Донор - Сергей Чилая

"Это еще не выбор, - подумал он, - приближаясь к институтской проходной в Тбилиси и отвечая на безумный взгляд осетина-охранника, которого давным-давно оперировал, когда тот попал в автомобильную катастрофу и прямиком был доставлен в морг...

Корпус сгоревшей Лаборатории наплминал скелет кита-самоубийцы, выбросившегося на берег, расплавленными бетонными ребрами.

- Вай мэ, батоно Бориа! - запричитала худая, высохшая старуха-меньшевичка, удерживая у дверей вивариума за короткую гриву осла, изо всех сил старавшегося помочиться на штаны БД. - Вэрнулсиа, швило, сынок... Ныкто нэ вэрил... Адин Горэлык твэрдыт, что ждиот... Он туда никаво не пускаит, в падвал... Адмыныстрациа сколко раз пытался взломат двэр, старуха помедлила, стараясь поточнее сформулировать ощущения на сильно забытом русском и закончила: - Прахады, Бориа батоно, чтоб толко не удывылся очин, когда увыдышь, чтоб Горелык нэ хватыл Кондратый из нэожиданност...

Грязный, вонючий виварий походил на чердак, где только что закончилась пьяная вечеринка бродяг... БД толкнул железную дверь: резко пахнуло собачьей мочей вперемежку с гнусным запахом еды для животных - овсянки и гнилого мяся - и чем-то еще, непривычным для этих мест, но странно приятным, будто тяжелому больному дали подышать кислородной подушкой, куда вместо аптечного кислорода с запахом резины закачали лесной воздух после грозы...

- Здрасьте, БД! - сказал Горелик, выказывая спиной занятость и обиду... - Десять лет прошло...

- Н-не в хронологии дело... В-вернулся, ведь...

- Нет! - сказал Горелик. - Не вернулся. Краткий визит вежливости...

- П-показывайте, - сказал БД, не тая обиды, и подошел к металлической клетке, положенной на бок, в которой когда-то жила Вера Павловна, макака-лапундер, которую он называл для Даррел колобусом...

В большом цинковом корыте он узнал кожух наркозного аппарата РО-5, выпускаемого объединением "Союзмедтехника", дешевого и бездарного, заполненного мощной мышечной массой со множеством крупных отростков, похожей на гигантскую хирургическую перчатку или перекормленного борова, погруженного во фторуглеродную среду, будто в сено... Перчатка, покрытая слоем слизи, шевелилась несильно, пульсируя отростками и телом, демонстрируя странную силу, жизнеспособность и готовность к действиям, которых, похоже, пока никто от нее не ждал...

- Это Маня, - сказал Горелик угрюмо и горделиво, и поглядел ему в глаза, чтоб увидеть готовность к будущим совместным действиям... - Выстроил в соответствии с инструкциями вашего давнего письма, БД: расшатывал имунную систему, обучал... Раз в неделю Инна Евсеенко, ваша бывшая подружка, присылает со знакомым летчиком стволовые клетки...

Горелик подошел к двери, плотно прикрыл ее, щелкнув задвижкой.

- Для всех, а пуще для Грэга, выращиваю шампиньоны... - продолжал он рассказывать. - Маню никто не видал пока... Ей пора рожать и нас, похоже, поджидают органы-клоны... Но без вас она не родит никогда... просто не станет... Вы для нее акушер.

Он привычно положил руку на мышечную массу, будто гладил:

- Видите рубец на передней поверхности... Разве не похож на разрыв матки той молодухи из уральского леспромхоза, о которой вы рассказывали? Ее ведь тоже звали Маней?

Существо под рукой Горелика стало поерзывать от удовольствия и преданности... Так, наверное, вели бы себя эритроциты человека, дорасти они вне организма до таких размеров...

Потрясенный БД разглядывал существо, стараясь понять и поверить в то, что произошло в подвале институтского вивариума, и не верил. Стилистически, несмотря на вонь и грязь, все было сделано безупречно, и с научной точки зрения тоже. Горелик продолжал вещать над головой:

- ...около сорока килограммов... СЛП поддерживает циркуляцию и оксигенации крови в Мане.. А пищеварительной системы нет.... Ввожу все, что попадает под руку внутримышечно и внутривенно... Хватает пока. Кашу и мясо она не жрет... Нечем... Есть клоака... и оттуда, видимо, станут появляться на свет органы... Отростков в этой Мане двадцать два... Большая часть занята препаратами сердец, несколько - почками, один - печенью... Вы этот полиморфизм имели в виду, БД? - Горелик помолчал, пошлепал несколько раз по поверхности Мани: раздался влажный вязкий звук. - Когда одалживал в клинике портативный сканнер, чтоб поглядеть, что в отростках, они решили - я спятил и не стали давать... Пришлось взять без спросу, ночью... А в двух отростках вызревают маленькие Мани...

