Вся Стальная Крыса. Том 2 - Гарри Гаррисон

Я выдернул палец из уха, стер с него серу и мрачно уставился в пространство.

— С чего начнем? — поинтересовался Флойд.

— Не имею представления. Сказал просто, чтобы Тремэрн отвязался.

— Я знаю, с чего начать, — заявил Стинго.

Я бросил на него подозрительный взгляд.

— Сначала — МИПСК, а теперь еще и это. Наш скромный арфист открывает тайные погреба. Он улыбнулся и кивнул.

— Видать, многолетняя служба в Лиге не пропала даром. Разве старый вымогатель у ворот не сказал нам, что завтра на рассвете открывается рынок?

— Так и сказал, — подтвердил Флойд. — Ну и что? Штуковину давным-давно сбыли с рук.

— Гений! — Я зааплодировал. — Под этим седым скальпом прячется серое вещество, которое знает, что такое логика!

Стинго поклонился, принимая комплимент.

— В отставке всегда скучно. Что дальше, босс Джим?

— Отлови Золотистого. Прояви острейший интерес к рынку. Пусть даст провожатого, утром пойдем туда и…

Звякнул стеклярус, отворилась дверь, и вошел наш ангел-хранитель в златотканом облачении. Как будто одно упоминание о нем служило вызовом.

— О счастливцы, вы приглашены! Железный Джон ожидает вас в Веритории. Ступайте!

Мы пошли. А что еще оставалось делать? Золотистый — видимо, для разнообразия — пребывал в необщительном настроении и оборвал поток наших вопросов мановением руки. Новые коридоры, новые кирпичи… Спотыкаясь, ушибая ноги, мы добрались до ряда незанятых кресел и сели, как велел нам поводырь. В помещении было темно и стало еще темнее, когда Золотистый вышел и затворил дверь.

— Что-то мне тут не в кайф, — пробормотал Флойд, выразив ощущения каждого из нас.

— Не будем нервничать раньше времени, — выдал я совет за неимением более дельного, а сам нервно сцепил пальцы и хрустнул суставами. Затем уловил в темноте движение воздуха. Вспыхнул свет, в считанные мгновения разгорелся…

В освещенное пространство неторопливо вступил Железный Джон, вернее, его увеличенное изображение. И показал на нас.

— Сейчас вы переживете переживание, которое существенно отразится на вашем существовании. Воспоминания о нем будут поддерживать и подпитывать вас, и никогда не сотрутся из памяти. Я знаю, вы будете благодарны, и заранее принимаю сердечное «спасибо». Уверяю, отсюда вы уйдете иными — духовно развитыми, обогащенными. Добро пожаловать, джентльмены, в первый день новой полноценной жизни. Добро пожаловать!

Когда его образ угас, я закашлялся, чтобы подавить ворчание. Старый примат почему-то нравился мне все меньше. Никогда не пытайся обжулить жулика! Поудобнее разместившись в кресле, я настроился на развлечение.

Едва оно началось, я определил, что голофильм сработан вполне профессионально. Он мог произвести впечатление на какого-нибудь доверчивого юношу или на круглого дурака. Мне это пришлось по душе. Сумрак рассеялся, ярче разгорелся ржавый свет, и я внезапно оказался в кадре.

В безмолвии взирал король на группу вооруженных мужчин, уходящих в лес и исчезающих среди деревьев. Внешне он был спокоен и терпелив, но рука его то и дело тянулась к голове, будто он хотел удостовериться, что корона все еще на месте. Спустя долгое, очень долгое время он выпрямился и повернул голову. Прислушался. В густой листве шуршали неспешные шаги, но напрасно ждал он появления кого-нибудь из воинов. Вышел толстенький уродец — волосы растрепаны, на губах блестят капельки слюны.

— Что ты видел? — спросил король шута.

— Ушли, ваше величество. Все до одного. Точь-в-точь как те, что уходили прежде. Скрылись за деревьями у пруда, и никто не вернулся.

— Никто никогда не возвращается, — горестно молвил король. Его плечи беспомощно поникли, в глазах застыло отчаяние. Он не заметил, как из леса вышел и приблизился к нему юноша; рядом с ним семенил серый молчаливый пес. У шута отвисла челюсть, изо рта вытекла и закачалась, точно маятник, струйка слюны. Он попятился.

— О чем печалишься, о король? — спросил юноша ясным, бодрым голосом.

— О том печалюсь я, что в моем королевстве есть место, где пропадают люди, — пропадают навсегда. Уходят по десять, по двадцать человек, но ни один еще не пришел назад.

— Я пойду туда, — сказал юноша, — но я пойду один. Больше он не произнес ни слова, только щелкнул пальцами, и собака последовала за ним под сень дубравы. Они пробирались среди деревьев и висячих мхов, огибали груды валежника и топи и наконец подошли к темному пруду. Юноша остановился на берегу, вгляделся в воду — и тут из нее вынырнула рука и схватила пса. Схватила и утащила на дно. Только разбегающиеся круги остались на глади пруда, но и они вскоре исчезли.

