После конца. Часть 1 - Герман Филатов

«Странно, — в этот же момент думал Джозеф. — Это на него не похоже»

Глава двадцать четвертая

Агент

Почувствовав, как автомобиль, в котором они с сестрой сидели на заднем сидении последние тридцать минут, резко затормозил и начал поворачивать направо, Саймон оторвал взгляд от своих сплетенных в замок пальцев и посмотрел в лобовое стекло.

Прямо перед ними стоял милый двухэтажный дом. Формой он напоминал фигурку из тетриса, похожую на ногу нарисованного человечка. Крыша у него была поката и сделана из множества пластов какого-то шершавого материала, название которого юноша не знал.

Заехав на подъездную дорожку, сидящий за рулем мужчина достал из кармана связку чего-то, что напоминает ключи, и нажал кнопку на одной из пластин. Послышался жужжащий звук, приглушенный для сидящих в автомобильном салоне, и парень заметил, как широкие ворота от гаража начали подниматься наверх и постепенно исчезать.

Приемные родители были молчаливы, что очень удивило Саймона. Он ожидал, что они будут трещать без умолку и рассказывать, как им всем вместе будет хорошо и как счастливо они заживут, но ничего этого не было. Они молчали, словно сардины в консервной банке, и тогда подросток решил, что это их реакция, вызванная волнением, как и у них с Никой. Кто-то в стрессовой ситуации болтает, а кто-то, наоборот, не может выдавить из себя ни слова.

Смотря то на мужчину, то на женщину, то в окно, Саймон пытался понять, какие чувства у него вызывает эта парочка. Совершенно точно он понимал, что у него нет к ним неприязни, поэтому попробовать жить с ними в мире можно, но главное для юноши было то, чтобы они не начали строить из себя их родителей. Одно дело, если бы они с сестрой никогда не знали, что такое — иметь родителей, либо этот опыт был неблагополучный, то, возможно, позиция Саймона была бы иная, но они у них есть. Настоящие, пусть и ныне покойные. Родители, который они любили на протяжении всей своей жизни и до конца их жизней, и им не нужны новые. Опекуны-друзья — возможно, но точно не родители.

Заехав в гараж, Вильгельм заглушил мотор. Открыв свои двери, мужчина и женщина вылезли из машины, и спустя несколько секунд дети последовали за ними. Заперев дверь гаража, господин Делоне подошел к одной из двух дверей, что расположена с левой стороны, и, отперев ее, повернулся к жене и своим приемным детям.

— Добро пожаловать в наш дом, — напряжено улыбнувшись, сказал он, а потом указал на коврик, аккуратно расстеленный рядом со входом. — Разувайтесь здесь. Проходите и не стесняйтесь.

Зайдя внутрь помещения, они с сестрой сняли свою обувь и прошли немного вперед по незнакомому коридору.

— Идем, я покажу ваши комнаты, — подойдя к ним, сказала госпожа Делоне и направилась вперед.

Следуя за ней, дети завернули за угол, и Саймон увидел ведущую на второй этаж лестницу. Поднявшись по ней, женщина указала на две двери и сказала, чтобы они сами выбирали, кому какая комната будет принадлежать.

— Вы пока располагайтесь, а я пойду готовить обед. Не скучайте, — она еще мгновение потопталась на месте, а потом развернулась и ушла.

Оставив Нике ближайшую комнату, Саймон направился в дальнюю. Зайдя в нее, он сразу же неосознанно принялся сравнивать ее со своей бывшей комнатой, находящейся в бункере. В этот момент подростку стало немного тоскливо. Вот бы был какой-нибудь способ переместить ее оттуда в этот дом.

Все казалось настолько чужим, словно он был пингвином, которого перевезли жить в Африку. Комната была тесноватой, в правом углу, прилегая к стене, стояла одноместная кровать, а слева располагалась высотой до колена вытянутая подставка для телевизора, с обеих сторон которой находились серого цвета тумбы. Подойдя к шкафу, стоящему рядом с кроватью с противоположной изголовью стороны, Саймон открыл дверцы. Пусто.

Просмотрев все остальные ящики, далее он детально изучил поверхность мебели, телевизор, стены, висящий в рамке пейзаж ночного города, но так и не нашел следов чьего-либо пребывания. Комната была девственно чиста, словно в ней никогда никто не то, что не жил, но и не находился. Хотя, последнее предположение опровергало то, что в комнате отсутствовала пыль, словно здесь убирались каждый день. Супруги Делоне перед отъездом, должно быть, вычистили комнаты, чтобы не заселять детей в «музей одиночества».

«Странные они какие-то, — все не выходило из головы у Саймона. — Ведут себя как-то… неестественно, что ли. Ох, Саймон, Саймон. У тебя просто стресс. Возможно, внутреннее «я» не желает здесь находиться, поэтому и подкидывает моему разуму разнообразные аргументы, чтобы дать повод смыться отсюда. Они тоже люди, и тоже испытывают некоторые неудобства, так что успокойся и перестань быть параноиком»

Да, это действительно было так, и особенно сильно чувствовалось за столом. Сидя за столом во время ужина (хорошо, что хоть в тишине), Саймон ощущал себя словно форель в аквариуме с акулами. Чувство неудобства — это еще мягко сказано. То и дело ерзая, подросток накалывал вилкой стручковую фасоль, приготовленную альденте и перемешанную с поджаренным рисом, и исподлобья посматривал на мужчину и женщину. Они, вперив свои взгляды в тарелку, молча ели и даже не подавали намека на то, что собираются устанавливать контакт с детьми.

Покончив с ужином, Саймон незамедлительно удалился в свою комнату. Через час после того, как юноша улегся спать, дверь медленно открылась и он, распахнув глаза и резко повернув голову, увидел стоящую на пороге Нику. Спустя мгновения она вошла внутрь и прошла к кровати.

— Я не могу уснуть, — пожаловалась она. — Можно мне с тобой лечь?

— Да, конечно, — кивнул Саймон и придвинулся ближе к стене, освобождая место для Ники. — Что такое?

— Не знаю, — девочка устроилась рядом и, лежа на спине, скрестила руки на груди. — Просто не могу успокоиться.

— Все нормально, — не до конца веря в свои слова, все же ответил брат. В такие моменты неважно, действительно ли это так, или нет, главное — успокоить ребенка.

Когда брат и сестра проснулись, за окном уже рассвело.

Направившись в туалетную комнату на втором этаже, они умылись. Волнуясь из-за отсутствия зубных щеток, Саймон решил подождать еще несколько дней в надежде на то, что Вильгельм или Дебора догадаются о том, что нужно их приобрести. И только в этот момент он понял, что у них нет ничего, даже одежды (кроме той, в какой они приехали из