Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вывод Мартен делает следующий: «Российская империя — это сегодня основной вопрос старого мира. Этому вопросу должны подчиняться все остальные международные проблемы, это загадка сфинкса, но её предстоит не просто разгадать. Её надо разрешить самым решительным образом или погибнуть»[1317].
Конечно, Мартен оставляет русским шанс, подчёркивая, что речь вовсе не идёт о том, что участь этого народа предрешена. Но русские оказались плохими учениками (здесь мы имеем дело с традиционным со времён открытия Московии восприятием России через призму «учитель — ученик»): «Держава эта не могла принести европейским народам ничего, кроме одного только разрушения и катастроф, коих не видел раньше Старый Свет. Коварный ученик Европы сделался сегодня её врагом и главной угрозой»[1318]. Поэтому не стоит даже пытаться переучивать русских: «Однако же в настоящее время нельзя более придумать никакого средства, которое помогло бы мирным путём принудить Московию занять своё законное, определённое природой место. Любые мечты о мирных переговорах суть химеры, о которых даже предосудительно говорить вслух. Культ грубой силы можно устранить только с помощью силы. Борьба между Россией и Европой неизбежна; русский народ может быть изменён только через его поражение в войне и, если Россия не будет побеждена, Европа погибнет. Все битвы между европейцами — это войны гражданские, война с московитами — это война с внешним врагом, война за существование»[1319].
Как видим, Мартен чётко проводит мысль: русские — это не просто Другие, а Чужие, экзистенциальные враги, которых необходимо уничтожить.
Поэтому единственная возможность противостоять московитам заключается в европейском единстве, в создании европейской антирусской федерации: «Цель европейских народов, которую они ещё не вполне чётко осознали, заключается в создании федерации независимых наций против российского экспансионизма»[1320]. Как видим, Мартен развивает идеи аббата Прадта и Ф. Духинского. А победителей в этой схватке, по его словам, рассудит меч[1321].
Итак, псевдотеориями о расовой неполноценности московитов Мартен прикрывает экспансионистские идеи о необходимости изъять у России целый ряд территорий и вытеснить её из Европы. Русский публицист В. И. Аскоченский, анализируя эту книгу, задаётся риторическим вопросом: «Непостижимо, право, как это правитель Франции и его министры, по-видимому, состоящие с нами в дружественных отношениях, допускают подобные выходки!»[1322] Книгу Мартена Аскоченский именует «жесточайшим оскорблением», «но не для России, а для Европы, над невежеством которой так злостно издевается автор, если только невежество может издеваться над подобным же себе невежеством»[1323].
Да, власти весьма спокойно относились к подобного рода «научным трактатам». Более того, как мы видели, аналогичные расовые идеи отнюдь не шокировали либеральную и республиканскую научную общественность. Скорее, общественность была «всеядна» и рациональна в своём выборе инструментов конкуренции с Россией, да и образы нашей страны в эти годы создавались разные.
* * *
Идеи, сходные со взглядами А. Мартена, тогда же развивал ещё один поклонник Ф. Духинского, известный французский политик, издатель, владелец ряда газет («La Patrie», «La Commune», «I’Esprit Public»), крупный банкир Казимир Делямар (1797–1870). В 1852 году его избрали депутатом Законодательного корпуса, он был близок императору Наполеону III, являлся автором ряда работ на экономические темы, не обошёл вниманием и Россию.
В 1869 году Делямар обратился к французскому Сенату с петицией, в которой заявил о «русской угрозе» и порабощении «московитами» 15-миллионного народа — «русинов» или «рутенов» (иначе говоря, современных украинцев)[1324]. В петиции он потребовал от правительства ни много ни мало реформы исторического образования и раздельного изучения истории рутенов, иначе говоря, славян, и московитов, то есть в его интерпретации народа, чьё славянство было более чем сомнительным, поскольку это народ туранского, другими словами, азиатского происхождения. По его мнению, Франция должна изменить систему изучения славянских народов и использовать работы «прекрасных и выдающихся учёных, открывших в исторической науке новое направление». Этими «прекрасными» авторами, по мнению Делямара, являются О. Викенель, А. Мартен, М. Брюлле, Ф. Духинский[1325].
В своей петиции Делямар просил Сенат добиться включения в официальную программу преподавания истории в учреждениях среднего классического образования основных сюжетов по истории не в целом славян, а «народов, говорящих на славянских языках»[1326]. Французы, по его словам, допускают большую по своим последствиям ошибку, рассматривая Российскую империю как единое целое. Напротив, её главным правилом является разно-ликость, и именно это определяет действия правительства: «Когда Россия разговаривает с Европой, она себя именует славянской и европейской, и своего государя называет императором России; когда она обращается к Азии, она себя называет туранской, то есть татарской и азиатской, и её самодержец становится „Белым царём"». Причина такого двуличия, подчёркивает Делямар, заключается в том, что «в империи встречаются одновременно славянские народы со стороны Европы и туранские народы со стороны Азии, а также в том, что в этих противоположных направлениях остаются ещё не завоёванными Россией как славянские, так и туранские народы. Надо, следовательно, каждому из них представиться братом, протягивающим руку дружбы»[1327].
Годом ранее Делямар уже выступил с инициативой о переименовании кафедры славянских языков и литературы в Коллеж де Франс. Император Наполеон III пошёл навстречу, и по его декрету от 1 ноября 1868 года кафедра была переименована в «кафедру языков и литературы славянского происхождения»[1328]. Кроме того, по мнению Делямара, французские университеты и лицеи должны отказаться от панславистского преподавания истории, которое является следствием искусственного объединения под родовым именем «русские» многочисленных народов, составляющих Российскую империю. То есть историю всех этих народов надо преподавать отдельно. Университетское образование не должно смешивать рутенов (или русских) и московитов, так как это два народа, не просто различных, но противоположных по своей цивилизации, традиции и истории, — делает вывод Делямар.
Также он полагает, что ошибочно начинать изучение российской истории с Петра Великого, но мы знаем, что это было общим местом: историю России как государства французские авторы начинали именно с Петра I[1329]. Делямар убеждён, что надо обращаться к древней истории, истории рутенов, которые сначала одни, а потом при поддержке литовцев и поляков «сдерживали бесконечно возобновляемый натиск
