Под сенью виноградных лоз - Джанет Дейли

Келли хотелось бы поверить ему, но поверить означало бы доверять, а это никогда не приносило ей ничего иного, кроме горя и страданий.

Устало вздохнув, она сказала:

– Тогда ответь мне на несколько вопросов.

– Что еще за вопросы? – В его взгляде также сквозило недоверие.

– Ты говорил, что отправился в имение Ратледжей, чтобы спуститься в погреба и испортить вино. – Келли вертела в пальцах чашку, медленно и рассеянно. – Если ты хотел спуститься в погреба, что ты делал за углом?

– Я услыхал голоса, хотел узнать, кто там есть. Я знал, что в усадьбе гости, и испугался, что, может быть, сюда идут, что хозяйка решила показать гостям погреба, похвастаться винами. Я решил на всякий случай проверить. И выждать, если надо.

Келли была вынуждена признать, что объяснение его звучит правдоподобно.

– Ну и когда ты пошел проверить, что ты увидел?

– Ничего. По крайней мере до тех пор, пока не появился, шатаясь, тот парень и не свалился наземь как подкошенный.

– Раньше ты мне этого не говорил! – Дождь припустил опять, с новой силой забарабанив по крыше. – Ты говорил, что мертвец там уже лежал.

– Он и лежал, когда я подошел, – возразил он не без раздражения в голосе.

«Тонкости словоупотребления, – подумала Келли. – Другое дело, что эти политиканы, судейские крючкотворы могут вывернуть это наизнанку и обратить себе на пользу».

– Ладно. – Она опять вздохнула, прежде чем задать новый вопрос. – Что же ты увидел перед этим?

– Ничего. Я уже говорил это. Но я слышал голоса – кто-то ссорился, спорил.

– О чем спорил?

Подув на кофе, он отхлебнул еще глоток.

– Не знаю. Я не расслышал, о чем шла речь. – Он нахмурился, досадуя на ее вопросы. – А если и расслышал бы, все равно не понял. Я был выпивши. В первый раз после почти двухнедельного поста. Ты можешь не поверить мне на слово. Тогда обыщи буфет. Припрятанных бутылок ты там не найдешь.

– Голоса, которые ты слышал, сколько их было? Два, три, четыре? Может быть, больше?

– Бога ради, неужели ты думаешь, что я помню? – Раздраженно вскочив, он направился к рабочему столику, где налил себе в чашку еще кофе, прибавил сахару.

– Попытайся вспомнить.

После долгого молчания он сказал:

– Два… А может, три. Точно не помню.

– Голоса была мужские? Женские? Или и женские и мужские?

– Один из них уж точно принадлежал мужчине, не правда ли? – Он хохотнул, довольный тем, как к месту вспомнил пол убитого.

– Ну а другой? А может, другие?

– Не знаю. – Он сунулся в холодильник в поисках еще чего-нибудь съестного, потом вынул из буфета банку персикового компота. – Один говорил громко, словно он сердится или обижен. Это был явно мужчина. – Он порылся в ящике с инструментами, извлекая оттуда консервный нож. – По-моему, тогда мне показалось, что голоса мужские, но… сейчас я не уверен. Все как в тумане. Один из голосов, мне кажется, мог быть и женским.

Это могло быть как правдой, так и ловкой попыткой направить ее по ложному следу. Келли потерла лоб. Она не заметила первых признаков головной боли, но сейчас голова разболелась не на шутку – боль была ровной, давящей.

– А когда ты приблизился к телу, ты не заметил кого-нибудь рядом?

Достав из ящика со столовыми приборами вилку, отец подошел с ней к столу и занялся вылавливанием из банки кусочков персиков.

– Только Кэтрин Ратледж, великую и несравненную Кэтрин собственной персоной. – Набив полный рот персиками, он проглотил их, запив горячим и сладким кофе. – И кто докажет, что не она укокошила парня?

Предположение это не выдерживало никакой критики. Кэтрин и в свои девяносто оставалась, конечно, женщиной грозной, по при этом она не обладала ни ростом, ни силой, достаточными, чтобы нанести удар по голове мужчине на целый фут выше ее, столь мощный, чтобы он оказался смертельным.

– А до этого ты ничего не видел и не слышал?

– Не помню. – Он нацепил на вилку еще один скользкий кусок.

– Шагов никаких не слышал? – продолжала настаивать Келли. – Чтобы кто-нибудь бежал? Ничего похожего не было?

– Сколько раз мне тебе повторять, что помню я все как в тумане! – воскликнул он не то с досадой, не то сердито. – Думаешь, мне самому не хочется вспомнить? Думаешь, я не ломаю голову, как бы изобрести способ, чтоб хоть кто-нибудь мне поверил? У меня мозгов хватает, черт побери, чтоб сообразить – стоит им поймать меня один разок на лжи, всего один-единственный раз, и, как ни старайся, никто не поверит ни слову из всего, что я рассказываю о той ночи.

Дождь с силой бил в окна, а тишина в комнате все углублялась. Келли задала отцу волновавшие ее вопросы, но так и не решила, верит ли она отцу или же не верит. Молча она глядела, как он пьет компот из банки. Кофейная чашка его была пуста.

Встав, он сказал:

– Мне надо собрать кое-какую еду. – Достав из-под раковины пластиковый мешок, он начал с того, что кинул туда пару банок на выбор, потом принялся опустошать полки буфета, сбрасывая в мешок все банки подряд. – Принеси мне штаны и рубашки на смену.

– Куда ты пойдешь? – Полиция шныряла повсюду. Безопасного места, чтобы спрятаться, для него не нашлось бы. Во всяком случае, чтобы спрятаться надолго. – Куда ты пойдешь?

– А зачем тебе это знать? Чтобы натравить на меня законников? – криво усмехнулся он, сразу превратившись в привычного ей отца. Открыв было рот, чтобы опровергнуть обвинение, она тут же закрыла его, мысленно сказав себе, что, конечно же, донесла бы куда следует. Видимо, это было написано на ее лице. – Я знал, что Ратледжи сумеют восстановить тебя против отца.

– Да хватит тебе злобиться на Ратледжей! – Келли в сердцах вскочила, сжала кулаки. – Вечно тебе надо спихнуть на кого-то собственную вину! Но никто тебя в эту неразбериху не толкал. А если я теперь тебе не верю, так это потому, что слишком часто ты лгал мне раньше! Врал, божился и снова врал! Ты! А вовсе не Ратледжи!

Он потупился, потом пробормотал, глядя в сторону.

– Я сам принесу себе одежду.

Шум дождя перекрыл какой-то рокот. Келли подумала, что это гром, но рокот был ровным и все это время как бы нарастал. Келли поняла, что это не гром, а гул автомобильного мотора, и вздрогнула.

– Мне кажется, кто-то едет, – предостерегающе шепнула она отцу и, метнувшись в гостиную, увидела свет фар, нащупывавших дорогу сквозь сплошную стену дождя.

Она бросилась к передней двери, которую оставила открытой. Подъехавшая машина тормозила возле взятого ею напрокат автомобиля. На секунду свет фар ослепил ее. Фары погасли, и одновременно с этим она услышала, как хлопнула задняя дверь дома. В полной тишине раздавался только шум дождя. Келли ждала, когда откроется дверца автомобиля и зажжется верхний свет, чтобы посмотреть, в форме ли приехавший.