Каноны Православной Церкви - Епископ Григорий Граббе

Того же Послание к Григорию Пресвитеру

88. Прочел я твое писание со всяким долготерпением и удивился, как ты, когда мог бы кратко и легко оправдаться предо мною делом, решился пребывать в том, в чем обвинен, и покушаешься многословием исцелить неисцелимое. Не мы первые, о Григорий, и не одни мы законоположили, да не живут женщины и мужчины вместе. Прочти правило, изложенное святыми отцами нашими на Никейском Соборе, явно запрещающее иметь сожительствующих в доме жен. Безбрачие в том имеет свое достоинство, чтобы не иметь обращения с женским полом. Таким образом, если кто, представляя себя девственником по имени, делом то же творит, что и живущие с женами, тот являет о себе, что домогается достоинства девства в имени, но безобразия сладострастия не оставил. Тем более, подобало тебе исполнить мое требование, что ты, как говоришь, свободен от всякой телесной страсти. Ибо я не полагаю, чтобы семидесятилетний жил с женою страстным образом; и не так, как бы за случившееся беззаконное дело, определил я то, что определил, но потому, что научился от Апостола не полагать претыкания брату или соблазна (Рим. 14:13). Знаем же, что некоторых действия чистые для других бывают поводом ко греху. Сего ради, следуя установлению святых отцов, мы повелели тебе отлучиться от оной жены. Почему же обвиняешь хорепископа и упоминаешь о давней вражде? Почему и на меня жалуешься, как имеющего отверстый слух для принятия клевет, а не на самого себя, не соглашающегося оставить обращения с женщиною? Итак, удали ее из дома своего и определи в монастырь, да будет она с девами, а ты имей служителей мужского пола, да не хулится вами имя Божие. Доколе же это творишь, тысячи оправданий, которые ты излагаешь в письме, не принесут тебе никакой пользы, но умрешь запрещенным в священнослужении и дашь Господу ответ за свое запрещение. Если же, не исправив себя, дерзнешь коснуться священнодействия, то будешь анафема пред всем народом, и приемлющие тебя будут отлучены от всей Церкви.

Ср. 1 Всел. 3; 6 Всел. 5; 7 Всел. 18.

Того же к Хорепископам Каноническое Послание

89. Весьма болезную, что правила отеческие оставлены и всякая строгость изгнана из церквей. И боюсь, чтобы дела церковные не пришли в совершенное замешательство, когда это равнодушие мало-помалу далее идти будет своим путем. По обычаю, издревле водворившемуся в церквах Божиих, служители Церкви приемлемы были, по испытании со всякою строгостью, и все поведение их прилежно исследываемо было: не злоречивы ли они, не пьяницы ли, не склонны ли к ссорам, наставляют ли юность свою, да возмогут совершать святыню, без коей никто не узрит Господа? (Евр. 12:14). И это испытывали пресвитеры и диаконы, с ними живущие, доносили о том хорепископам, а сии, приняв отзыв от свидетельствующих по истине и представив епископу, таким образом, причисляли служителя к священному чину. А ныне вы, во-первых, нас отвергши, и не восхотев даже извещать нас, всю власть заключили в самих себе. Потом, вознерадев о сем деле, пресвитерам и диаконам позволили, кого восхотят, без испытания жизни их, но по пристрастию, происходящему или от родства, или от иного некоего содружества, недостойных вводить в Церковь. От сего много служителей Церкви числится в каждом селе, но нет никого, достойного служения Алтарю, как вы сами свидетельствуете, не находя людей при избраниях. Поскольку дело это пришло, наконец, в состояние неисцелимое, особенно ныне, когда весьма многие из страха быть взятыми в воины определяются в служение Церкви, то я по необходимости обратился к возобновлению отеческих правил и пишу к вам, чтобы вы прислали мне список церковных служителей каждого села, с показанием, кем кто определен и каково житие его. Имейте же и вы у себя таковой же список, дабы можно было с находящимися у меня записями сличать ваши и дабы никому не было возможно вписывать самого себя, когда восхочет. Таким образом, если которые приняты пресвитерами после первого года индиктиона, да извергнутся в число мирян. Да произведется же вами вновь испытание их, и если суть достойны, да приимутся по вашему решению; очистите Церковь, удаляя от ее служения недостойных. И впредь достойных испытывайте и принимайте, но не числите в клире, прежде нежели представите мне. Иначе же знайте, что принятый в церковнослужение без моего разрешения будет мирянином.

