Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - Венедикт Ерофеев

28.4 Да ведь он, наверно, кинокартину пересказывал!.. Кинокартину «Председатель»! —

«Председатель» («Мосфильм», 1964) – кинофильм режиссера Алексея Салтыкова по сценарию Юрия Нагибина, одно из наиболее значительных явлений в советском «оттепельном» кинематографе. Рой Медведев воспоминает об этом фильме:

«В январе 1965 года на экраны наших кинотеатров вышел двухсерийный фильм „Председатель“. <…> На протяжении многих дней все кинотеатры, где шел „Председатель“, были переполнены. Дополняя так называемую „деревенскую“ прозу, фильм впервые в нашем кинематографе с большой силой и наглядностью показал, до какой степени развала дошло в сталинские времена сельское хозяйство и русская деревня. Однако и для этой ленты была характерна лакировка действительности, так как она намеренно приукрашивала положение в деревне в 1963–1964 годах. Создавалось впечатление, что в годы Хрущева все главные и трудные проблемы сельского хозяйства были уже решены» (Медведев Р. Личность и эпоха: Политический портрет Л. И. Брежнева. М., 1991. С. 222).

На уровне мотивов можно установить некоторое сходство его с вагнеровским «Лоэнгрином» (см. 28.2). Главный сюжетообразующий элемент как оперы, так и фильма – приезд сильного, решительно настроенного на преобразование действительности чужака. В фильме главный герой Егор Трубников (актер Михаил Ульянов) приезжает после войны на свою родину, в село, где он родился и где его уже никто не помнит. Трубников одержим идеей возродить родной колхоз, поднять его из послевоенной разрухи и положить конец страданиям колхозников, что сопоставимо со стремлением опытного и могучего Лоэнгрина защитить Эльзу от нападок Фридриха и восстановить справедливость при дворе Генриха Птицелова. Вот, например, сцена выборов председателя колхоза, на пост которого баллотируется Трубников:

«Раменков стоя держит речь. Собрание состоит сплошь из женщин, если не считать парня на деревяшке и двух-трех подростков.

– Товарищ Трубников ваш односельчанин. С юных лет связал свою судьбу с Красной Армией, – говорит Раменков. – Он участник боев в Маньчжурии, под Хасаном и Халхин-Голом, штурма линии Маннергейма, участник Великой Отечественной войны… <…> Товарищ Трубников награжден четырьмя боевыми орденами и пятью медалями! Инвалид Великой Отечественной войны, пенсионер, он по собственному желанию поехал на работу в деревню! <…> Товарищ Трубников член Коммунистической партии с 1921 года…

– Надо же, какой человек, – слышится насмешливый женский голос. – Вот и кончились наши страдания!.. <…>

По собранию прокатывается невеселый смешок» (Ю. Нагибин. «Председатель», 1964).

После длительной и мучительной борьбы «дело Трубникова» побеждает.

Фильм имеет сходную с «Лоэнгрином» кольцевую композицию, построенную по схеме «приезд – отъезд»: в начале фильма ночью Трубников приходит в село, а заканчивается вторая часть сценария поездкой Трубникова по железной дороге в Москву в поисках справедливости (в вагоне он узнает о смерти Сталина); при этом сценарист нарочито подчеркивает сходство финала с первой сценой:

«И вот мы снова как бы возвращаемся к началу нашего повествования. Ночь. Околица деревни. Где-то тоскливо воет собака. Разбрызгивая сапогами мартовскую грязь, бредет человек с рюкзаком за плечами. Только сейчас он держит путь прочь от деревни и не один – рядом с ним женщина» (там же).

Особо, в связи с комментируемым высказыванием Митрича об ущербном и плаксивом председателе с «позорной кличкой» Лоэнгрин, стоит обратить внимание на увечность Трубникова – он инвалид войны, у него нет руки, и он еще вдобавок контуженный. В фильме он иногда пускает слезу.

Попутно отмечу в «Председателе» сходные с «Москвой – Петушками» ситуации: 1) «покидание столицы как источника зла и греха ради „одухотворенной“ провинции» – Трубников приезжает в родное село, оставив в Москве жену и квартиру; 2) «тяжелая болезнь малыша» – маленький сын Трубникова и одного из центральных персонажей, Надежды Петровны, тяжело болеет дифтеритом; Трубников проводит много времени у кроватки больного мальчика; мальчик умирает.

