Остров Русь (сборник) - Сергей Лукьяненко

— У вас чай горячий есть? — неожиданно встрял Смолянин, растирая голые коленки. — Холодно, не могу…

— Спички у нас кончились, — мрачно ответил Стас.

— Позвольте продемонстрировать вам последнее достижение европейской цивилизации, — подал голос доктор Ватсон, дрожащей рукой доставая из кармана сюртука вначале револьвер, а потом — медный цилиндрик. В комнате завоняло керосином. Ватсон крутнул большим пальцем зубчатое колесико, и сверху цилиндрика заиграл веселый язычок пламени. — Гений человеческой мысли, многоразовая зажигалка, — провозгласил доктор.

Раздался взрыв, и станция заполнилась дымом и копотью.

…Полчаса спустя, когда пожар был потушен, а огонь в печке — наоборот, разведен, вся наша пестрая компания сидела кружком возле огня и, греясь и попивая чаек, вела неторопливую беседу. Даже Холмс с Ватсоном чуть успокоились и перестали отодвигаться от сфинксов. Мы уже знали, каким образом нас нашли ДЗР-овцы, и я, более не находя сил быть дисциплинированным, во все глаза рассматривал попыхивающего трубкой Холмса. Теперь-то я знал точно, что он и Ватсон — не самозванцы. Не каждый день выпадает вот так вот, запросто, поболтать с любимыми литературными героями. Кстати, а почему они говорят по-русски? Я спросил об этом Кубатая, и тот, ни на миг не задумавшись, объяснил:

— Книжка-то из библиотеки Кащея. Раритет — русская, переводная.

— Выходит, в английской книжке — свой Холмс, который говорит по-английски? И свой мир?

— Не удивлюсь, если свой мир соответствует каждому экземпляру, — заявил Кубатай. Но тут же свое мнение изменил: — Хотя, возможно, они как-то пересекаются, для экономии. Или, может быть, так: никаких книжных миров вообще не существует, они появляются только в тот момент, когда мы в эту книжку попадаем… или читаем ее.

Его размышления вслух перебил Стас, обратившись к сфинксам:

— А вы-то как нас нашли?

— Разведка, — лаконично ответил Мегла.

— Так вот как вы выполняете условия Земельно-Венерической Конвенции?! — переключившись на новую тему, возмущенно вскричал Кубатай, сыпанул в рот из пузырька каких-то пилюль и принялся яростно, как когда-то лузгал семечки, хрустеть ими. — И это после того, как по моей личной инициативе огромные силы и средства Земли были брошены на преодоление вековой неприязни между нашими цивилизациями! Я сам ради этого, можно сказать, в кошачью шкуру влез!..

— А я — в утиную, — почему-то хихикнув, встрял Смолянин.

— Подписание Конвенции не лишило Венеру статуса самостоятельной республики и права иметь собственные спецслужбы, — веско оборвал их Мегла. — Что касается ваших личных заслуг, то, уважаемый генерал-сержант…

— Генерал-старший сержант, — поправил его Кубатай.

— Поздравляю, — кивнул головой Мегла. — Так вот, ваших личных заслуг никто и не умаляет. Вы, между прочим, занесены в Список почетных граждан Венеры. Каждый наш котенок наизусть знает вашу знаменитую, пронизанную чувством уважения к кошачьему племени былину «Сказ о том, как Кубатай-батыр остров Русь спас». А былина «Сказ о том, как Кубатай-батыр метеозондом служил»{105}, хоть и не пронизана насквозь чувством уважения к кошачьему племени и не изучается в школе, все равно является любимым приключенческим произведением наших котят…

Кубатай смущенно сделал ручкой:

— Да ладно, чего там… Тряхнул стариной… написал малость.

— Брат Мегла забыл сказать, — торжественно поддержал соплеменника Шурла, — что Список почетных граждан Венеры состоит лишь из трех имен…

— Из трех? — забеспокоился Кубатай, и в голосе его мелькнула нотка ревности. — А кто еще двое?

— Они, — поднял лапу Шурла, указывая на нас со Стасом.

— А-а, — успокоился Кубатай, — я думал, кто-то из наших…

— А лично вы, — продолжал Шурла, — удостоены еще и иной чести, которой еще не был удостоен ни один житель Земли.

— Какой чести? — слегка зардевшись, тихо спросил Кубатай.

— Ваша скульптура установлена в центральном зале Храма Матери-Кошки…

— На моем месте, — добавил Шидла.

— В виде красавца сфинкса, — закончил Шурла.

В станции воцарилась было тишина, но ее тут же прервал ехидно заржавший Смолянин. Кубатай от неожиданности пролил на себя чай и, ошпарившись, запрыгал по комнате. Слегка похихикивать стали все.

Только Стас следил за нами нахмурившись, а потом, решив защитить реноме своего кумира, попытался перевести разговор на другую тему:

— Давайте мы вам своего ученого пингвина покажем! Если бы не Орлик, мы бы тут вообще с голоду загнулись. — С этими словами он стал пробираться к выходу.

