Черный код - Вергилия Коулл

Вронская долго держала в руках листок, словно пыталась разглядеть под чернилами другие, тайные письмена.

— Вот. Еще одну дату узнаю. Вторые роды у Даши были очень тяжелые. Чуть ли не выбор стоял, кого спасать: мать или ребенка. К счастью, выкарабкались оба. Исключительно благодаря тому, что Максим настоял, чтобы сестра легла в перинатальный центр со специализированным оборудованием, а не просто в частный роддом. Его забота оправдалась.

— Та-а-ак, — протянула я, все больше загораясь ощущением, что разгадка где-то близко. — А про Варвару что скажете?

Адвокат с сожалением прищелкнула языком.

— Ничего мне эта дата не напоминает.

— Это не дата ее смерти? — я ощутила слабый укол разочарования.

— Нет. Варвара умерла месяцев на шесть позже. А то и больше, точно не припомню. Это вообще дата из их с Максимом «благополучного» периода семейной жизни.

Ну вот. Попытка найти какую-то связь в том, что это даты смертей или печальных событий, с треском провалилась.

— С ней точно тогда ничего не происходило? — не желала я сдаваться. — Может, болела сильно? Или ограбили ее?

— Нет, — уверенно тряхнула головой Вронская, — все у них хорошо было. Может, Максим хотел какую-то символическую их годовщину запомнить?

Я отобрала у нее листок и уставилась на цифры. Не верилось, что это — просто список каких-то памятных для составителя дат. Нет. Это ключ. Шифр ко всему, что с Максом происходило. Отгадка всех его секретов. Вот только как ее разгадать?

— А «она»? — вслух принялась размышлять я. — Кто эта загадочная особа?

— Может, вы сами, Анита? — сверкнула глазами Вронская.

— Я? — версия поставила меня в тупик. — Но почему бы тогда не написать мое имя? Посмотрите, почти везде стоят имена. Моего нет.

— Что, если Максим его не знал?

— Не знал? — я фыркнула. — Говорю же, ему известно то, чем я не делилась даже с мужем! Более того, Макс встретил меня, когда я еще и перцептором не была! Правда… это было одностороннее знакомство. Но раз отыскал потом, выследил, значит, какие-то данные имелись.

На это Вронская не нашла, что возразить, а я иначе взглянула на пункты с пометкой «она». Сама уже, конечно, не помнила точные числа, но вот одна из дат подозрительно походила на тот самый день, когда я свалилась с лошади. Память отказывалась восстанавливать месяц, в котором мне вырезали когда-то аппендицит, но год совпадал. Потом — сентябрь две тысячи шестнадцатого и тот момент, когда стартовала программа «Синий код». Адвокат не ошиблась. Речь шла обо мне.

— А «конец»? — снова обратилась я к Вронской. — Посмотрите, впереди еще несколько лет до этого события. Что должно случиться? Максим чем-то неизлечимо болен?

Адвокат испуганно охнула.

— Насколько я знаю, нет.

— Может, вам все-таки приходит что-то в голову? Любая, самая бредовая версия. Истекает срок по ипотеке. Заканчивается аренда земли. Все, что угодно.

— Анита, мне не дано заглянуть в будущее, — со слабой улыбкой отбивалась от расспросов она, — но в настоящем у Максима нет ни залога, ни аренды, ни ипотеки. То есть, мелкие договоры, конечно, есть. Но не на такой срок.

Я закусила губу. Либо Макс переоценил мои умственные способности, ожидая, что легко разгадаю его код, либо мне просто не хватало еще одной детали для полноценного вывода.

И я понятия не имела, где ее взять.

Вронская настояла, чтобы я задержалась у нее в гостях на несколько ближайших дней. Возражать не хотелось, как не хотелось и признаваться, что самой тошно возвращаться в пустую квартиру. Да и безопаснее как-то я ощущала себя там, где никому не пришло бы в голову меня искать. Адвокат заверила, что заседание перенесли. Мою машину пригнали на стоянку к дому, об этом тоже не следовало беспокоиться.

Я ощущала себя полностью окруженной заботой, уютом и теплом. Верунчик варила мне вкуснейшие супы и забавно охала, слушая рассказы о том, кто такие перцепторы. Ее непосредственность подкупала. Вронская в такие моменты предпочитала отсиживаться в уголке и слушать нас обеих.

Кто бы мог подумать, что наше с адвокатом Макса общение, начавшееся холодно и не очень дружелюбно, в итоге станет довольно близкими?

Правда, идиллию портили мысли о нем самом. Я не очень понимала, как будут складываться наши отношения, даже если каким-то чудом его оправдаю. Все равно ведь и Татарин никуда не денется, и Дарья сама собой не станет белой и пушистой. Сможет ли Макс, наконец, объяснить, почему давно следил за мной и молчал столько времени?

Он позвонил мне в один из таких дней. Вронская как раз уехала в изолятор и, видимо, выхлопотала этот разговор. Ладони резко вспотели, стоило услышать его голос, и телефонная трубка едва не выскользнула на пол.

— Марина мне все рассказала, — мрачным голосом сообщил Макс вместо приветствия.

Я только открыла рот, но так и не смогла произнести ни звука.

— Ты боишься? — спросил он.

Из моей груди вырвался нервный смех. Макс спрашивает, боюсь ли я? После того, как на моих глазах убили его людей? После того, как открыла своего мужа с новой стороны?

— Не бойся, — голос Макса стал мягче, словно баюкал меня, — с тобой все будет хорошо. Больше ничего плохого не случится. Ты мне веришь?

Как обычно, стоило ему заговорить, и мне, конечно же, опять хотелось просто закрыть глаза и ни о чем больше не беспокоиться.

— Д-да… — протянула я и услышала, как он усмехнулся.

— Тогда до встречи, Синий Код.

— Постой! — успела воскликнуть я в последний момент. — Я была не права.

— В чем?

— В том, что ты и Даша. — ком встал в горле, и никак не удавалось найти подходящих слов.

Макс помолчал. Я гадала, что означает эта тишина. Почему-то казалось, что он хочет что-то сказать, но останавливает себя.

— Извинений не нужно, — наконец, бросил Макс и отключился.

Наступил день, когда прятаться в гостеприимном убежище стало уже невозможно. Мне, как нож к горлу, требовалось дописать отчет и сбросить визуальную картинку в программу компьютера. Вронская настояла, что поедет со мной, на ее автомобиле и под охраной. Пользуясь случаем, мы заскочили в полицейский участок, и я все-таки написала заявление о нападении. Пока отвечала на вопросы следователя и заполняла бумаги, мыслями витала далеко. Ведь так и не приняла решение, что отмечать в своем отчете. Оправданий для Макса не имелось никаких. Все-таки подделать образ? Страшно, рискованно, но.

Я закрыла глаза и решила последовать совету Вронской. Сделать так, как требует мой долг, и положиться на судьбу. Даже если это не принесет ничего хорошего.

На пути в изолятор мы попали в пробку на кольце. Большой автобус пытался вклиниться из крайнего правого ряда в крайний левый, в итоге перегородил дорогу в двух направлениях движения. Разъяренные водители сигналили, кто-то вышел из машины, ругался, размахивал руками, но уступать, чтобы разрешить ситуацию, никто не собирался.