Рыцарь зимы - Ричард Арджент

На улицах не оказалось желающих швырнуть яйцо или камень. Братья так и не поняли, в чем причина – то ли султан подшутил над ними, то ли решил временно лишить своих подданных их священного права позабавиться. Из толпы выкрикивали оскорбления, нередко весьма ядовитые, но, по крайней мере, не летели снаряды. Враждебность людей, собравшихся по обе стороны ворот, не вызывала сомнений. Многие из них потеряли друзей и родных в недавних войнах.

Одетые в турецкое платье – развевающиеся на ветру просторные штаны и белые рубахи, двое юношей выехали из Коньи.

Как истинные воины-монахи, как тамплиеры, принесшие клятву бедности, они скакали на одном коне.

Глава 34

На полпути домой

Эндрю и Уолтер въехали в Константинополь в жаркий летний день, когда даже легкий ветерок не приносил прохлады. Царил удушающий зной, особенно на улицах, забитых людьми. В воздухе разливался запах многочисленных пряностей и трав, росших в каждом уголке города. Шум царил просто оглушительный. Никто не обращал ни малейшего внимания на двоих англичан, одетых как турки-сельджуки и сидевших на одном скакуне. Жара и пыль сосредотачивали на себе всеобщее внимание. Людям куда больше хотелось отыскать тенистый уголок и продолжить свои обычные дела или развлечения.

– Искать здесь тамплиеров смысла нет, – произнес Эндрю, когда братья спешились, чтобы пересечь мост вместе с толпой. – Дурные вести быстро разносятся и вполне могли опередить нас.

– Тогда давай отыщем оружейника. Имя моего отца хорошо известно его товарищам. Может, нам окажут помощь…

– Хорошая мысль.

И в самом деле, уже второй оружейник, в чью кузницу они заглянули, заявил, что знал Пью.

– Мы работали в разных английских городах, – произнес незнакомец. – Он жил в Мидл-Воллопе, я – в Винчестере, но мы знали имена и уважали работу друг друга.

– Я его приемный сын, – произнес Уолтер. – Мой брат и я хотим вернуться в Англию из Святой земли. Он знаменитый рыцарь – возможно, вы слыхали о нем? Эндрю из Крессинга?

– Эндрю из… Ну конечно же, менестрели поют о деяниях этого достойного господина! – возбужденно воскликнул оружейник. – Так это и в самом деле он? Во плоти? Сам сэр Эндрю из Крессинга? Я, признаться, думал, вы выше ростом. Но не согласится ли сэр поставить свою метку на пару моих мечей? Они принесут мне больше денег, если на каждом будут стоять его инициалы, вырезанные его рукой. Но сначала я бы желал получить доказательство, что этот достойный юноша – и впрямь сэр Эндрю из Крессинга. Что я вижу, знаменитый Ульфберт! Да, вне всякого сомнения, это он! Меч, подаренный сэром Робертом де Соннаком, его приемным отцом, если верить песням. Позволите ли взглянуть? Какой клинок! Какой чудесный клинок! Да-да, на каждом из мечей Ульфберта есть своя уникальная метка – вот она. Прямо здесь, под рукоятью. Вне всякого сомнения, это и впрямь тот меч, которым некогда владел сэр Роберт. Что ж, Эндрю из Крессинга… Ну и ну, это удивительно – просто не могу поверить! Прошу, пожмите мне руку! Эх, быстрей бы наступил следующий вторник – не терпится рассказать об этом моему дорогому брату…

Как выяснилось, занять деньги куда проще, чем братья предполагали.

Они к тому же нашли недорогое жилье и место в конюшне для Чародея.

На протяжении следующих нескольких дней Эндрю пытался устроить все необходимое для их отъезда в Англию. Одним жарким днем он направился в «Лавку пудинга», где продавали молочный пудинг. Все стены в ней были покрыты записками от людей, желавших разыскать своих товарищей или же дать им знать, где их можно будет обнаружить. Небрежно проглядывая их и радуясь своему новому умению, Эндрю неожиданно наткнулся на послание, в котором говорилось: «Анжелика, мы в этом городе, зарабатываем себе на жизнь. Ищи нас на базаре по средам и субботам. Патрик и актеры».

– Патрик!!! – вскричал Эндрю, напугав пожилого прохожего, от неожиданности выронившего пудинг, тут же размазавшийся по камням. – Патрик в Константинополе!

– В самом деле, – произнес с укором прохожий, глядя на безвозвратно испорченный десерт, – а я остался без пудинга.

Эндрю купил ему другой и отправился на поиски Уолтера. На следующий день они помчались на базар и обошли его весь, от начала до конца, но безуспешно, хотя как раз была суббота. Затем Эндрю припомнил, что актеры обычно работали в полдень или вечером. Тогда они с Уолтером зашли в чайную и около двенадцати часов снова принялись за поиски.