О хорепископах см. толкование на 13 пр. Анкирского Собора. Ср. 7 Всел. 14; Неокес. 14; Антиох. 8 и 10.

Того же к Подчиненным ему Епископам

90. Нелепость дела, о коем пишу, сделавшись вообще предметом подозрений и молвы, исполнила печалью мою душу, впрочем, оно мне представилось невероятным. Итак, это писание об оном повинный да приимет как врачевство, неповинный — как предостережение, а равнодушный к добру и злу, что в вас обрести я не желал бы, как свидетельство против него. Что же есть, о чем глаголю? Сказуют некие, что некоторые из вас от рукополагаемых ими берут деньги и прикрывают то именем благочестия, что еще хуже. Ибо если кто делает зло под прикрытием добра, таковой достоин сугубого наказания: и за то, что творит недоброе, и за то, что употребляет доброе, да скажем так, споспешником себе к совершению греха. Если так есть это — да не будет отныне, но да исправится. Ибо вземлющему сребро необходимо должно сказать то, что сказано Апостолами хотевшему дать серебро, чтобы купить преподаяние Святаго Духа: сребро твое с тобою да будет в погибелъ (Деян. 8:20). Ибо менее грешит хотящий, по неразумию, купить дар Божий, нежели продающий его, потому что это есть продажа; и если полученное даром продаешь, как бы проданный сатане, то отнимется у тебя дарование. Ибо ты незаконную торговлю вводишь в духовные дела и в Церковь, в которой нам вверено Тело и Кровь Христова. Не подобает сим так бывать. В чем же состоит ухищрение, говорю. Думают, что не согрешают, когда берут не при рукоположении, а после; взять же, когда бы то ни было, есть взять. Итак, молю, оставьте сей доход, или паче сей вход в геенну, и не делайте себя недостойными совершать священные Таинства, оскверняя руки свои таковым лихоиманием. Простите же мне, что вначале как бы не верив, потом же, как бы поверив, угрожаю. Если кто после сего моего послания что-либо таковое соделает, да отступит от здешних Алтарей, и пусть ищет где бы мог он покупать и продавать дар Божий. Ибо мы и церкви Божии такового обычая не имеем (1 Кор. 11:16). Единое же присовокупив, закончу. Сие бывает из сребролюбия, сребролюбие же есть корень всех зол (1 Тим. 6:10), и нарицается идолослужением (Колос. 3:5). Итак, не предпочитайте идолов Христу за малое сребро, ни еще более того Иуде подражайте, за взяточничество, вторично предавая однажды Распятого за нас, ибо и села и руки вземлющих такие плоды нарекутся полем крови.

Правило составлено из послания Св. Василия епископам его области в первый год его служения. Ср. Ап. 29; 4 Всел. 2; 6 Всел. 2; 7 Всел. 19; Послание Патриарха Геннадия, Послание Патриарха Тарасия.

Свят. Василия к Блаженному Амфилохию (из Главы Книги о Святом Духе)