28.5 C. 66. Бог, умирая на кресте, заповедовал нам жалость, а зубоскальства Он нам не заповедовал. Жалость и любовь к миру – едины. Любовь ко всякой персти, ко всякому чреву. И ко плоду всякого чрева – жалость. —

Ближе других к данной идеолого-синтаксической конструкции – фраза из Льва Толстого, реплика Пьера Безухова в разговоре с Николаем Ростовым: «Тугендбунд – это союз добродетели, это любовь, взаимная помощь; это то, что на кресте проповедовал Христос» («Война и мир», т. 4, эпилог, ч. 1, гл. 14). Сходная фраза встречается и у Достоевского: «Христос заповедал мерить в ту меру, в которую и вам отмеряют» («Братья Карамазовы», ч. 4, кн. 12, гл. 14).

В Новом Завете имеется несколько заповедей Иисуса о любви:

«Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 37–40);

«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. <…> Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей <…> Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполните то, что Я заповедую вам. <…> Сие заповедаю вам, да любите друг друга» (Ин. 13: 34; 15: 9–10, 12–14, 17).

Персть – библеизм, обозначает «плоть» или «пыль, прах»; встречается у Тютчева: «Нашу персть земля возьмет, / Имя славное нетленно» («Поминки (Из Шиллера)», 1851). «Всякое чрево» – также библейское: «Ибо заключил Господь всякое чрево в доме Авимелеха за Сарру, жену Авраамову» (Быт. 20: 18). Словосочетание «плод чрева» тоже из Библии. Одна из заповедей Моисея в адрес Израиля гласит: «Благословен плод чрева твоего, и плод земли твоей, плод твоих волов и плод овец твоих. <…> С избытком даст тебе Господь, Бог твой, успех во всяком деле рук твоих, в плоде чрева твоего, в плоде скота твоего» (Втор. 28: 4, 30: 9). В других книгах Библии: «Вот наследие от Господа: дети; награда от Него – плод чрева» (Пс. 126: 3); «Благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего!» (Лк. 1: 42). У Розанова есть: «Никогда, никогда не порадуется священник „плоду чрева“. Никогда» («Опавшие листья», короб 1-й).

О жалости уверенно рассуждал любимый Веничкой Тургенев:

«Мне жаль самого себя, других, всех людей, зверей, птиц… всего живущего. Мне жаль детей и стариков, несчастных и счастливых… счастливых более, чем несчастных. Мне жаль победоносных, торжествующих вождей, великих художников, мыслителей, поэтов… Мне жаль убийцы и его жертвы, безобразия и красоты, притесненных и притеснителей. Как мне освободиться от этой жалости? Она мне жить не дает…» («Мне жаль…», 1878).

А вот Розанов сомневался: «Есть ли жалость в мире? Красота – да, смысл – да. Но жалость?» («Опавшие листья», короб 1-й).

У Льва Толстого есть внутренний монолог смертельно раненного Андрея Болконского:

«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал Бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив» («Война и мир», т. 3, ч. 3, гл. 27).

И позже его же мысли в госпитале:

«Да, любовь… но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все-таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Всё любить – любить Бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души» (там же).

28.6 C. 67. За орловского дворянина Ивана Тургенева, гражданина прекрасной Франции! —

Тургенев родился в Орле, неподалеку от которого находилось его родовое поместье Спасское-Лутовиново; действие некоторых его произведений (например, «Записок охотника») происходит в Орловской губернии. Умер Тургенев во Франции, в которой подолгу жил из-за своего длительного романа с французской певицей Полиной Виардо. Современник вспоминает о знакомстве с Тургеневым в середине 1860-х гг.:

«Меня до сих пор удивляет тот тон откровенности, с какой Иван Сергеевич мне, незнакомому человеку, чуть не на двадцать лет моложе его, стал говорить, как он должен будет отказаться от писательства главным образом потому, что не „свил своего собственного гнезда“, а должен был „примоститься к чужому“, намекая на свою связь с семейством Виардо. А живя постоянно за границей, он по свойству своего дарования не в состоянии будет ничего „сочинять из себя самого“. Мне и тогда такая, хотя бы и несколько „деланая“, простота скорее понравилась. <…> У сестер Хвощинских <…> я с ним провел вечер в номере гостиницы <…> за самоваром. Туда он явился очень франтоватым, в светло-сиреневых (gris perle) перчатках, которые долго не снимал, сидел за столом, тонко беседовал, но оставался слишком „барином“ с оттенком западноевропейского джентльмена» (П. Боборыкин. «За полвека. Мои воспоминания», 1906–1913).