В этот раз им повезло – они обнаружили Патрика, вжившегося в роль великого героя. Актеров окружала огромная толпа, и братьям пришлось проталкиваться к передним рядам. Люди, не говорившие по-английски, порой не вполне понимали, что происходит, но всех чрезвычайно занимало представление. О многом можно было догадаться по тону голоса или жестам. Количество зрителей произвело на Эндрю впечатление. В Англии им бы повезло, если бы собралась толпа вдвое меньше. Возможно, успех актеров заключался в том, что местные не привыкли к представлениям такого рода.

– О, хоть бы мне увидеть свет еще лишь раз… – начал Патрик, а затем вдруг увидел Эндрю и высоко взвизгнул.

Некоторые из собравшихся подумали, что этот звук предвещает трагическую гибель, и одобрительно захлопали в ладоши. Однако следующий акт драматической сцены застал их врасплох. «Умирающий» Патрик и Тоби прыгнули вперед, чтобы с энтузиазмом хлопнуть по плечу одного из зрителей.

– Эндрю, Эндрю! – воскликнул Патрик. – Так ты до сих пор жив?!

– Почти, – со смехом отозвался юноша.

Зрители начали ворчать, сообразив, что представление неожиданно закончилось, и расходились, не положив монет в выставленную шапку.

– Как у вас дела? Как вы сами? – спросил Эндрю. – Кстати, любуйтесь! – произнес он, повернувшись на месте. – Видите? Перед вами рыцарь, друзья мои, самый настоящий рыцарь королевства. Тамплиер к тому же.

– Мы слышали об этом, – поморщился Артур. – Хвастун.

– Что ж, ему есть чем хвастать, – вступился за друга Тоби. – По-моему, это удивительное достижение.

– Не такое уж удивительное, – кисло произнес Эндрю, – но послушайте! Я отыскал на Востоке своего брата, самого настоящего. Познакомьтесь, это мой брат-близнец, Уолтер.

Трое актеров и странная тетка со смуглым лицом, вымазанным румянами, уставились на Уолтера так, словно он был созданием из другого мира.

– В самом деле? – спросил Патрик. – Он твой близнец?

– Отданный при рождении из-за нелепой веры в то, что двойняшки якобы приносят зло и неудачу…

– Почему же, и зло, и неудача действительно сопутствуют им, – пробормотал темнокожий мужчина высокого роста, обряженный в женское платье. – Вера вовсе не нелепая.

– А это что за странное существо? – спросил Эндрю, указывая на нарумяненного незнакомца.

– Познакомься с нашей актрисой. Это Мессауд, – пояснил Тоби. – Он был пиратом-бербером, его капитан продал нас в рабство султану. Мессауд сбежал вместе с нами… но это длинная история, и лучше будет поведать ее в другой раз.

– Так он презренный бандит! – прорычал Эндрю, положив руку на рукоять меча. – А я – великий рыцарь, привыкший разить таких тварей на месте!

– Пфф! – фыркнул Мессауд, и многочисленные складки его просторного зеленого платья зашелестели. – Да стоит мне один раз пукнуть, ты тут же свалишься бездыханным!

– В самом деле, все мы здесь добрые друзья! – со смехом отозвался Патрик. – Мессауд, Эндрю шутит, хватит дуться. Парни, эту встречу нужно отметить. Кто не прочь выпить кружечку эля? Уолтер угощает.

– Что?! – вскинулся тот.

– А теперь шутит Патрик, – произнес Эндрю, присоединяясь к дружному смеху актеров. – Да, идемте, друзья… и, Артур, сними свою нелепую повязку – ты ведь уже не на сцене.

В тот же миг воцарилась тишина.

– Я не в восторге от происшедшего, – пробормотал Артур, поднимая повязку, – но можешь посмотреть, будь ты проклят…

Он сдвинул ее, показывая Эндрю пустую глазницу.

Тот был поражен.

– Прости меня, ради бога, Артур.

– Ничего страшного. Ты же не знал.

– Уолтер, кстати, ранен в бедро – мы сражались в великой битве против фальшивых рыцарей, настоящих разбойников.

– Я думал, он просто хромает, – произнес Артур. – Слушай, Уолтер, могу посоветовать тебе заживляющий бальзам, который я купил у одного армянина…

Они двинулись в путь, не прекращая беседы.

Вскоре юноши набрели на трактир, в котором продавали пиво. Внутри было прохладно, но довольно шумно. Люди, держащие кружки с элем, редко молчат. Чаще всего они начинают ворчать, жалуясь друг другу на местные дела, на обстановку в мире, на свои заботы и горести.

Когда перед ними поставили кружки с элем и подносы с хлебом и мясом, Эндрю спросил об Анжелике.

– Я видел записку, которую вы оставили ей в магазине, где продается пудинг, – пояснил он.

Патрик пересказал ему обо всем, что приключилось с ними и Анжеликой – как в Англии, так и за ее пределами.