В оковах льда - Карен Монинг

Я вскакиваю и направляюсь к двери.

А он говорит:

— Не ходи в Фейри сама, Мега. Пусть туда сгоняет твой телепортатор. Мы не можем терять еще один месяц. У меня плохое предчувствие по поводу замороженных мест.

— Потому что они продолжают взрываться?

Он снимает очки и трет глаза.

— Нет. Потому что в них есть кое-что похуже. Что-то гораздо хуже. Я не могу объяснить. Просто интуиция.

Я знаю Танцора. Когда он говорит про интуицию, он имеет в виду, что его подсознание видит что-то, чего пока не видит сознание. Каждый раз, когда он говорил мне, что у него интуиция, он копал это дело до ясного озарения. Я доверяю ему так, как никогда никому не доверяла. Если ему нужны еще образцы и время, он их получит.

Я вскидываю голову и выхожу в дублинскую ночь. Идет мелкий снег. Вокруг мутной луны кровавое кольцо.

И есть одно местечко, где я наверняка найду Фейри, который умеет телепортироваться. Очень удобно, что оно как раз является одним из тех мест, откуда нам нужны образцы. Если повезет, я вернусь сюда через пару часов с последними тремя пакетами, которые завершат цепочку наших улик.

Но что-то мне в последнее время не везет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

«Кто твой папочка?»[48]

Честерс. А-тлично, теперь я ненавижу это место еще больше, чем раньше. Очередь снаружи просто сумасшедшая. В Дублине минус семнадцать, снегопад усиливается, как и ледяной ветер, и все равно снаружи на пять кварталов тянется очередь из дрожащих людей, народ кутается в уйму слоев одежды и жмется в кучки, ожидая возможности попасть внутрь.

Я проношусь мимо них в ускоренном режиме, проскальзываю по ледяной дорожке и пролетаю мимо одного из вышибал Риодана, который слишком занят толпой, чтобы удержать меня, перепрыгиваю лестницу к главному входу и врываюсь в высокие черные двери.

Сегодня тут зажигают, как всегда: грохочет музыка, сверкают огни, народ отплясывает вовсю. Кто-то замораживает наш город, повсюду убивая невинных, превращая все в арктическую зону в июне, и вот как эти ребята реагируют. Танцуют, смеются, напиваются, трахаются, ведут себя так, словно стены не падали, словно мир не потерял половину населения, словно ничего не изменилось.

Я на секунду останавливаюсь на платформе сразу за дверью, дышу на ладони, пытаясь согреться, и хмурюсь. Мне нужны перчатки. И шарф, и пушистые наушники. Хмурюсь я недолго, отвлекаясь от злости на песню, которая играет. Одна из моих самых любимых, ей уже пара десятков лет — с тяжелыми басами, такая громкая, что вибрация от нее поднимается от подошв моих военных сапог до самого живота. Кости вибрируют в резонанс. Я люблю музыку, потому что она гениальная. Музыка — это математика, а математика лежит в основе всего, это просто идеальная штука. В те времена, когда все еще не настолько слетело с катушек, Танцор рассказывал мне о математике прямо-таки завораживающие вещи.

Я снова хмурюсь.

Джо в зоне Школьниц, одета во все сексуальное и смеется над словами какой-то мерзкой официантки. Двигается она плавно и красиво, прямо как музыка, перетекает от стола к столу, щебечет с посетителями и время от времени оглядывается, будто присматривает за всем вокруг или… кого-то ждет. У нее опять тени на веках и блестки на груди. Я очень обрадуюсь, когда все закончится и она снова станет той Джо, которую я знаю.

Сегодня я заставлю ее уволиться. Мы ничего не должны мертвецу, а если другие чуваки считают, что могут продлить наши контракты, мы все равно отсюда уйдем, и пусть попробуют нас остановить.

Я со стоном закатываю глаза, понимая, что не смогу ее сегодня увести, потому что не смогу сказать ей, что он мертв. Я никому не смогу сказать, что он мертв. Только я, Кристиан, и тот, кто убрал их тела, — при условии, что это был не Кристиан, — знаем, что их убили. Прошло только три дня. Народ мог еще не понять, что он мертв. Зная Джо, можно руку дать на отсечение, что она застрянет тут на недели в надежде, что он вернется!

Я даже немного возмущаюсь. Я пропала почти на месяц, а она совсем не выглядит грустной. Она по мне не скучала? Не волновалась?

Я отбрасываю эту мысль и смотрю на потолок, приглядываюсь к балкам, размышляя, какой металл использовался при постройке Честерса. Если это место такое старое, каким кажется, то, наверное, чистое железо: думаю, что метод изготовления стали люди освоили совсем недавно. Ну, недавно относительно того, насколько старо это место. А потом я думаю, сколько лет железу. Впрочем, Риодан и его чуваки могли использовать заклинания и создать свой вид металла или принести его с собой с той планеты, на которой родились.

Интересно, кто главный теперь, когда я убила Бэрронса и Риодана. Лор?

И словно мои мысли вызывают его, я слышу, как он говорит за моей спиной, очень близко к моему уху: «Ох, милая, храбро с твоей стороны сюда заявиться».

Я оборачиваюсь и подозрительно спрашиваю:

— Что ты имеешь в виду? — Но к тому времени, как я заканчиваю оборот, его там уже нет. А не привиделся ли он мне? Может, это был продукт угрызений совести? Если он правда это сказал, то просто имел в виду, что Риодан месяц меня искал, а теперь я заваливаюсь сюда, словно и не уходила, и он думает, что его босс задаст мне жару. Потому что, ну, он тоже не знает пока, что Риодан мертв.

Вот именно поэтому я ненавижу ложь. Как только скажешь ее вслух, тут же понимаешь, что все остальные не знают того, что известно тебе, и приходится постоянно напоминать себе, что нужно действовать так, словно тоже не знаешь, иначе они решат, что ты странно себя ведешь, и поймут, что тебе известно что-то, чего они не знают. А если они это поймут, то прижмут тебя к стенке и будут выяснять, почему ты странно себя ведешь, и ты скажешь что-нибудь глупое, и они используют это против тебя. А потом все выплывет наружу и у тебя будет большущая куча неприятностей! Гораздо проще с самого начала никому не врать.

Притворяться будет реально сложно. Тут повсюду напоминания о Риодане. Блин, Риодан и есть Честерс! Я оказалась там, где притворяться, что он жив, будет сложнее всего. Но мне нужны образцы. КБИ практически каждый день замораживает что-то новое, и Танцор считает, что будет еще хуже.

В клубе Смокингов я замечаю телепортатора. Серая Сука. Эту я с удовольствием прижму мечом и заставлю слушаться. Мак обещала на нее не охотиться, но я никогда не дала бы такой глупой клятвы, а кроме того, я за ней и не охочусь — я просто буду угрожать ей, чтобы она кое-что для меня сделала. Поглаживая меч, я фиксирую все на мысленной карте, очень внимательно, учитывая, что большая часть преград движется — хотя я не прочь наподдать этим идиотам локтями, — и стоп-кадрирую вниз по лестнице. В последнюю секунду я огибаю клуб Смокингов, направляясь к Джо. Я хочу видеть ее лицо, когда она увидит меня. Насколько она обрадуется тому, что я жива? Она наверняка волновалась обо мне не меньше Танцора, так что будет правильно ее успокоить.