История одного эльфа - Галина Романова

На господина Хашшу было жалко смотреть. Протрезвев окончательно, он сообразил, что мы лишились сегодняшнего гонорара, и всю дорогу стенал так, словно у него умерли все родственники разом и при этом ничего ему не оставили, кроме долгов и кучи племянников — умственно отсталых инвалидов.

— Как мы будем дальше жить? — стонал «хозяин», пытаясь отыскать и вырвать у себя на лысине какой-нибудь волосок. Не снимая тюрбана, это было сделать довольно сложно. — На что будем есть? Из каких средств станем платить за аренду дома? А еще тебе нужна новая туника! Вы меня по миру пустите!

— А, не берите в голову! — отмахнулся я. — Считайте это выгодным вложением капитала!

— Кроме того, ни за что не поверю, что вы не продаете исподтишка старые туники и сандалии Данкора его поклонникам! — ухмыльнулся гарцующий рядом на муле Ухарь. — Куда, например, делись его малиновые шаровары с дыркой на самом интересном месте?

— Что? — воскликнул я. — Мои любимые? Вы их продали, господин Хашша?

— Ага, — расплылся в улыбке полуорк. — Я своими ушами слышал, как он втирал покупательнице — мол, порвалось потому, что наш Данха-и-Нур чересчур активно среагировал на появление в поле зрения обнаженной брюнетки…

— Что? — еще громче воскликнул я. — Это когда мне нравились брюнетки?

— Никогда. — Перевесившись с седла, Ухарь успокоительно погладил меня по плечу. — Тебе нравятся исключительно брюнеты… Эй, Барс, отомри уже и признавайся — это твой натуральный цвет или ты крашеный?

Но свежепроданный гладиатор только хлопал ресницами и категорически отказывался «отмирать».

Вот так, перебрасываясь милыми «шуточками», мы и добрались до дома. Ворота были распахнуты, наши немногочисленные слуги (таскать из города в город большую толпу слишком накладно) толпились в проеме, желая узнать подробности происшедшего. Мы спешились, люди засуетились, уводя мула и колесницу под навес.

— Господин Хашша, — придерживая за локоть Серого Барса, я направился в свою комнату, — распорядитесь пока, чтобы нам подали какого-нибудь вина, фруктов и… ну просто чего-нибудь перекусить.

— Еще? — всплеснул руками мой «хозяин». — Ты в состоянии еще пить?

— Ну надо же отметить такое событие, — толкнул локтем Серого Барса.

— На троих сообразим! — потер руки Ухарь.

Мы втроем ввалились в мою комнату, и я поспешил наконец развязать ремень, стягивающий запястья выкупленного противника.

— Ну вот мы и дома! Осмотрись, передохни, расслабься…

— Мой господин. — Поколебавшись, Серый Барс опустился передо мной на колени.

В ответ раздался двухголосый хохот.

— Успокойся, приди в себя, выдохни. — Ухарь заставил гладиатора принять вертикальное положение и усадил на Низкую лавку. — Добро пожаловать в наше братство вольных гладиаторов!

— Вольных? — Квартерон вытаращил глаза.

— Когда-то давно я действительно был продан в рабство, — признался я. — Был воином, попал в плен, и… там мне отрезали волосы. — Я коснулся своего почти бритого затылка. — Но потом сбежал… не без помощи вот этого типа.

— Я тогда служил охранником в караване, — подмигнул Ухарь. — Мне поручили сторожить Данкора. Там мы как-то незаметно подружились, и, когда он удрал от хозяина, я помог ему скрыться.

— Господин Хашша нам не хозяин, — снова заговорил я. — Он устроитель боев, казначей, администратор — называй как хочешь. Мы ездим по стране и выступаем на гладиаторских боях, а также просто сражаемся за деньги.

— А я? — Серый Барс переводил взгляд с Ухаря на меня.

— А ты… Помнишь, ты отдал нам полторы сотни золотых полумесяцев, которые копил для своего освобождения? Можешь считать, что сегодня ты купил себе свободу!

Серый Барс откинулся назад и закрыл глаза.

— Бабушка была бы счастлива, — прошептал он.

— Бабушка?

— Она была воительницей, попала в плен раненой, — вздохнув, сказал гладиатор. — От своего хозяина-человека родила мою мать. Мама была очень красива. Это ее и сгубило. Я — ее единственный сын. Она умерла, когда я был совсем маленьким. Бабушка вырастила меня, научила сражаться… А когда мне исполнилось двенадцать лет, меня купили для школы Песчаного Змея. С тех пор я не видел бабушку. Наверное, она до сих пор жива…

— Мы ее поищем, — пообещал Ухарь. — Закончим дела в Найредде и заставим господина Хашшу отправиться на ее поиски.

— Кстати, а как звучит твое настоящее имя? — поинтересовался я.

— Янсор, — представился новый друг.

— Данкор, — назвался я, протягивая руку для пожатия.

— Ухарь. — Сверху легла лапища полуорка.

Больше мы не успели обменяться ни словом — вошли слуги и принесли вино, фрукты и немного мятных лепешек.

Долгий день заканчивался. После дневной духоты наступила прохлада, и я решил потренироваться на закате, когда не так жарко и дышится значительно легче. Уйдя в залитый полумраком внутренний дворик, разминался, без устали крутил два меча. В последнее время я чувствовал неосознанную тревогу. Одолевала бессонница, не удавалось долго оставаться на одном месте, и сейчас, вместо того чтобы отдыхать после «трудового» дня, вышел во двор, надеясь физической усталостью немного заглушить тревогу.

Осторожные неверные шаги услышал издалека и развернулся навстречу слуге, доводя прием до конца, чем заставил человека отпрыгнуть назад и перемениться в лице. Завершив движение, опустил мечи и поклонился: хотя передо мной стоял всего лишь слуга, формально он был свободным, а я — рабом.

Слуга был как-то странно взволнован и то и дело озирался по сторонам, словно чего-то ждал.

— Что тебе угодно? — решил я прийти ему на помощь.

— Там… там, у калитки, — пролепетал он, — зовут Данха-и-Нура…

Наверное, восторженные почитатели, которые каким-то образом прознали, где я живу.

— Хозяин еще не вернулся? — поинтересовался я. Несколько часов назад господин Хашша отправился по делам в город.

— Еще нет. — Слуга заволновался еще больше, а я вздохнул. Ничего страшного не случится, если ненадолго выйду за калитку. Положил мечи на лавку, набросил на плечи тунику.

— А кто там?

— Это… э-э… послание, — пролепетал слуга, бледнея и покрываясь холодным потом. Видимо, он тоже понимал, что нам обоим грозит наказание, если я выйду со двора без разрешения. Но отступать было поздно.

Здесь, на юге, ночь наступает очень быстро — на улице уже стемнело. Но не заметить десять вооруженных воинов было трудно. Они стояли полукольцом, отгородившись от меня щитами и короткими копьями.

— Что здесь происходит? — Я замер на пороге, не решаясь сделать последний шаг. Рядом со мной тяжело дышал и потел от страха слуга.