Соль земли - Георгий Марков

– По одной, видно, причине не спится всем нам, Софья Захаровна, – сказал Марей. – Идите кушать, и тогда за работу!

Софья сходила на реку, выкупалась. Тем временем встал Сёма, и завтракали они уже все вместе подогретыми мясными консервами в продолговатых бланках, оставшимися где-то на складах с военного времени.

День выдался, как по заказу. Раскалённое солнце, начавшее нещадно палить, вскоре закрыли облака. Ветерок от реки освежал воздух и разгонял гнуса, заставляя его прятаться в траву. Работали увлечённо, споро.

Перед обеденным перерывом Сёма наткнулся на целое гнездо находок. Он так бурно обрадовался, его возглас был таким яростно восторженным, что откликнулось даже таёжное эхо.

– Первобытный человек! Софья Захаровна, первобытный человек! – орал во всё горло Сёма.

Софья бросилась к нему, взглядом умоляя не прикасаться больше лопатой. Она стремительно, с разбегу опустилась на колени и под пристальным взглядом всех работавших замерла над находками.

– Да ты и в самом деле, Сёма, фартовый, положительно фартовый! – взволнованно заговорила Софья, пересыпая с ладони на ладонь тяжёлые плиткообразные камушки и спёкшиеся кусочки буро-серого шлака. Она бережно сложила их на свою парусиновую зелёную сумку и принялась ползать на коленях по траншее.

– Смотрите, Марей Гордеич, а тот самый шов, который в Краюхинской купели, сюда вышел! Вот он!

Марей тоже опустился на колени и, осмотрев рыжую прослойку земли, сказал:

– Как две капли воды походит. Глужбе надо взять, Софья Захаровна.

– Попробуем взять глубже, – согласилась она.

И вот, вместо того чтобы идти на обед, рабочие стали углублять траншею и прокладывать её дальше в направлении Купели Краюхина. Вдруг Сёмина лопата взвизгнула так тонко и пронзительно, что этот резкий звук отозвался болью у всех в ушах. Так взвизгивает лопата только в скользящем соприкосновении с металлом. Сёма копнул ещё раз, и опять громкий визг огласил тайгу. Третий раз Сёма не успел ударить лопатой: Софья отстранила его и, упав на колени, стала осторожно копать маленькой, почти игрушечной лопаточкой. Через минуту она извлекла из земли кусок грубо кованного железа величиной с её ладонь.

В траншее было довольно тесно, но все сгрудились возле неё, осматривая находку, которая видом своим не походила на прежние.

– Что это, Софья Захаровна? – спросил за всех Марей.

Софья вздёрнула в недоумении плечами.

– Железо. Будем копать глубже, вот только обедать пора.

– Потерпим! Разве при таком деле до обеда? – заговорили в один голос рабочие.

Софья взглянула на них с благодарностью. Нельзя было бы сейчас придумать для неё большей кары, чем оторвать от работы.

– Возьмём ещё в сторону Купели Краюхина, – распорядилась Софья.

И снова застучали кайлы, заскрипели о крепкий песчаный грунт затупившиеся лопаты.

Часа через два Сёма, шедший всё время впереди, наткнулся на новую находку. Это была куча шлака. Когда Софья тщательно, с помощью всех рабочих и Марея вскрыла эту кучу и обследовала, стало ясно, что шлак здесь собран неодинаковый. В спёкшихся кусках Софья увидела застывшую накипь железной руды и каменноугольную золу.

– Копать дальше не будем! – решительно заявила Софья.

Рабочие и Марей были уже в состоянии крайнего утомления, мокрые от пота, сразу осунувшиеся от голода и усталости, но решение Софьи их удивило. Несмотря ни на что, они готовы были работать и работать.

– Если вы об нас заботитесь, то напрасно, Софья Захаровна. Привычные! Нас ещё надолго хватит! – сказал пожилой рабочий Емельян Васильевич.

– Честно скажу, товарищи, – обратилась она ко всем сразу, – не о вас я сейчас забочусь. Дело в том, что я окончательно запуталась, а продолжать работу, когда нет ясности, нельзя. Надо кое в чём разобраться.

– А что за трудность у вас, Софья Захаровна? – спросил Марей.

– А вот в чём сложность, Марей Гордеич. Первые находки относятся к древним временам. Это совершенно очевидно. Находки сегодняшние не древние. Они сближаются с находкой Алексея Корнеича.

– Ага, вон оно как дело оборачивается, – понимающе сказал Марей и многозначительно посмотрел на рабочих.

– А что это – лучше или хуже? – прямо спросил простодушный Сёма.

– Лучше, Сёма, лучше! Это даёт больше данных об Улуюлье. Вот смотри: это накипь от железа, а это каменноугольная зола. Следовательно, в этих краях есть и железо и уголь! – объяснила Софья.

Затаив дыхание, её слушал не только Сёма, а и все.

– Ага, видел как! Оно ещё покажет себя, наше Улуюлье! – с восторгом произнёс Марей и гордо приосанился.

Теперь можно было идти на обед, но никто не уходил. Все с интересом наблюдали за Софьей. Она вначале сфотографировала траншею, потом сделала зарисовки в большой, в твёрдых корках альбом.

– А что, Софья Захаровна, завтра будем копать? – спросил сутулый Емельян Васильевич, исполнявший обязанности старшего артели.

– Всё теперь зависит от Алексея Корнеича. С ним надо совет держать.

– Ум хорошо, а два ещё лучше, – промолвил Марей.

– А он когда будет?

– Обещался быть сегодня-завтра.

– Эх, сходить бы к нему! Будь я помоложе… Обрадуется он! – сказал Марей.

– Для него это так важно, Марей Гордеич, что я просто не знаю, как он рад будет! Ах, так бы и взлетела! – Софья всплеснула руками, а в глазах её были печаль и досада.

– А что, если мне пойти поискать Алексея Корнеича? – с готовностью и без всяких колебаний вызвался Сёма.

Но Марей остановил его:

– Нет, сын мой, это дело тебе неподходящее. Тайги не знаешь, заблудишься, что тогда?

Софья поддержала Марея.

– Нет, Сёма, не пойдёшь. Алексей Корнеич сам явится. Ну, обедать и отдыхать! – скомандовала она.

Весь остаток дня и вечер провели в ожидании Краюхина. Сидели у костра, пили чай со смородинным листом, рассказывали по очереди всякие были и небылицы, а сами посматривали на окружающий лес, чутко прислушивались к каждому звуку, доносившемуся оттуда. Но Краюхин так и не пришёл.

Утром Софья ушла на раскопки, наказав, чтобы её немедленно кликнули, если появится Краюхин. Но шёл час за часом, а зова со стана не слышалось. Софья ходила по траншее, спускалась в Купель Краюхина, перебирала находки, но стройного, убедительного вывода не складывалось. Что же это такое? С чем она столкнулась? Что это за явление! Как нужен Краюхин! Крайне необходимо обменяться с ним мнениями, высказать свои догадки… Ну, где же он, где же? Почему он не идёт?

5

К обеду Софья вернулась на стан. Вид у неё был сумрачный и усталый.

– Всё нету нашего сокола, – не глядя на неё, произнёс Марей.

Софья раздражённо махнула рукой.

– Обещал же! Я не знаю, право, что за человек!

– Что-нибудь его держит, Софья Захаровна, какой ему резон зря-то по тайге мотаться? Тут комаров невпроворот, а уж там, в Заболотной тайге, совсем от них продыху нет. Бывал. Знаю.

По голосу чувствовалось, что Марей хочет защитить Краюхина. Софья уловила это и уже спокойнее сказала:

– Конечно, Марей Гордеич, без дела он в Заболотной тайге сидеть не будет, но у меня-то всё остановилось.

– Гляди, вот-вот явится.

Во время обеда из таёжной дали послышалось пение. Разобрать слов было невозможно, но пение приближалось. Всех это настолько заинтересовало, что, отложив ложки, стали прислушиваться с серьёзными и удивлёнными лицами. Улыбался один Марей.

– Соловей наш летит, – наконец проговорил он.

– Кто это – соловей? – спросила Софья.

– А это Уля – дочка Михаила Семёныча Лисицына. Мы её соловьём прозвали за голос. Уж такой голос – на редкость!

«Уля… Странно! Почему же мне Алёша никогда о ней не рассказывал?» – с каким-то смутным беспокойством подумала Софья и спросила:

– Она откуда же появилась тут?

– Уля-то? Она тут почти всегда живёт. Летом на рыбалке, осенью и весной на охоте. Сходит зимой к подружкам, повеселится – и опять в тайгу. Отменная охотница! А сейчас она на Синем озере жила с докторшей Анастасией Фёдоровной, – объяснил Марей.

Софья слушала Марея одним ухом, а другим ловила мелодию, доносившуюся из леса. Ульяна пела свою любимую песню: «Не брани меня, родная, что я так люблю его».

Вдруг из чащи с весёлым визгом к Марею на грудь бросилась собака.

– Ах ты, бесёнок! Ну будет, будет тебе, Находка! – теребя визжавшую собаку, говорил Марей.

Находка не унималась. Подпрыгнув, она горячим красным языком лизнула Марея в нос. Чтоб остановить её буйство, Марей был вынужден прицыкнуть. Находка прижала уши и легла в тень, всё ещё игриво повиливая длинным загнутым хвостом.

– Ишь какая животина! Ни на шаг от Ули не отстанет. Ну, правда, и та ей добром за преданность платит. И кормит и поит! А вот и она сама! – под конец воскликнул Марей.

Он очень обрадовался приходу Ульяны. Встал, широко раскинул руки, с лаской в голосе сказал:

– Ну иди, иди, соловушка, обедать будем. Как раз вовремя угадала!