День народного единства. Преодоление смуты - Валерий Шамбаров

А в самой Англии углублялся внутренний разлад. Кстати, Карл I был далеко не худшим монархом по сравнению с предшественниками. Не отправлял на плаху всех неугодных, как Генрих VIII или Елизавета, не устраивал охоты на ведьм, как Яков. Был человеком мягким, не раз выражал готовность пойти на компромисс с оппозицией. В 1629 г. он созвал третий парламент — предмета прошлых атак, Бекингема, больше не было, и король надеялся, что теперь ничто не помешает договориться. Но уже полным ходом шел тот же процесс, что прежде в Голландии. Разжиревшие олигархи рвались к власти. И как раз из них состояла палата общин (по оценкам специалистов, ее депутаты были в среднем втрое богаче пэров). Даже контроль над законодательством и бюджетом их уже не устраивал, хотелось большего.

Идеологическим знаменем оппозиции стал кальвинизм. Ведь согласитесь, что бороться под лозунгами собственной наживы и всевластия не совсем удобно. А кальвинизм с идеей «богоизбранности» богатых придавал таким устремлениям солидную религиозную основу. Британские пуритане ратовали за удешевление церкви. Выступали против икон, алтарей, музыки, крестного знамения, коленопреклонения. Церковные обряды называли «идолопоклонством» и требовали заменить епископов синодами пресвитеров, избираемых паствой, — конечно, из тех же самых «избранных». И этим пресвитерам должен был подчиняться сам король. От французских гугенотов пуритане переняли теории «общественного договора» между властью и народом (т. е. «избранными»). О том, что народ обязан бунтовать, если властитель превратился в «тирана» (не идет на поводу у «избранных»). В Англии эти теории разрабатывали Покет, Спенсер, Бьюкенен, Паркер, Мильтон.

Поднимался лозунг «свободы совести» — но понимавшейся весьма однобоко. Когда Карл I разрешил католические богослужения жене-француженке и иноземным послам, «общественность» объявила это «реставрацией папизма» и подняла такой вой, что королю пришлось не только отменить разрешение, но и выслать на родину католическую свиту супруги. А попытка договориться с парламентом провалилась. Депутаты восприняли ее как признание королем своей слабости и решили совсем сесть ему на шею, выдвинув ультиматум: что дадут субсидии, если король утвердит «Прошение о правах» с обязательствами не взимать податей без согласия парламента, не заключать по собственному решению в тюрьму видных граждан, не вводить военных судов.

Правда, как это характерно для политиков подобного сорта, парламентарии больше думали о собственных выгодах. И лидер оппозиции Уэнтфорт переметнулся на сторону Карла — сообразив, что, оказав помощь в кризисной ситуации, он может занять вакантное место Бекингема. По его совету Карл сперва согласился подписать «Прощение», но, получив субсидии, распустил парламент. Депутаты проявили неповиновение, силой удержали спикера (без которого заседание было незаконным) — и, прежде чем их разогнали, напринимали кучу законов. Постановили: кто вносит «папистские» новшества в англиканскую церковь — враг королевства; кто советует королю взимать пошлины без согласия парламента — враг королевства; а кто платит не утвержденные парламентом налоги — предатель свобод Англии. После такого демарша самых активных из них Карл посадил и решил править вообще без парламента.

Опорой его стали новый фаворит Уэнтфорт — превратившийся в графа Стаффорда, архиепископ Кентерберийский Уильям Лод и наместник в Ирландии Вентворт. Но при этом монарх… остался без денег. И, чтобы раздобыть их, придумывались самые разные способы, вплоть до пиратства. Под предлогом войны с Испанией король отправил корабль «Морской конек» в Красное море — якобы с целью захватывать испанские суда, которых в Красном море ну никак не могло встретиться. И «Морской конек» принялся грабить арабов и индусов. Индийские власти в Сурате особой разницы между английским королем и английской Ост-Индской компанией не видели и выкатили ей внушительный счет, угрожая прикрыть лавочку. Вскоре Портер, постельничий Карла I, организовал экспедицию из 2 кораблей. Один затонул, другой захватил суда, принадлежавшие Великому Моголу. Ост-Индская компания, чтобы снова не расплачиваться, послала против корсара свой корабль «Лебедь». Пираты после боя выкинули белый флаг, но вернуть награбленное отказались и увезли в Лондон, где дело благополучно замяли.

Единственными европейскими «хозяевами» в Африке пока оставались португальцы. Их чрезвычайно привлекали золотые, медные и железные месторождения, расположенные в империи Розви, восточнее Анголы, их считали «копями царя Соломона». Но это государство противостояло чужеземцам, не пуская их к себе. Португальцы были упорны, постепенно приближаясь к «африканскому Эльдорадо». Опорными пунктами были построенные крепости Сене, Тете. А царя Розви Татси Русере с юга теснила династия Чингамире, правившая в Зимбабве. В результате он стал обращаться к европейцам за помощью. Допустил их миссионеров, а потом согласился отдать в концессию рудники. Португальцы его надули — обещанной за это компенсации царь так и не дождался. Потеряв терпение, Татси Русере начал войну с португальцами, но было поздно. Колонизаторы успели обзавестись «друзьями» среди его подданных вождей и подняли их против царя. Он лишился власти, а государство стало разваливаться. И вождь Мавура, выдвинутый в номинальные цари, подписал в 1629 г. кабальный договор, по которому европейцы получали монопольное право на разработку рудников. Это был первый (но далеко не последний) в истории Африки документ подобного рода.

А вот на восточном берегу Африки португальцам не повезло. Правителем Момбасы они назначили шейха Юсуфабен-Ахмеда, принявшего крещение под именем Иеронима. В 1630 г. он зашел со свитой в гости к коменданту, напал вдруг на него, отобрал ключи от крепости, снял часовых и подал сигнал к восстанию. Из европейцев сохранили жизнь лишь тем, кто согласился перейти в ислам. Несколько человек бежали на о. Пате и оттуда дали знать о случившемся вице-королю в Гоа. Пришла эскадра де Мора, но повстанцы отбили ее артогнем. А когда португальцы прислали более крупные силы, правитель и население сожгли город и ушли в глубь материка. Европейцы возвратили крепость, но покоя им больше не было. Юсуф-бен-Ахмед установил связи с турецким султаном, получал от него помощь и совершал набеги на побережье.

В других районах Африки кипели свои страсти. Усилилось королевство Лунда, основанное народами банту на территории современного Заира, покорило ряд соседних племен от Восточной Анголы до Северо-Западной Замбии, обложило данью княжества Мвата-Ямбо, Бемба, Каземба, Касанже. А древнее царство Мали пало — в 1630 г. восстали племена фульбе и бомбара, осадили столицу, последний царь Магаи бежал, и государство прекратило существование. Ну а Эфиопии дружба с португальцами тоже не пошла впрок. Полвека она была вроде выгодной. Императоры покупали артиллерию, что позволяло горцам-христианам подавлять восстания равнинных мусульман и одерживать победы над соседними исламскими народами. Но эфиопское коптское христианство было для католиков столь же «ненастоящим», как православие. И «в нагрузку» к пушкам прибывали миссионеры-иезуиты. Возник такой же план, как относительно России, — преклонить под стопу папы монарха, а через него весь народ. В чем иезуиты и преуспели. Император Социн перешел в католичество.

Обернулось это бедой. Когда он стал прижимать национальную церковь, требуя унии, и склонять к перемене религии подданных, они взбунтовались, и сын Василид вынудил отца отречься от престола. Но и свержение императора многим не понравилось. Против Василида выступили оппозиционные группировки. А междоусобицами воспользовались соседи и подданные-мусульмане. Империя распалась на части, воюющие друг с другом. Причем враждовали жестоко. Эфиопские рисунки и миниатюры живописуют, как перед правителями, восседающими на тронах, палачи выстраивают на коленях десятки нагих мужчин и женщин и лихо сносят им головы кривыми мечами. Тысячи людей продавались в рабство — Эфиопия наряду с Крымом и африканскими пиратами стала одним из главных поставщиков рабов в Османскую империю.

Тем временем в Китае положение ухудшалось. Война с маньчжурами требовала денег. Но чиновная и придворная верхушка, окружавшая императора Чжу Ю-цзяня (Сыцзуна), вовсе не спешила отказываться от строительства роскошных дворцов и прочих удовольствий. Налоги, и без того тяжелые, за 10 лет выросли на 50 %. Мало того, из-за возросших затрат и’ казнокрадства страна оказалась не в состоянии поддерживать и ремонтировать грандиозные ирригационные системы, считали — как-нибудь продержатся до лучших времен. Однако внезапно грянула полоса стихийных бедствий. Наводнения разрушили дамбы, плотины и каналы. А потом ударила засуха… Никакой помощи пострадавшие районы не получили. В северных провинциях начался голод, доходило до людоедства, половина населения вымерла или ушла куда глаза глядят.