Антропология революции - Александр Гриценко

Почти наверняка среди этих веселых мотивов звучала и песня «Кирпичики» — «одна из известнейших не только в 1920-е годы, но и позднее», которая, по мнению исследователя, «по количеству подражаний, перепевов и переделок не знает себе равных в советском городском фольклоре»[641]. По жестокой иронии судьбы эта песня про «светлый путь» советской «фабричной девчонки» написана на мотив дореволюционного вальса С. Бейлезона «Две собачки»[642].

ПОСТРЕВОЛЮЦИОННАЯ АДАПТАЦИЯ

Николай Митрохин

Революция как семейная история:

из интервью и мемуаров работников аппарата ЦК КПСС 1960–1980-х годов

Когда меня брали на работу в ЦК, никого не интересовало, чем занимались мои родители до 1917 года, был ли кто репрессирован в 37-м, находился ли в плену или на оккупированной территории и т. д. Анкета, которую я заполнил, ничем не отличалась от той, которая нужна была для поступления в ЖЭК (домоуправление). Это был разительный контраст по сравнению с анкетами, которые заполняли мои родители. Цековская анкета была действительно предельно лаконична и проста, но все, что хотели знать об «абитуриенте», знали.

С 2006 года мною проводится исследование такой социальной группы, как работники аппарата ЦК КПСС 1960–1985 годов. Основой этого исследования стали устные интервью с бывшими работниками аппарата, а также опубликованные ими (но при этом зачастую доступные лишь узкому кругу друзей и бывших коллег автора) мемуары[644].

Одной из задач исследования стала попытка реконструкции социального и образовательного бэкграунда работников аппарата ЦК КПСС. Анализ именно этой социальной группы как единого массива ранее не предпринимался (за исключением работы Михаила Восленского)[645], но вообще подобные исследования (в жанре, именуемом просопография) — не редкость.

Основой исследования, как было сказано выше, стали устные интервью. Обычно с информантом проводится серия встреч (три или четыре) продолжительностью в среднем по два часа, на которых в свободной форме обсуждается круг вопросов, интересующих исследователя. Собранные интервью расшифровываются и прорабатываются на предмет уточнения предоставленной информации и постановки новых вопросов — после этого встречи возобновляются. Каждый информант достаточно подробно опрашивается о положении его семьи в дореволюционном и послереволюционном обществе, ее образовательном уровне, отношении близких родственников к революции и сталинским репрессиям.

Подобную информацию практически невозможно получить на основе архивных данных, и в первую очередь «личных дел», даже если бы они были доступны. Во-первых, сохранившаяся биографическая информация не дает ответа на важные для исследователя вопросы о реальном влиянии тех или иных факторов биографии на судьбу будущего работника аппарата ЦК КПСС. Например, в какой семье реально вырос мальчик, если в анкете указано, что он происходит из крестьян: действительно ли из семьи земледельцев или это сын крестьянина, ставшего через десять лет после его рождения первым секретарем райкома? Или наоборот: его отец был алкоголиком, а роль воспитателей выполняли семья дореволюционного банковского служащего, пригревшая попавшего в город деревенского мальчика, и старшая сестра, бывшая замужем за офицером?[646]

Во-вторых, вполне естественен вопрос о достоверности и полноте представленных в официальной биографии сведений. Родился ли мальчик просто в семье служащих, как указано в анкете? Или был внуком профессионального священнослужителя и сыном человека, окончившего вначале духовную семинарию и уже после революции — светское учебное заведение (что и давало ему основание учитываться в анкетах в качестве служащего)?[647]

