Тьма в бутылке - Юсси Адлер-Ольсен

Совершенно целостный образ и внешний вид. К нему стоило присмотреться.

Садясь за стол, парень кивнул Рене Хенриксену, устроившемуся в углу.

В некотором смысле это казалось искренним.

46

Будучи еще совсем не старым, он осознал, что может контролировать свои чувства, так что они были совсем незаметны окружающим.

Жизнь в доме приходского священника ускорила этот процесс. Жизнь проходила не в свете Господа, а в его тени, и чувства чаще всего истолковывались неверно. Радость принимали за легкомысленность, а злость — за неприязнь и упрямство. И всякий раз, когда его неверно понимали, за это еще и наказывали. Поэтому он держал чувства в себе. Так было выгоднее всего.

Еще в ту пору этот навык помогал ему. Когда несправедливость пригибала его к земле, когда наваливались разочарования.

А потому никто не знал, что происходит у него внутри.

Это же спасало его и сегодня.

Настоящим шоком стал неожиданный приход двух полицейских. Действительно шоком. Но он не показал этого.

Он увидел их сразу, как только они вошли в холл боулинг-центра. Это были ровно те же двое мужчин, которые в тот день беседовали с братом Исабель в Королевской больнице на первом этаже у лифта, когда он сам торопился смыться оттуда. Эту странную парочку так просто не забудешь.

Вопрос заключался в том, узнали ли также и они его.

Ему казалось, что нет. Ибо в таком случае вопросы, заданные ему, были бы более навязчивыми. Полицейский смотрел бы на него совсем иначе.

Он огляделся по сторонам. Отсюда было два выхода, если вдруг припрет. Вниз в комнату с оборудованием, через заднюю дверь, а затем вверх по пожарной лестнице мимо смешного стула без ножек, который кто-то поместил туда, чтобы показать, что этим путем на улицу не выберешься. Или еще можно было пройти мимо ассистента полицейского. Там между холлом и выходом находились туалеты, а потому вполне естественно было бы двинуться в том направлении.

Однако в таком случае темнокожий увидит, как он проскользнет мимо дверей туалета. Он будет вынужден оставить машину, потому что, как обычно, автомобиль был припаркован на некотором расстоянии, на крытой стоянке у площади Ро. Ему просто-напросто не хватит времени выехать со стоянки. Они перекроют ему дорогу.

Нет уж, выбирая этот вариант, ему придется оставить «Мерседес» на стоянке, а самому бежать со всех ног. И, несмотря на то, что он знал множество лазеек в своем городе, не факт, что он успеет ими воспользоваться. Совсем не факт.

Самым безопасным было бы, если бы фокус внимания полицейских оказался направлен подальше от него. А потому, если он желал уйти и в то же время остаться хозяином ситуации — а это было непременным условием, — необходимо было прибегнуть к более радикальным средствам.

Одно было ясно: нужно держаться подальше от этих людей, которым удалось выслеживать его на протяжении столь долгого времени. К чему бы это ни привело, будь они прокляты.

Явно они подозревали его. Иначе к чему задавать вопросы о «Мерседесе» и его вокальных способностях, да к тому же еще переспрашивать название компании, которое он сам выдумал? Хорошо еще, что он запомнил номер.

Как-то раз ему доводилось показывать полицейскому фальшивое водительское удостоверение и называть вымышленное имя, под которым он на протяжении многих лет участвовал в деятельности клуба, и блюститель порядка нормально воспринял это. Если разобраться, им ничего не известно.

Проблема заключалась в том, что они в самом что ни на есть буквальном смысле собирались загнать его в угол. Только что сообщенная им ложь может быть проверена как нечего делать, и, что хуже всего, у него скоро иссякнут все вымышленные имена и пристанища, и он не сможет просто так скрыться. Он находился в помещении, где тут же все заметят, если он предпримет попытку к бегству.

Он посмотрел на Папу, сидящего перед детективом и яростно жующего жвачку, похоже, старавшегося оправдать себя самого.

Этот человек являлся вечным жертвенным животным, его историей он не раз пользовался в качестве ролевого образца. Именно такой персонаж, как Папа, представлял собой воплощение среднестатистического человека из данной среды. Вот так нужно выглядеть, если не хочешь привлекать к себе лишнее внимание. Совершенно обычно, как и он сам. Да, они и вправду во многом похожи. Такая же форма черепа, рост, телосложение, вес. Оба аккуратисты. Внешность, заслуживающая доверия, можно даже сказать, слегка скучноватая. Человек, умеющий за собой ухаживать, в то же время не переусердствуя. Именно Папа натолкнул его на идею применять макияж, чтобы казалось, что глаза расположены чересчур близко друг к другу, а брови срослись. А если немного поработать над щеками, они будут казаться шире, совсем как у Папы.

