Шайтан-звезда (Книга вторая) - Далия Трускиновская

– Мы взяли там множество вещей, о дядюшка, – вмешался Дауба. – Но это были одежды богатых женщин и дорогая посуда. Разве там оставалась и другая добыча?

– Там оставалась добыча, не имеющая для тебя ценности, о дитя, но мне она многое сообщила.

– И что же это было? – спросила Джейран.

– Пенал с каламами. Это было лежавший в тайном помещении бронзовый пенал, когда-то принадлежавший не тому гнусному завистнику, а совсем другим людям. Понемногу я выяснил, кто подлинный владелец рая, сперва рассмеялся, потом стал размышлять.

– Любопытно, что тебя так насмешило, – чуть ли не с обидой буркнула Джейран. Из-за рая и его загадочного владельца она чуть не лишилась жизни, претерпела множество бедствий, а проклятый гуль нашел во всем этом повод для своего громоносного хохота!

– Меня насмешила мысль о том, что владелец рая все еще мечтает об объятиях гурий! Но, поразмыслив, я решил, что гурии ему ни к чему – ибо точно такой же товар он получил бы, сидя в Багдаде или в Каире и каждый вечер приглашая на пир певиц, лютнисток и танцовщиц, все новых и новых. К тому же, за те деньги, что потрачены на устройство рая, можно купить целиком харим любого из повелителей правоверных.

– Разве их много? – спросил Дауба.

– Изначально был один. А теперь каждый шейх племени, повелевающий десятком чесоточных на хромых верблюдах, требует, чтобы его называли повелителем правоверных. Придется халифам, как видно, придумывать себе иной титул. Говорят, где-то придворные уже обсуждали, что можно бы называть облеченного властью человека «султаном». Но прекратим бесполезные речи и подумаем о том, как отсюда выбираться. Ребенок уже в безопасности, я покинул его, когда твои люди, о Джейран, вытащили его на веревке из рва, и сейчас его поспешно несут в лагерь. А вы, о несчастные, как раз в опасности.

– Собирался же ты сам как-то выйти отсюда? – не поверила ему Джейран.

– Ну да, но я же – горный гуль! Я бы вошел в тело часового и отвел его куда-нибудь на край скалы, и сбросил вниз, если бы не видел иного пути… А как быть с десятком шумливых мальчишек и с возглавляющей их ущербной разумом?

– Иди, и входи в чье хочешь тело, и бросай часовых со скал, а мы выберемся и без тебя, клянусь псами! – возмутилась Джейран, но, когда Хайсагур с насмешливым поклоном отступил, собираясь удалиться куда-то вглубь замка, сама же и бросилась за ним следом.

– Постой, о Хайсагур!

– Стою, о красавица, – сказал гуль и подождал, пока она подошла к нему.

– Когда ты спустишься вниз, найди наш лагерь, а мы остановились в заброшенном селении у подножия гор, и отыщи там Ситт-Шакунту, и скажи ей, что это ты вызволил ребенка, чтобы она и Хашим заплатили тебе за него.

– С чего это я стану брать деньги за ребенка, который теперь принадлежит мне? – удивился гуль. – Я заберу его, и мы уйдем своей дорогой. Как ты полагаешь, неужели я выводил его отсюда ради твоей Ситт-Шакунты?

Джейран онемела.

Она сразу же вспомнила, как ее тащила за собой по склонам и высоким ступеням женщина-гуль, как стоял перед ней гуль Хаусаль, непременно желающий взять ее в жены и погубить этим! И лицо Хайсагура, обрамленное коричневой волнистой шерсткой, редкой возле глаз и рта, более густой на подбородке, увенчанное бледными наростами-рогами, было для нее сейчас звериной мордой!

– Воистину, ты из породы гулей, которые крадут детей Адама! – воскликнула она, справившись с внезапной немотой. – Разве ты имеешь право на этого ребенка? Разве нет у него отца и матери, которые должны вернуть его себе?

– А разве у него есть отец и мать? – вопросом же ответил гуль. – О Джейран, ты сама была брошенным ребенком, никому не нужным и отданным в подарок заезжему врачу! Вот и этот ребенок никому не нужен!

– Как ты до этого додумался? – сердито спросила девушка. – Разве ты не видишь, что из-за него отряд молодцов осаждает замок?

Хайсагур негромко рассмеялся и заговорил – сперва благодушно, затем, увлекаясь речью, – с угрозой, хотя его голос оставался негромким и благозвучным.

– Я же входил в тела тех, кто знает родителей этого ребенка! Он не нужен своему отцу, ибо сейчас он – соперник своего отца! Он не нужен матери, ибо у нее на уме – как стать женой царя Хиры. Он нужен двум своим бабкам как орудие в склоках и сварах, ибо одна хочет его присвоить, чтобы проучить его мать, а другая – чтобы в случае опасности выкупить им свою жизнь! Скажи, о Джейран, разве не завиднее участь младенца в самом диком и нищем племени бедуинов? Отец и мать любят его, отдают ему лучшее, и он нужен им как дитя, а не как средство для достижения цели! Не становись между мной и этим ребенком. Наконец-то я нашел дитя, близость которого не нужна никому, кроме меня, – и я заберу его.

Джейран раскрыла было рот, чтобы предложить Хайсагуру взять жен и родить своих детей, но вдруг вспомнила, что говорил он ей в башне Сабита ибн Хатема. Он не хотел быть отцом горного гуля, а отцом человека он стать боялся – ведь крайне редко дочери сынов Адама могли выносить и родить дитя гуля.

Возможно, на долю мгновения Хайсагур вошел в сознание Джейран – во всяком случае, она вдруг поняла, что смотрит ему в глаза примерно так же, как в той башне, перед тем, как он властно вошел в ее плоть и вывел ее в пустыню, к колодцу джиннов.

– Ты же понимаешь, почему я делаю это, – сказал Хайсагур. – Я заменю этому ребенку отца и мать. Он уже достаточно большой, чтобы есть пищу взрослых, а через три года я начну учить его грамоте. Может быть, я даже раздобуду еще ребенка, чтобы ему не было скучно в крепости и он не был вынужден искать общества маленьких гулей. Как странно, что я раньше до этого не додумался…

Он подождал возражений, но их не было.

– Если бы хоть кто-то любил этого ребенка, я не взял бы его, – добавил тогда Хайсагур.

– Но я и мои люди получили деньги за то, чтобы найти, забрать и отдать ребенка Ситт-Шакунте, – так же негромко и не менее упрямо произнесла Джейран. – И мы должны это сделать, чтобы не сказали: «Умерла верность среди людей!» Мы не можем ее подвести. Она заплатила нам много и не торгуясь. Я хотела, чтобы Хашим передал тебе эти деньги…

– Воистину ты стала предводительницей шайки айаров! – воскликнул гуль. – А что ты скажешь, если я уничтожу всякого, кто посмеет стать между мной и этим ребенком?

– Ты плохо знаешь моих людей! – с неожиданной гордостью заявила Джейран. – Нас было три десятка – а мы увели аль-Асвада и всех осужденных прямо с помоста для казни, а было это посреди Хиры! И потом, когда мы не поладили с аль-Асвадом, мы вышли из его дворца с боем, хотя нам противостояла тысяча стражников!

Хайсагур поглядел ей в глаза и увидел, что она не лжет.