У Великой реки - Андрей Круз

Один из «певцов» тоже попытался схватить Лари за ногу и сдернуть со стола. С человеком, даже с самым ловким, это получилось бы, но не с тифлингом. Уследить, как она увернулась, я тоже не смог, зато прекрасно увидел, как каблук второго сапога ударил во второй лоб. С точно таким же эффектом. У того закатились глаза и он с грохотом опрокинул спиной соседний стол. А на Лари бросились все разом. Маша вскочила, я почувствовал, как через нее словно холодный ручей потек, она привлекала Силу.

– Не спеши! – крикнул я ей.

Сам же я уже несся в строну разгоревшейся драки, успев отметить, что кабатчик накручивает диск на висящем на стене телефоне. Жди жандармов.

Меня увидели не сразу, все смотрели на хохотавшую и сбрасывающую пинками барахло со стола Лари. Поэтому мне удалось с ходу пнуть в колено одного из стоявших, после чего захватить его за шею и опрокинуть затылком на соседнюю лавку, попутно добавив еще и с ноги куда то под ребра. В ту же секунду меня заметил и налетел один из южан, с выпученными бешенными глазами. Я успел заметить у его на руке надетый кастет с шипами. Увернулся от прямого удара в лицо, успел в нырке ухватить дубинку и, выпрямляясь, ударил не прямым, как можно было от меня ожидать, а чуть снизу и наотмашь, не дотягиваясь до него. Дубинка со щелчком разложилась и увесистый набалдашник с хряском врезался ему в скуловую кость, глубоко рассекая кожу. Этого хватило для того, чтобы он ухватился за лицо руками, закачался и получил еще один удар, сбоку по шее, вырубивший его окончательно.

Тем временем вокруг Лари события просто кипели. А она взялась за латиг, но не за рукоятку, а за середину, используя рукоять как кистень. Может и правильно, концами латига убить нетрудно. А она и так орудовала им мастерски. Кнут метался подобно летучей взбесившейся змее, обмотанная кожей тяжелая рукоятка била по подставленным рукам, по головам, по спинам. Второй нордлинг сумел зайти сзади и даже занес кистень, но тот вдруг потянул его назад, как будто кто-то невидимый рванул оружие на себя, а я почувствовал легкую волну маги. Маша все же вмешалась, и вмешалась аккуратно. Умница!

Выигранной паузы Лари хватило, чтобы заметить опасность и приложить нордлинга кнутовищем по башке, от чего тот просто взвыл, упал на колени и схватился руками за голову. Тем временем вскочил на ноги певец, которого Лари сбила с ног первым, и бросился на нее, теперь уже аккуратно, не горячась, понимая, что против него не забуянившая девчонка в подпитии, а серьезный противник. Вскочил на ноги и тот, которого я сбил с ног первым. И вытащил нож. Хороший такой, крепкий, средней длины нож с чуть изогнутым клинком, гномьей работы. Таким кишки выпускать как нефиг делать. И пошел на меня, делая рукой с оружием небольшие финты. Второй южанин начал обходить меня сбоку. К Лари направился поднявшийся на ноги главарь, уже оправившийся, хоть и морщившийся с каждым шагом. И который вдруг резко споткнулся о неожиданно придвинувшийся ему прямо под колени табурет, но не упал, а отскочил в строну.

Раздался свист, что-то неуловимое мелькнуло в воздухе, выбитый страшным ударом нож вылетел из руки «певца», а сам он схватился за запястье, сморщившись от боли и резко отскочил назад. Это Лари развернул латиг в «боевую позицию» и влепила прямо по зажатому ножу. Заодно и высушив кисть наемника. Южанин резко отскочил в сторону. Получивший по голове нордлинг отбежал чуть назад, но лишь для того, чтобы выбрать позицию для атаки, которая и не замедлила. Пущенная могучей рукой тяжелая табуретка почти настильно полетела в спину Лари, но вдруг изменила направление и ударила сиденьем плашмя по морде крадущегося южанина, сбив его с ног с такой силой, что каблуки подлетели выше головы.

Главарь уже вооружился своим тесаком. На ноги сумел подняться нордлинг, получивший в лоб от Лари, и тоже достал искривленный нож. Второй северянин снова взялся за свой кистень и пошел к нам. И в этот момент раздался переливчатый свист, знакомый каждому в Новых государствах. Полицейский свисток. И драка замерла.

В двери вошло человек десять жандармов сразу. А у всех дерущихся из рук мгновенно исчезло холодное оружие. А на лицах появилось выражение: «ой, а что случилось?». Драка просто испарилась, потому что шутить с жандармами не стоит. Даже в случае простой драки месяцев по пять тюрьмы получить как нечего делать. А кому охота пять месяцев на осушении болот проработать?

– А ну, расселись все. – прорычал старший жандармский унтер. – По местам, откудова встали, если не хотите сразу по пятнадцать суток схлопотать.

Лари мило улыбнулась представителю власти, легко спрыгнула со стола на две ноги, и пошла, покачивая бедрами так выразительно, что даже утиравший с лица кровь южанин уставился на нее. И через несколько секунд она уже сидела, закинув ногу на ногу. Ну и я счел за благо вернуться за стол и сразу налить себе пива, успокаиваясь. Потому что сердце от выплеска адреналина стучало так, что я боялся, что это будет заметно. Даже через толстый свитер. А вот Лари была идеально спокойна, почти блаженна.

– Ты это зачем сделала? – прошептал я.

– Просто так. – ослепительно улыбнулась она, продемонстрировав влажные белые клыки. – Скучно стало. Тебе разве не понравилось?

Тем временем банда тоже рассаживалась кое-как на свои места под бдительными взглядами жандармов. Некоторым из них досталось неслабо. Особенно тому, к которому прилетела табуретка, пущенная рукой его товарища. Он до сих пор пребывал без сознания, лежа на полу. Над ним присел главарь и тот нордлинг, что его предметом мебели приложил. Затем главарь повернулся к нам и так посмотрел, что я сразу понял – есть у нас проблемы. И немалые.

Я с тоской глянул на Лари. Скучно ей стало, понимаешь. Вот теперь то повеселимся. Особенно, если они нас за стенкой перехватить сумеют, где жандармы не прибегут. Интересно, они поняли, что у нас Маша колдунья, или не сообразили, откуда столько неудач в драке?

Тем временем старший унтер извлек из планшетки бланк протокола, а в кабак вошло еще одно лицо – местный целитель, который сразу же направился к валяющемуся без сознания южанину. В общем, ситуация под контролем. Осталось только прикинуть размер штрафа, который с нас сдерут. Без этого не обойдется. Плюс посуда битая.

36

– Лари, пятьдесят золотом штрафа. И еще десятка за ущерб.

– Тебе жалко для девушки? – с ехидной улыбкой повернулась на ко мне.

Мы вышли втроем из жандармского участка, где долго и уныло отвечали на вопросы озлобленного на весь мир старшего унтера, которого сорвали с насиженного места аж в Торжке, и прислали сюда, в деревню, вместо местного командира, отданного под трибунал за разгильдяйство. А затем я оплатил штраф. А затем внес помимо штрафа сто рублей ассигнациями в пользу кабатчика, за битую посуду и прочий ущерб.