"Значит, получилось... И мучительное перебирание в стареющем мозгу вариантов конструирования биологической теплицы матерелизовались в подвале вивариума нищего института хирургии... Вот она, глобаловка, о которой мы мечтали," - буднично думал БД, словно разглядывал обычную беременную крольчиху. Он повернулся к Горелику:

- Как грузинская жизнь: алеет восток?

- Похоже, все собрались вместе с великим кормчим на другой берег... В Штаты... Только большинство не умеет плавать... - сказал Горелик и убрал руку со спины скользкой Мани. Спина заметно потянулась за его рукой.

- А что дома, Горелик? - опять спросил БД, понимая, что почти готовая Маня - это не только донорские органы...

- Не знаю, БД. Я привык к одиночеству и почти не бываю дома, и Маню не оставить одну.

- Греки говорили: "Одиночество - изнанка свободы"... Я вам больше не нужен... Вы сами стали предводителем... Маня скоро начнет нести золотые яйца... Постарайтесь, чтоб эта кура не попала в плохие руки. Прощайте, Нодар...

- Нет! - заорал он, удерживая БД за куртку могучей рукой. - Вы останетесь! Слышите?! Хватит бегать! Я делал все, как вы велели, чтоб вернуть вас... чтоб заработала Лаборатория... Уйдете, разрушу эту чертову грядку, как будто ничего и не было!

- The power to know, - БД старался открыть тугую защелку железной двери. - Вначале было слово, молчание было потом...

- Раз вы с-существуете, з-значит выбор с-сделан, - сказал БД женщине с сумкой, возвращаясь из подвала тбилисского вивариума в подсобку женского монастыря в окрестностях Риги.

- Сделан... - сказала она неуверенно, не обращая внимания на попыхивающее двигателем транспортное средство.

"Сейчас она скажет, каким был мой выбор, - успокаиваясь, подумал БД, и я, вымуштрованный ими человек-навигатор, лучший лист, проследую указанным курсом, чтобы свершить предназначенное". - Он напрягся в ожидании сообщения.

- ...А, может, и не сделан... - по-прежнему неуверенно продолжала она, - тогда выбор вам придется делать самому... Я - всего лишь копия, инструмент...

- Хорош инструмент! - восхитился БД. - Под немодной одеждой сокрыты такие возможности и с-способности, к-которым даже названий нет на земле, и запрятаны они все в вашу красно-синюю сумку...

- Хотите заглянуть?

- К-как вы меня с-спасаете... каждый раз? - не слушая, спросил он.

- Не знаю... Ты меня научил, - сказала она, улыбнулась, встала со скамейки и, помедлив, добавила: - Не забудь: функцию органов-клонов, выращенных в подвале тбилисского вивариума, можешь проверить только ты... и только трансплантацией...

Он тоже поднялся следом за ней, сделал несколько шагов по подсобке, рассеянно натыкаясь на стены, и почувствовал, что с ним происходит что-то, будто наделяют его возможностями неземными, надевают доспехи специальные, вооружают, снабжают инструкциями, говорят: "Действуй!" - и замирают в ожидании.

Он засобирался привычно и увидел опять неблизкую автобусную остановку в поле и женщину, терпеливо сидевшую с прямой спиной, с красно-синей спортивной сумкой на коленях. Он приблизил глаза и узнал Марфу с чистым лицом, радостно привставшую навстречу, а сквозь дешевую пластиковую ткань рассмотрел содержимое сумки: старые Лабораторные датчики, набор кардио-хирургических инструментов с монограммой "BD", искусственный желудочек сердца Пола, рукопись своей неизданной книги "Консервания органов: мифы и реальность", сгоревшей при пожаре, старые теннисные доспехи, Ветхий Завет на иврите и английском, изданный в Израиле вскоре после окончания Второй Мировой Войны, и новенькая, пахнущая типографией, книга в твердом коричневом переплете: "Хроники Водолея"... Сверху мелко: "Борис Коневский"...

Он вспомнил про картину и, поискав, освободил глазами от газет и прислонил к стене. Сразу Марфину подсобку осветило неяркое предзакатное желтое солнце, а пространство прорезал тонкий белый луч, посылаемый часовней. Он глядел на холст, плотно натянутый на подрамник, и не узнавал... Отреставрированная и умытая часовня не клонилась земле. Она выпрямилась и стала выше, будто собралась куда-то, нацелив в зенит остроконечный купол, увенчаный крестом, похожим на навигационное устройство... Зазвучали скрипки, отчетливо и чисто в Allegro non molto Четвертого концерта Вивалди "The Four Seasons" и музыка, доносившаяся из нефа, крытого новой красной черепицей, торопила старт...

Он машинально поднял крышку COMPAQ и сразу побежали строчки... Он прочел верхнюю: