Настоящая фантастика – 2011 - Громов Александр Николаевич

Входят в деревенскую баню. Там немноголюдно.

Парная. Пиотровский активно парит Худышку. Визаль, засыпая на ходу, вяло бьет себя веником по колену.

Визаль. А как поживает семейство нашего друга-чистоплюя?

Худышка. Хгеново поживает. Ной пьет неделю не переставая, курит.

Визаль. Что? Ной курит?!!

Худышка. Романа утилизиговали, вот он и того… (Пиотровскому.) Ой! Полегче!

Визаль (как бы очнувшись). Романа? Какого черта?!! Ведь он прошел их гребаную регистрацию!

Пиотровский. Тогда прошел, а сейчас по новой не прошел. После потасовки на поляне в его ожоге обнаружили какую-то злокачественную хрень, типа рака…

Худышка. Это утилизация без газговогов…

Визаль. Ну и что, не восстановить?

Пиотровский. Восстановить-то можно… Только лучше какой-нибудь доожеговый вариант… Да сделаю, обычный алгоритм. Это ж тебе не Мойша – Ромку далеко спрятать не могли. Подкинь полтора ковшичка…

Визаль (поддает пару). Сделай поскорее, пожалуйста. И сразу сюда его… И Зимму успокой.

Худышка (с улыбкой). Не надо, не надо таких погучений моему мужу. У тебя самого это намного лучше получится.

Пиотровский (шлепая веником Худышку и приговаривая). А тебе откуда это знать? А тебе откуда знать?

Худышка. Ой, остогожней! Жжет!

Пиотровский. Ниче-ниче. Терпи. Сейчас отпущу тебе все грехи, потом и за Визаля примусь. А то сидит там внизу, филонит.

Пиотровский продолжает парить Худышку. Визаль что-то бормочет и засыпает.

Крупный план – лицо Визаля. Параллельно затихающим ударам веника начинает звучать музыка.

Видеоряд тоже миксуется: лицо Визаля растворяется в несущемся навстречу космосе. Впереди одна за одной возникают светящиеся точки (звезды), которые, приближаясь (увеличиваясь), превращаются в знакомых нам персонажей. Они произносят (размазанные ревером) реплики и растворяются, сменяясь другими.

Аха. Над возить крупу. Хорошо? Рис, гречку, горох, овес… Не до конфет. Над возить крупу…

Мойша (с тазиком в руках). Ооо-ткуда стооолько воды? И чччч-то, вот так просто все зааакончится? Все пооогибнет?!!

Ной (на бегу). Что значит этот ваш угол? Я слово дал. Что значит этот угол?!!

Зимма (на бегу). Не бузи, дай людям отдохнуть по-человечески!

За Зиммой несется муравей.

Муравей. Объект технократического происхождения – утилизация.

Визаль (бежит за муравьем). Ты че, обалдел, придурок?!! Она же живая!!!

Зимма. Визаль! Визалюшка!!!

Муравей хватает Зимму, бросает в утробу. Визаль взбирается на муравья, голыми руками отрывает ему какую-то антенну, этой же антенной колотит по корпусу. Звук от ударов Визаля получается не металлический, а характерный шлепок веника по телу.

Из утробы муравья заигрывающий голос Зиммы. Визаль! Визалюшка-а-а!

Следующий кадр миксуется со сном.

Визаль сидит-спит в бане на скамье, а Пиотровский, одной рукой придерживая его, чтоб не упал, дошлепывает его еще пару раз веником, затем намыливает Визаля.

Худышка поливает Визаля водой из ковша – смывает мыло.

Голос Зиммы из предбанника. Визаль!

Визаль поднимает голову, открывает глаза.

Открывается дверь, показывается Зимма.

Визаль глупо улыбается и роняет голову.

Утро в островной деревне.

Капли утренней росы, крик петуха, туман, домик (прочие находки оператора).

На дереве висит умывальник.

Аха бреется.

Аха. Захар, ты проснулся или нет?!! (Отрывается от бритья, стучит в окно.) Заха-ар! Нельзя поздно спать! Сетку смотреть пора.

Комната в домике. Захар лежит на кровати с закрытыми глазами. На тумбочке пепельница с окурками, пустые бутылки. Этикетки на непонятном языке.

Голос Ахи. Заха-ар, вставай, а то опоздам – Визаль сердиться бут.

Захар (открывая один глаз). Да встал, встал! Не суетись, ничего с этой сеткой не случилось – ночь тихой была.

Улица. Идут Пиотровский, Худышка и Зимма.

Зимма. …когда мяч закатится в верхний левый угол, я набираю…

Пиотровский (перебивая). Правый! Зимма, в верхний правый угол…

Зимма. Когда мяч закатится в верхний правый угол, я набираю три точки, пробел… м-м-м… прочерк, вставляю эту штуку и… точку.

Пиотровский. Правильно – во второй игре.

Зимма. Во второй игре… (Начинает хныкать.) Нет, у медя дичего не получится! Я все беребутаю! (Хныкая, садится на скамейку.) Саш, а божет, ды к нам в гости бридешь и сам все сделаешь?

Пиотровский. Ну, нет! Ной сразу догадается.

Худышка. Ничего ты не пегепутаешь! Что тут путать – во втогой игре, когда мяч будет в пгавом вег хнем углу, тги точки, пгобел, пгочегк, вставляешь хге-новину, ставишь точку, и все. Хватит ныть! Вставай, пошли!

Встают, идут, удаляются.

Зимма (бормочет). Когда мяч закатится в верхний…

Дом Ноя. Гостиная. Ной курит, делает глоток виски. В его внешности появились признаки легкого помешательства. (Задача актеру.)

Он тупо смотрит в свою любимую деревянную коробочку (о содержании которой мы так ничего и не знаем), закрывает ее, подходит к окну.

Берег острова. Захар и Аха садятся в лодку, заводят мотор и отправляются на осмотр сетки.

Комната в домике на острове. Кровать. Спит Визаль. Спит себе и спит. И пусть пока поспит. Давно не спал.

Гостиная Ноя. Ной у окна. Нервно двигаются мышцы на его лице от сжимания зубов. За окном все та же башня с флюгером. Ной начинает тихонько скулить, потом выть, как дикий зверь, затем, что есть сил, бить кулаком в стену и снова безудержно выть. (В этом вое не должно быть красивых жестов.) Ной один на один с собой и со своим горем, в своей безвыходной западне, ему не перед кем рисоваться, быть мужественным, сильным и холодным. Чувства хлынули из него. Он плачет, как ребенок. Возможно, текут слюни или сопли, но какое это имеет значение? Кто его видит? Что он сам способен видеть, кроме своего безвыходного горя?

Ной ударяет кулаком в стену. (На этом ударе кадр сменятся прямой склейкой.)

Комната, где спит Визаль. Визаль резко просыпается, как бы от того ноевского удара. Осматривается, переводит взгляд на часы, поднимается.

Полигон. Транспортная кабина.

Голоса дежурных.

– Первый на месте!

– Четвертый готов!

– Второй готов!

– Третий тоже!

– Внимание, вызов кабины!

Кабина открывается. Мертвая пауза. Секунд на пять.

Голос дежурного. Чисто. Проводы гостей.

Пиотровский, Худышка и Зимма подходят к транспортной кабине.

Зимма. Три точки, пробел, прочерк, штучка, точка.

Пиотровский утвердительно кивает головой. Обнимаются.