Вопрос о достоверности представленных сведений — в связи со специфическим контингентом опрашиваемых — вполне естественен и в отношении устных интервью и публикуемых мемуаров. Нередко приходится встречаться с утверждениями, что и в этом случае человек может «написать себе любую биографию». Однако имеющийся опыт показывает, что достоверность представляемых сведений в интервью, взятых в 2000-е годы, и мемуарах, опубликованных после 1991 года, достаточно высока. Отдельный вопрос — фигуры умолчания, родственники или события, «не вспоминаемые» по тем или иным причинам. Но выяснение этих подробностей при интервьюировании, как правило, зависит от самого интервьюера. Случаев же прямой лжи о фактах своей биографии или фальсификации родственных связей мною зафиксировано не было. Вместе с тем имелось достаточно возможностей косвенной проверки предоставляемой информации — возвращение к этой же теме в последующих интервью для «расширения» прежде вскользь упоминаемых сюжетов, совместный просмотр семейных фотоальбомов и других типов документов из личных архивов интервьюируемых, проверка вероятности участия упомянутых в интервью заметных исторических персонажей в приписываемых им событиях и т. п. При подготовке этой работы к публикации сведения из приводимых в тексте цитат из интервью и мемуаров были проверены. Хотя не обо всех упомянутых в этих источниках персонажах можно было найти дополнительную информацию, не все события можно было однозначно подтвердить, а респонденты нередко допускали фактические ошибки (не слишком, впрочем, менявшие общую картину), итоги проверки оказались весьма обнадеживающими. И достоверность сообщаемых информантами сведений можно оценить как высокую.

В 1960–1985 годах в аппарате ЦК КПСС постоянно работало более 1000 «ответственных сотрудников»[648]. Часть из них находились на своих постах десятилетиями, другие, наоборот, быстро перемещались из аппарата на высокие должности в других учреждениях. Точная численность сотрудников, прошедших в этот период через аппарат ЦК КПСС, нам неизвестна, но можно предположить, что она превышает 5000 человек. В рамках проекта пока мною опрошено (и/ или проанализировано мемуаров) 50 бывших сотрудников аппарата ЦК КПСС. В абсолютном выражении это не так много, но это количество, с оговорками, которые следуют ниже, позволяет говорить о наметившихся тенденциях, тем более что по мере роста количества опрошенных эти тенденции (которые первоначально были зафиксированы на группе в 20 человек) в общем и целом подтверждаются.

Состав опрошенных и мемуаристов достаточно однороден. Это мужчины, родившиеся между 1928 и 1938 годами[649], выросшие в полных семьях до достижения совершеннолетия (более чем в 90 % случаев), имеющие высшее, как правило, гуманитарное образование (в более чем 50 % случаев полученное в Москве) и работавшие в аппарате ЦК КПСС между 1960 и 1985 годами[650].

В случае, если респондент поступал на работу в аппарат ЦК КПСС два раза или более, рассматривается только первое его поступление.

* В отношении одного из сотрудников отдела пропаганды я не располагаю точными данными.

По сфере своей деятельности в аппарате ЦК КПСС информанты в основном принадлежат к двум группам. Во-первых, это сотрудники «идеологических» отделов (пропаганды, науки и культуры) — всего 28 человек. Подавляющее большинство из них (20 человек, то есть более 40 % опрошенных и мемуаристов) работали в отделе пропаганды[651]. Во-вторых, сотрудники «международных» (международного, по связям с соцстранами и международной информации) отделов — 11 человек. Сотрудники других типов отделов — отраслевых (занимавшихся контролем за конкретными отраслями экономики) и «функциональных» (ведавших хозяйственной деятельностью ЦК КПСС и распределением кадров и ресурсов в сфере партийного и государственного управления) — пока представлены в исследовании мало (20 %).

С идеологической точки зрения бывшие сотрудники аппарата ЦК КПСС представлены более равномерно, тремя достаточно крупными группами. Во-первых, это круг так называемых «неосталинистов» из идеологических отделов, до сих пор ориентирующихся на бывшего заместителя заведующего отделом пропаганды Ричарда Косолапова[652]. Во-вторых, относительные либералы (преимущественно «международники» и в меньшей степени сотрудники идеологических и функциональных отделов), в период перестройки входившие в «команду Горбачева». В-третьих, относительно небольшая группа русских националистов, представленная опять же сотрудниками идеологических отделов. Позиция части опрошенных (примерно 25 %) не вписывается в идеологические рамки ни одного из трех указанных направлений.