— Орлик? — переспросил Холмс. — Довольно неожиданная кличка для пингвина.

— Вообще-то его полное имя — Аурелиано Буэндиа, — пояснил я. — Стас какую-то книжку читал, там куча персонажей и все — Буэндиа, только одни — Аркадио, а другие — Аурелиано.{106} Пингвинов тут много, на всех имен не напасешься. Не так-то просто, между прочим, найти имя для птицы. Вот мы и назвали тех, что помельче, — Аркадио, а тех, что покрупнее, — Аурелиано. А один сильнее всех с нами подружился, мы и зовем его ласково — Орлик…

Было слышно, как на улице Стас зовет:

— Орлик, Орлик!..

— Имя для птицы, имя для птицы, — забормотал Кубатай, — что-то это знакомое…

— К тому же Орлик не просто пингвин, а королевский пингвин, — добавил я.

— Вот как? — заинтересовался Холмс. — И как же он сюда попал, побывав при дворе Ее Величества?

— Да он не в том смысле королевский, — принялся объяснять я, — а в том, что самый крупный, просто огромный. Как есть просто пуделя и королевские пуделя…

— …Имя для птицы… — продолжал бормотать Кубатай. — Вспомнил! Так называлась повесть одного древнерусского бояна! Его звали Шефнер!

— Не Шефнер, а шифоньер, — возразил Смолянин. — И не боян это, а шкаф такой.

— Кстати, о шкафах, — подал голос Ватсон. — А как мы отсюда выберемся? Тут шкаф-то есть?

— Хорошо, что ребята случайно сами в шкаф не залезли, — заявил вдруг Кубатай. — А то вернулись бы в замок без нашей помощи… а мы так старались…

Тут нашу абсурдную беседу, заглянув снаружи, прервал Стас:

— Идите все сюда, Орлик появился!

Мы полезли к выходу, а Стас еще раз крикнул:

— Орлик, Орлик!..

Навстречу, переваливаясь с боку на бок, спешил наш любимец. Кубатай присвистнул:

— Да-а, таких особей я еще не видывал. В нем метра два росту, а то и больше!

— Это еще что! — расхвастался Стас. — А какой он умный! Рыбу и яйца нам носит! В футбол играет! Танцует! Вот, смотрите! — Он принялся бить в ладоши и напевать:

Ну-ка, Орлик, потанцуй,Потанцуй, потанцуй!..

Приблизившись, наша мудрая птица, что-то доверчиво лопоча, принялась подпрыгивать в такт, слегка выбрасывая вперед то левую, то правую ногу-ласту.

Некоторое время все завороженно следили за его танцем. Потом, наверное, оттого, что искусственные сфинксы более, чем люди, равнодушны к живой природе, Шурла нетерпеливо заявил:

— Все это прекрасно, но пора возвращаться на Большую землю.

— А можно мы Орлика с собой возьмем? — отозвался Стас.

— Это исключено, — ответил Шидла. — Во-первых, вы уже знаете, что из будущего в прошлое ничего переносить нельзя, а во-вторых, еще неизвестно, чем грозит перенос на длительное время живого существа из Вымышленного мира в реальный. И в-третьих, наконец, в хроноскафе просто не хватит места.

На мой удивленный взгляд он ответил:

— Мы воссоздали аппарат. Сейчас он дожидается возле замка.

— На фиг он нужен, хроноскаф ваш? — вмешался Смолянин. — Все можно сделать проще. У Кащея в библиотеке есть книжка, «Сегодня, мама!» называется, через нее пацанов и нужно в их мир отправить. А хроноскаф ваш дурацкий ломается все время.

— Ошибаетесь, — заявил Шидла. — Повесть — это вымышленная реальность…

— Ага, вымышленная! — возмутился Смолянин. — Самая что ни на есть настоящая! Я сам читал, там все точно написано, все так, как и было!

— Думается, коллега прав, — выразил свое мнение Кубатай. — Считаю, реальный мир и мир достаточно реалистически исполненного документального произведения могут совпадать.

— Мяу!!! — возмущенно заорал Шидла, но, тронув гриву лапой, его остановил Мегла.

— Возможно, вы и правы, — дипломатично сказал он ДЗР-овцам. — Но это — лишь версия. Стоит ли рисковать, если у нас есть хроноскаф?

— Хроноскаф, хроноскаф… — скривился Смолянин. — Говорю, ломается он у вас!

— К тому же в него Орлик не влезет, — заявил Стас, как будто других преград к тому, чтобы взять птицу с собой, не было. Что мама, например, скажет?

А Орлик тем временем так раздухарился, что я не верил своим глазам. Высота его прыжков достигла чуть ли не человеческого роста. Прыгая, он стал кружить вокруг нас, а потом вдруг завыл жутким хриплым голосом Стасову песенку: