Слуга Дракона - Дэвид Дрейк

Илна не собиралась подходить к Вонкуло. Простые моряки, конечно, дураки, к тому же в усмерть перепившиеся, но все же они нравились ей больше, чем безумцы, спланировавшие весь этот бред.

На самом деле девушке просто хотелось побыть в одиночестве, пока она сумеет совладать с собственным раздражением. После этого она планировала вернуться к костру и заснуть рядом с Меротой. Илна жила, не особенно рассчитывая на счастье. Тут ведь как: кому-то дано, а кому-то – нет. Причем это зависит не от внешних событий, а от того, что заложено в самих людях.

Вот Кэшел, например, счастливый человек. Не все время, конечно, но гораздо чаще, чем другие… из тех, кого знала Илна. Порой она думала, что им с братом отведена одна мера счастья на двоих. Но черно-белые полосы не смешаются в серый цвет.

В настоящий момент Илну обуревала злость на весь мир. Заодно она злилась на саму себя за такую идиотскую реакцию. Тучам безразлично, на кого они прольют дождь. Так и судьбу совершенно не волновал тот факт, что Илна ос-Кенсет рассматривала жизнь как моток перепутанной пряжи, которую простому человеку не распутать.

Судьба и не рассчитывала, что Илна будет все распутывать. Она сама, в силу своей глупости, возложила на себя такую обязанность.

Девушка присела на песчаный бугорок, сцементированный морским ракушечником, из которого здесь все было сделано. Она поглядела на звезды и подумала: «Интересно, а небесные жители, там на звездах… они счастливее нас?»

И снова улыбнулась. Наверное, счастливее – такие, как Кэшел. Нет никаких сомнений, что там на небесах все уравновешено. Так же, впрочем, как и на земле.

Вонкуло вел мрачную беседу со своими товарищами, не замечая девушки. Она и не пыталась прятаться, просто сидела неподвижно в своем темно-синем плаще, который маскировал ее лучше, чем чисто-черный цвет.

Она находилась слишком далеко, чтобы слышать их разговор. Да и не очень хотелось. Должно быть, обсуждают тот хаос, в который сами себя ввергли. Во всяком случае, Илна в их ситуации занималась бы именно этим.

Рулевой с «Разрушителя» поворошил угли при помощи просоленной сосновой ветки, затем подбросил ее во вспыхнувший с новой силой огонь. Вонкуло тем временем вставил ключик в дно музыкальной шкатулки и повернул его.

До того Илна смотрела на мерцающий костер, но теперь перевела взгляд на шкипера с его игрушкой. Она не шпионила – в конце концов, она сидела у них прямо на виду, могли бы и увидеть, если б посмотрели в ее сторону.

Вонкуло отпустил ключик, и шкатулка издала перезвон, как будто кто-то постукивал по лезвию стального меча. Никакой мелодии, один голый ритм…

Но искры, поднимавшиеся от костра, стали складываться в материальные образы. Неужели Вонкуло и другие не видели, что творилось? Но нет, их глаза были прикованы к самой музыкальной шкатулке, не замечая неистовый огненный танец.

А Илна наблюдала узор, в который складываются искры. Шесть магов образовали круг, в центре которого находилась мумия. Они распевали – Илна могла слышать их пение, но не понимала слов. Для нее они не имели смысла… так же, как для любого, кроме сил, которыми они управляли.

Звезды над ее головой начали медленно вращаться в такт крутящимся искрам костра. Их объединяли звякающие колокольчики из шкатулки. Так зубцы мельничных колес запускают вращение и обеспечивают перемалывание зерна в муку. Илна – маленький островок во Внутреннем Море, хотя какая-то часть ее сознания хранила эту информацию. Так же как помнила Вэллис, Барку и все ее прошлое.

Внутри круга, образованного шестеркой колдунов, находился еще один – коленопреклоненный. Он занес правую руку с кинжалом, левой придерживая на полу связанного ребенка. Позади группы колдунов стояла колонна, к которой был прикручен высокий мужчина. Рот его искажался в крике, мышцы напрягались узлами, как якорная цепь.

Маги продолжали распевать, затем умолкли. Их предводитель выкрикнул последние слова заклинания и обрушил руку с кинжалом.

Дрова вспыхнули как внезапная молния. Искры столбом поднялись вверх, разрушив всю картину. Из музыкальной шкатулки донеслись последние звуки, и все смолкло. Илна чувствовала, как ее бьет дрожь в теплом ночном воздухе.

Вонкуло вынул ключик и снова завернул шкатулку в шелковую тряпку. Моряки продолжали пить, беседовать и проклинать злую судьбу, которую они сами себе создали.

Опомнившись, Илна поднялась на ноги и побрела к другому костру. Тому, где спала Мерота, а Чалкус распевал песенку о черноволосой красотке, чьи губы слаще меда.

С глубоким вздохом Шарина расправила плечи и решительно вышла из аллеи. Мимо нее прошла тройка женщин с плетеными корзинами на головах. Они шли с рынка и оживленно болтали между собой. Девушка прижалась к стене, чтобы дать им дорогу. Горожанки проследовали мимо, одарив ее лишь беглым взглядом. Зато связанный каплун, сидевший в одной из корзинок, вывернул шею, не сводя взгляда с девушки, пока процессия не свернула за угол.

Шарина поморщилась. Странно, что птица могла иметь против нее? Ведь это не она несла ее к себе на кухню.

Девушка намеревалась продать брошку, но прежде хотела кое-что выяснить о месте, где случайно оказалась. Она пошла в восточном направлении, так чтобы садившееся солнце било в глаза встречных прохожих. Шарина прислушивалась к уличным разговорам. Содержание ее не интересовало, просто девушка хотела быть уверена, что они с жителями поймут друг друга, когда она заговорит.

Ее мучило чувство голода. Мимо прошла женщина с полным подносом пшеничных булок, накрытым ветхой тряпицей. Желудок Шарины отозвался мучительным спазмом на запах свежей сдобы.

Городские улицы изгибались. Похоже, они были проложены на месте троп, по которым овец перегоняли на рынок. Или же по следам людей, которые так же мало заботились о прямых дорогах, как беспечные овцы. Широкий проспект, которым шла Шарина, разветвлялся на две улочки – столь узкие, что две соседки, стоящие на противоположных балконах, вполне могли бы пожать друг другу руку. Девушка свернула налево.

В лавках на первом этаже торговали гончарными изделиями. Надо сказать, не слишком высокого качества. Во всяком случае им было далеко до глазурованного фаянса, который изготавливали в небольшом местечке Дашене, на полпути из Барки в Каркозу. Здешняя посуда отличалась грубыми формами, а неумелая роспись добавляла цвета, но не изящества коричневым уродцам.

Шарина шла по улице, ловя на себе взгляды лавочников. Ничего удивительного: ростом она превосходила не только местных женщин, но и большинство мужчин. К тому же длинные светлые волосы выгодно отличали ее от кучерявых темноволосых горожан.