91. Из сохраненных в Церкви догматов и проповеданий некоторые мы имеем от письменного наставления, а некоторые приняли от Апостольского Предания, по преемству втайне, и те и другие имеют одну и ту же силу для благочестия. И этому не воспрекословит никто, хотя мало сведущий в установлениях церковных. Ибо если предприимем отвергать неписанные обычаи, как невеликую имеющие силу, то неприметно повредим Евангелию в главных предметах, или, более того, сократим проповедь в одно лишь имя без самой вещи. Например, прежде всего упомяну о первом и самом общем, чтобы уповающие на имя Господа нашего Иисуса Христа знаменались образом креста, кто учил этому Писанием? К востоку обращаться в молитве, какое Писание нас научило? Слова призывания при преложении хлеба Евхаристии и чаши Благословения, кто из святых оставил нам письменно? Ибо мы не довольствуемся теми словами, о коих упомянул Апостол или Евангелие, но и прежде и после оных произносим и другие, как имеющие великую силу в Таинстве, приняв их от неписаного учения. Благословляем также и воду Крещения и елей Помазания, еще же и самого крещаемого, по какому Писанию? Не по Преданию ли, умалчиваемому и тайному? И что еще? Самому Помазыванию елеем, какое писаное слово научило? Откуда и троекратное погружение человека и прочее, бывающее при Крещении: отрицаться сатаны и ангелов его, из какого взято Писания? Не из сего ли необнародываемого и неизрекаемого учения, которое Отцы наши сохранили в недоступном любопытству и выведыванию молчании, быв здраво научены молчанием охранять святыню Таинства. Ибо какое было бы приличие писанием оглашать учение о том, на что не посвященным в Таинство и воззрение непозволительно? И далее. Эта есть причина Предания без писаний, дабы к многократно изучаемому познанию догматов не утратили многие благоговения, по привычке. Ибо иное догмат, а иное проповедание. Догматы умалчиваются, проповедания же обнародываются. Род же умолчания есть и неясность, которую употребляет Писание, неудобосозерцаемым творя разум догматов, ради пользы читающих. Посему-то все зрим к востоку во время молитв, но немногие знаем, что чрез это ищем древнего отечества Рая, который насадил Бог в Едеме на востоке (Быт. 2:8). Также, стоя молитвы творим во едину от суббот, но причину сего не все знаем. Ибо не только, как совоскресшие Христу и долженствующие искать горнего, стоянием во время молитв в день воскресения напоминаем себе о благодати, нам дарованной, но и потому это творим, что день сей является неким образом чаемого века. Почему, как начало дней, и у Моисея наречен он не первым, но единым. И был, говорит, вечер, и было утро, день один (Быт. 1:5): как бы один и тот же день многократно круговращался. Итак, единый, который есть купно и восьмой, означает оный существенно единый и истинный осмый день, о котором и Псалмопевец упоминает в некоторых надписаниях псалмов, назнаменует собою по сем веке грядущее состояние, день непрестающий невечерний, беспреемственный, нескончаемый оный и нестареющий век. И так основательно Церковь научает питомцев своих бывающие в оный день молитвы в стоянии совершать, дабы, при частом напоминании о нескончаемой жизни, мы не оставляли в небрежении напутствия к оному преставлению. Но и вся Пятидесятница есть напоминание воскресения, ожидаемого в будущем веке. Ибо единый оный и первый день, будучи седмикратно уседмеричен, составляет семь недель святой Пятидесятницы. Пятидесятница, начинаясь первым днем седмицы, им же и оканчивается. Пятьдесят крат обращаясь чрез подобные промежуточные дни, сим подобием подражает веку, как бы в круговом движении начинаясь от тех же знаков, на тех же и оканчиваясь. Церковные уставы научают нас предпочитать в сии дни прямое положение тела во время молитвы, ясным напоминанием как бы переселяя мысль нашу от настоящего в будущее. При всяком же коленопреклонении и вставании мы действием показуем и то, что грехом ниспали на землю, и то, что, человеколюбием Создавшего нас вновь воззваны на небо. Но не достанет мне времени повествовать о неписанных таинствах церковных. Оставляю прочее. Самое исповедание веры, дабы веровать во Отца и Сына, и Святого Духа, из каких Писаний имеем мы? Если по благочестивому умозаключению, имея долг так веровать, как крестимся, из Предания о Крещении производим исповедание веры, подобное тайнодейственному изречению в Крещении, то да позволят нам, по такому же заключению, и славословие воссылать, подобное исповеданию веры. Но если образ славословия отвергают, как неписанный, то да представят нам писанные доказательства как исповедания веры, так и прочего, нами исчисленного. Итак, поскольку столь много есть неписанного, и оно имеет столькую силу в таинстве благочестия, то одного ли не попустят нам речения, которое дошло до нас от Отцов, которое мы обрели оставшимся от невымышленного обыкновения в неповрежденных церквах и которое имеет немалую важность и немалую приносит пользу силе таинства?