Юноша не закричал и не убежал. Лишь кивнул.

— Наверное, это здесь, — сказал он.

Сумрак растаял — да будет свет! Железный Джон сгинул, зал опустел. Я посмотрел на Флойда — он выглядел таким же обалдевшим, как и я.

— Я, должно быть, что-то пропустил.

— Собачонку жалко, — произнес Флойд.

Мы оглянулись на Стинго, тот задумчиво кивнул.

— Это только начало, — пообещал он. — Вы все поймете, когда увидите продолжение.

— Что ты имеешь в виду? Нельзя ли поконкретней?

Стинго отрицательно покачал головой и хмуро сказал:

— Может быть, попозже… хотя вряд ли это понадобится. Сами догадаетесь.

— Ты что, уже видел это кино? — поинтересовался Флойд.

— Нет. Просто я немного разбираюсь в мифологии. Вам лучше досмотреть до конца, тогда и поговорим.

Я хотел было заспорить, но прикусил язык. Потом так потом. Отворилась дверь, появился Золотистый.

— Ты-то нам и нужен. — Я вспомнил недавнее наше решение. — Из достоверных источников мы получили информацию, что завтра на заре открывается рынок.

— Поистине ваши источники достоверны. Завтра — десятый, базарный, день. Кочевники ежедневно загибают палец, и когда пальцы на обеих руках кончаются, это означает…

— Понял, спасибо. Я и без грязных пальцев умею считать до десяти. Мы с друзьями-музыкантами хотим побывать на рынке. Это возможно?

— Достаточно лишь намека, о великий Джим Стальная Крыса.

— Вот я и намекаю. Может кто-нибудь завтра показать нам дорогу?

— Будет несравненно удобнее на огненных колесницах…

— Будет, не спорю. Но удобнее — не значит лучше. Пешая прогулка — чем не удовольствие?

— Пусть будет пешая прогулка, коли таково ваше желание. Мы предоставим эскорт. А теперь, джентльмены, позвольте напомнить, что наступил обеденный час. В вашу честь устраивается банкет. Не соблаговолите ли последовать за мной?

— Веди, дружище! Ты поразишься нашей прожорливости — если, конечно, нам не подсунут треклятые полпеттоны.

Шагая за ним по пятам, я обнаружил, что мои пальцы решили жить по-своему! Вероятнее всего, их вынудило к своеволию мое растревоженное подсознание. Они пробежались по клавиатуре компьютера, и передо мной вспыхнула цифра 19. А рядом — пульсирующая 11.

Еще одиннадцать дней. Будет совсем неплохо, если завтрашний базар что-нибудь даст.

Глава 15

— Эге, а денек-то чудный намечается!

Каждое слово вонзалось в череп, точно ржавая арбалетная стрела. Мало мне растущей пульсирующей головной боли! Я кое-как открыл один глаз, и по нему садистски резануло ярким светом. Сил хватило лишь на то, чтобы распялить в оскале рот. Наш златотканый нянь носился по комнате, раздвигал шторы, подбирал разбросанную одежду, — в общем, был настолько невыносим, насколько это возможно в предрассветный час. Лишь услыхав щелчок наружной двери, я сполз с кровати, выключил пыточные лампы, на четвереньках подобрался к рюкзаку, что покоился у стены. С третьей вялой попытки удалось открыть его и достать пилюлю отрезвина. Я слопал ее всухомятку, уселся и замер, ожидая, когда целительная химия растечется по разбитому телу.

— Что подмешали в зеленое пиво? — прохрипел Флойд и зашелся в кашле. Слушая, как он стонет между приступами, и глядя, как дергается его свесившаяся с кровати голова, я почувствовал себя лучше. Достал еще одну пилюлю и враскачку подошел к его смертному одру.

— А… ну-ка… проглоти… поможет.

— А ничего вечеринка, — благодушно изрек Стинго. Его сцепленные руки уютно покоились на солидном возвышении живота.

— Я сейчас умру, — просипел Флойд, забирая пилюлю слабыми пальцами, — и целый век буду мучительно гореть в аду. Плюс один день.

— Что, бодунчик? — сладеньким тоном осведомился Стинго. — Что ж, на то есть серьезная причина. Я о длительности здешних ночей. Вечеринки тянутся целую вечность. А может, мне просто так показалось с непривычки. Закусили, вздремнули. Проснулись, выпили, закусили. Хорошо, коли меру знаешь, а ну как нет? Мне-то пиво дрянью показалось, я к нему почти не притронулся. Но мясные блюда! Огромные, с овощами, отменной подливкой, вдобавок тут обожают хлеб и красный соус, да еще…