Симулятор. Задача: выжить - Виталий Сертаков

Поздно рассуждать.

Они все там болтались, на краю котлована. Здоровенная воронка такая, из той же серой пемзы, что сожрала мой коттедж. Только здесь пемза почти холодная была, засохшая, а гадость вся глубоко под землю ушла. Там, на глубине, натурально, здоровенный заводище работал. Ухало, слегонца по ногам отдавало.

Они сидели на краю воронки и махали нам, весело им, блин. Дед, Муслим, инвалидка и еще двое пацанов. Потом один из пацанов встал, и я признал в нем Зиновия, а второго пацана вроде видел вперые.

Наглая такая харя, губы кулака просят, и зенки наглые, налитые, блин... Издалека взглядом встретились, он отвернулся и пропал за грудами пемзы. Там, вокруг котлована, бруствер получился, нарост метра три высотой, весь в щепках. Я представил, как с небa, со всего маху в землю впилилась ракета и расшвыряла лес на километры вокруг. Представил и поежился: страшная сила!

— Эй, полезайте сюда! — заорала инвалидка.

— Да лезем, лезем, не вопи...

Что бы там Дед ни врал про ровное шоссе, построенное Белкиным, а сквозь лесоповал быстро хрен проберешься. Кружева все вертелись над нами, и, врать не буду, вверх глядеть страшновато было, вроде северного сияния. Ливен же только туда и запрокидывался, слюни пускал, пару раз чуть шею не свернул среди сучьев острых. Деревья тут перемололо капитально, блин, будто прожевал кто...

Я сто раз бока ободрал, пока вылез на край ямы. Там слегка обалдел, не ожидал, что внизу натуральный котлован. Пока лез, я все думал, где раньше харю эту наглую видел?

Будто напильником по стеклу резануло, блин. Иначе не скажешь. Вспомнил! Это ж он, говнюк, мне шишкой в стекло запустил, тогда на озере, и рожи корчил! Ну, блин, точно знамение какое! Ежели б я тогда не гнал в город, точно бы грызло ему отбил! А сейчас... Сейчас мне вроде как наплевать стало, потому что «мерин» тазом накрылся, и все же...

Все же нехорошо.

А когда мы перебрались через все эти, блин, ломаные сосны и елки, тогда уж совсем нехорошо стало. Я их не слышал, никого, ни Деда, ни мелюзгу, точно вымерли все. Не, не вымерли, но перестали между собой базарить и нас, блин, поучать.

На краю котлована я огляделся и замер, блин, такая неземная тишина и красотища вокруг нарисовалась. Ну, полная шиза, звезды хороводили, и кружево расплеталось, и понесло снова кофе, как тогда, в первый день.

— Алексей Александрович, — пискляво позвал Ливен и заткнулся.

А Дед, и Элька, и шабашник Муслим, они все туточки были, но молчали вовсе не оттого, что шибко задумались. Не до инкубаторов им стало, не до симуляторов всяких. А я, в натуре, пожалел, что не вылез тогда из тачки и не разбил грызло этому недоноску губастому.

Всегда надо так, поворачиваться и сразу бить.

Он был тут же, губошлеп, и кривенько так ухмылялся. Но харя у него, в отличие от нас, не кривилась и набок не сползала. И волосенки на тыкве цвета лисьего хвоста пока что не стали. Но главное, блин, даже не это.

В тыкве у него не свистело и не пело про художника, что рисует дождь. У всех наших пело, а у него — глухо, как в танке.

— Привет, — улыбнулась мне инвалидка и протянула руку, как взрослая.

Честное слово, я не собирался с ней лясы точить, мне ее персона по фигу, но не выдержал и улыбнулся в ответ. Вот такая вот фигня, губы без спросу растянулись, как у дурачка.

— Привет. — Я подошел и пожал ей руку. Потому что мы оба с ней знали, что я ее пожму.

— Ну что, друзья, приступим к изгнанию бесов? — спросил Дед. Говорить ему было тяжеленько, кожа на харе болталась, зато глазенки смотрели остро. Во все стороны смотрели. — Тяжеловато будет, но скоро главные силы подтянутся, Катенька и доктор.

И мы приступили к изгнанию бесов.

26

Трус Белкин вломился на прокурорскую дачу.

Милый заголовок, хе...

Вычурные напольные часы лежали на боку, однако усердно тикали. Блестела искусственным глазом сорванная со стены оленья голова, сквозь витражи струился мягкий фиолетовый свет. Мы обречены на фиолетовое, на сиреневое, на синее, оно повсюду.

Перед нами простирался просторный холл, размером с площадку для бадминтона, лесенки, ведущие наверх, обнимали полукруглые зеркальные стены. Саша-Нильс кивнул Раду на каминную полку — там красовались подсвечники с целыми свечами. Скорее всего, их никто никогда не зажигал. Каминное зеркало треснуло в нескольких местах. На паласе распахнул кожаную пасть заморский чемодан. Вещи внутри него лежали ровными нетронутыми рядками — рубашки, брюки, полотенца и маска для подводного плавания.

Милое дело, подводное, хе.

На внутренней поверхности дверного косяка покачивались на проводах розетки. В полумраке мне показалось, что они запачканы чем-то темным, а внизу, на паласе, засохла целая лужа.

Кровь, однако, да. И кровавые следы, две широкие дорожки вбок, под арку коридора, за угол.

— Боже, — выдохнул Валентин. — Кого-то тащили. Смотрите, там ботинок...

Нильс приложил палец к губам. Все затаили дыхание, в доме установилась абсолютная тишина, если не считать тиканья часов. Я вдруг отчетливо увидел или услышал, что живых врагов рядом нет. Ощущение внезапного прозрения, но. Нерадостное ощущение, в тягость. Словно отвалилась в мозгу заслонка, но внутрь хлынул не свежий воздух, а груды шлака, да.

Живых врагов в доме и под домом не наблюдалось, отнюдь. Дом крепился из последних сил, сваи под ним раскачивались, почва осыпалась, уступая серой пемзе, м-да. Неподалеку шныряли юркие невзрачные создания без признаков интеллекта, впрочем, вполне беззлобные. Я морщил лоб, косил глазом, но они оставались вне пределов видимости. Зато я четко видел другое. За поворотом коридора мы наткнемся на труп молодой женщины, а на втором этаже тряслась от страха двенадцатилетняя малышка. Милое дело...

Трус Белкин не успел покрыться мурашками. Моментально отлегло, так же, как нахлынуло. И вновь — лакуна вместо мозга, дрожащее желе, забитое подлостью. Не вижу, хе...

Раду чиркнул зажигалкой, раз, другой. Милое дело, кислорода в атмосфере не хватало на зажигалку. Наконец свечи разгорелись, синие тени скакнули к потолку.

Со второго этажа донесся короткий скрип. Как будто подвинули тяжелую мебель. Я попытался вернуть утраченный парадиз, разгрести груду шлака над забитым стоком мозга, но.

Нулевой результат, как и следовало ожидать.

— Вернемся, вернемся назад, я боюсь! — Генеральша повисла у мужа на плече, повисла так, что бедный генерал чуть не навернулся на скользком паркете. Когда она задрала руки, я заметил кое-что. Кое-что, вначале напугавшее меня, а затем обрадовавшее. Это говорю я, врач. Сзади на спине и на руках женщины возникли язвы.