Да-да, именно эти черты он несколько раз воссоздавал на своем собственном лице.

Однако, помимо этих особенностей, у Папы была еще одна, и именно ею он теперь собирался воспользоваться против него.

Свен ездил в Таиланд несколько раз в год, и отнюдь не ради природных красот.

Детектив отправил Папу за соседний столик. Тот весь побледнел и, судя по выражению лица, был глубоко и искренне поражен.

Затем сразу настал черед Биргера, после чего неопрошенным остался только один человек из команды. Времени на пустую трату не оставалось, ибо допросы скоро завершатся.

Он встал и подсел за стол к Папе. Если бы полицейский попытался остановить его, он бы все равно сел рядом. Промычал бы что-нибудь о методах полицейского государства, а как только дело дойдет до дальнейшего обмена репликами, спокойно направился бы к выходу со словами, что они могут пообщаться с ним дома. У них ведь был его регистрационный номер, а значит, адрес им будет совсем несложно отыскать, если у них возникнут дополнительные вопросы.

И это был выход. Не могут же они просто взять и арестовать его без предъявления конкретного обвинения. А конкретных доказательств у них совершенно точно не имелось. Ибо, хотя многое и изменилось в этой стране, все-таки граждан не задерживали, не обладая железными основаниями для обвинения, а Исабель явно еще не успела им их предоставить.

Основания могут последовать, да, они последуют наверняка, но пока их не было. Он видел состояние Исабель.

Нет, у них нет доказательств. Никакого трупа нет, об эллинге им не известно. Скоро фьорд поглотит все его злодеяния.

Если разобраться, ему только нужно держаться в тени в течение нескольких недель, а затем уничтожить свои следы.

Папа злобно посмотрел на него. Руки его были сжаты, мышцы на шее напряжены, дыхание участилось. Совершенно правильная реакция, весьма полезная в данной ситуации. Если дело сделано верно, все благополучно разрешится через три минуты.

— Что ты им рассказал, ублюдок? — прошептал Папа, как только он подсел.

— Ничего такого, что ему уже не было известно, Свен, — шепнул он в ответ. — Уверяю тебя, вероятно, он и так все знает. Более того, ты числишься у них в регистре уже давно, не забывай.

Он заметил, что дыхание собеседника становится все более и более напряженным.

— Но тут ты сам виноват, Свен. Педофилы никогда не пользуются успехом, — произнес он чуть громче.

— Я не педофил. Ты ему сказал об этом? — интонация поползла вверх.

— Он обо всем знает. Они тебя выследили. Им известно, что у тебя полно детской порнухи на компьютере.

Руки Свена побелели.

— Этого он знать не может. — Фраза была произнесена под контролем, однако чуть громче, чем он сам желал. Он огляделся.

Вот, все идет хорошо. Детектив смотрел на них, на что он и рассчитывал. Проницательный парень этот полицейский. Он явно поместил их друг напротив друга, чтобы посмотреть, к чему это приведет. Они оба находились под подозрением. Совершенно ясно.

Он повернул голову в сторону бара и убедился в том, что коллеги детектива с этой точки он не видит. А значит, и сам он выпал из поля зрения второго полицейского.

— Полиции прекрасно известно, что ты не из сети загружаешь детское порно, Свен, а получаешь картинки от своих приятелей на флешках, — сказал он обычным голосом.

— Но это неправда!

— Но именно так он мне сказал, Свен.

— Почему он расспрашивает всех вас, если дело касается меня? А ты тоже уверен во всей этой ерунде? — На мгновение он даже позабыл о своей жвачке.

— Он стопроцентно опросил других людей из твоего окружения, Свен. Теперь он ведет допрос в этом заведении на всеобщем обозрении, чтобы ты явно скомпрометировал себя.

Свена трясло.

— Мне нечего скрывать. Я не делаю ничего, чего не делали бы другие. В Таиланде такие порядки. Я не причиняю детям никакого вреда. Я просто провожу с ними время. Никаких действий сексуального характера. В тот момент, когда я нахожусь с ними.

— Свен, я-то знаю, ты ведь сам рассказывал, однако он утверждает, что ты торгуешь детьми. Что на твоем компьютере есть кое-что. Что ты торгуешь фотографиями и самими детьми тоже. Тебе не сказали? — Он нахмурился. — Тут действительно что-то такое замешано, Свен? У тебя столько дел, когда ты приезжаешь, ты ведь сам говорил.