлад в отношениях старого ловеласа Штайница, которого он ненавидел и боялся, с фрейлейн Региной. Это давало ему надежды сблизиться с профессорской дочкой. Грюндлер полагал, что дружба с ее кузеном позволит быстрее достигнуть желаемой цели.

Фактически же оберштурмбанфюрер давно следил за Лебволем. Ему казалось, что между Баремдикером и заокеанским племянником профессора Шмидта есть какая-то связь. Очевидно, Баремдикеру потребовался помощник, и Интеллидженс сервис в срочном порядке послал в «гости» к дяде единственного племянника или его двойника. «Что-то смущает меня этот племянник, — усмехался Грюндлер. — Ничего, мне дополнительно сообщат из-за океана, кто он».

По имеющимся в РСХА сведениям, Лебволь не вызывал никаких сомнений. Тем хуже будет для молодчиков Кальтенбруннера, если он, Грюндлер, докажет их близорукость. У профессора пропал в Белоруссии сын Альберт, являвшийся для РСХА заложником — гарантом успешной работы отца. Известие о его смерти вывело бы из равновесия ученого, и никакие силы не заставили бы его трудиться в бактериологическом центре. Специально проведенное по личному приказу начальника РСХА расследование в Белоруссии установило, что капитан Альберт Шмидт вместе со своей русской любовницей был у стога сена схвачен партизанами и расстрелян.

Профессор не должен знать о пропаже любимого сына, по крайней мере до окончания исследовательских работ по созданию оружия массового уничтожения людей. Отсутствие писем от Альберта ему объясняли новой секретной работой сына, требующей особой предосторожности в переписке. Вот почему появление заокеанского племянника обрадовало Кальтенбруннера. Лебволь успокоит профессора и рассеет его сомнения по поводу затянувшегося подозрительного молчания сына.