Дверь в преисподнюю - Елизавета Абаринова-Кожухова

Наемник попытался задуматься, но тут Грендель, не открывая рта, негромко, но грозно зарычал по-волчьи. Даже Василий от неожиданности вздрогнул, а наемник заозирался, попятился и, поскользнувшись о сырой лишайник, бултыхнулся в канавку.

Василий бросился было на помощь, но Грендель его остановил:

— Тут мелко, не утонет.

Дубов однако же наклонился и поднял автомат, зацепившийся за кустик. Стоявший почти по пояс в холодной воде наемник в бессильной злобе наблюдал, как Василий отсоединил магазин от автомата и разбросал патроны по канавке. Затем туда последовал и сам «калашников».

— Ну и что будем с ним делать? — обратился Дубов к Гренделю, завершив акт разоружения. — C собой тащить — много мороки.

— Загрызть, и дело с концом, — предложил Грендель. Наемник, не знавший, что добросердечный экс-оборотень никого толком не загрыз даже в бытность полуволком-получеловеком, дико заверещал и, вскарабкавшись на параллельную грядку, очень резво побежал прочь.

— Любопытненько, — пробормотал Василий, поднимая с земли небольшой предмет, оказавшийся записной книжкой. — Надо бы изучить…

Поскольку книжка не имела алфавитного указателя, то имена, адреса и телефоны были записаны, так сказать, в порядке поступления и ярко отражали биографию обладателя книжки за последние несколько лет: Тбилиси, Баку, Вильнюс, Рига, Тирасполь, Москва, Сухуми, затем Кислоярск, Старгород-Придурильский — этапы большого, но бесславного пути.

На одной из последних страниц Василий увидел стихотворные строчки с примечанием «Поется на мотив „Надежды“». Песня начиналась так:

«Светит наша красная звезда.Не надейтесь — мы еще живыеИ в крови потопим города,Чтоб жила единая Россия.

Нынче будем боженьку молить,Дал бы сил на мятежи и встряскиИ помог Державу возродитьОт Финляндских скал и до Аляски…»

Дубов брезгливо перевернул страницу — и наткнулся на несколько знакомых имен, записанных в столбик:

Боярин Василий.Беовульф.Грендель.Чумичка.Надежда.

Дедуктивная мысль сыщика Дубова незамедлительно заработала: «Так-так, что могло объединить эти пять имен в записной книжке наемника? Можно допустить, что у него или у его шефа Мыльника имеются свои счеты к детективу Василию Дубову, но причем тогда тут боярин Василий? Постойте-постойте, а сам ли он это писал?»

Василий перевернул страницу назад:

«…И чечен сумеем затопитьКровью молдаван и прибалтийцев…»

Дубов попытался мысленно пропеть эти слова на мелодию одной из своих любимых песен и тут же с отвращением перевернул страницу вперед. Почерк полностью совпадал.

«Скорее всего, он записывал имена под чью-то диктовку. Но под чью? — Василий еще раз внимательно просмотрел список. — Если меня он записал как боярина Василия, то отчего тогда и Надя не значится как паж Перси? И причем тут Беовульф, Грендель и Чумичка?»

От размышлений его оторвал голос Гренделя, который все это время изучал оконечность тупиковой «грядки», до которой напрямую было бы рукой подать — через канавку.

— Похоже, что вчера ваш Иван-царевич здесь и побывал, — сказал Грендель. — Гляньте, как там истоптано. A чуть дальше на кустарнике веточка отломана.

— A почему вы уверены, что это именно Иван-царевич? — нехотя оторвался от дедукции боярин Василий. — Может быть, просто кто-то грибы собирал.

Грендель отрицательно покачал головой:

— Нет-нет, на этой «грядке» никто грибов не собирает. Оттого-то она и такая заросшая.

— A что так?

— Ну, во-первых, суеверия. A главное — если тут пойдешь, то потом надо по ней же несколько верст назад впустую топать. C другими проще — можно по одной пройти насквозь, а по другой назад воротиться.

— Ну и что же Иван-царевич?

— A Иван-царевич, как я вижу, пошел другим путем — прямо через канавку. Да идемте, я вам все покажу.

Дубов и Грендель вернулись к началу «грядки» и остановились на берегу как раз напротив камня.

— Видите, как тут мох ободран? — указал Грендель. — Значит, он пытался выбраться наверх.

— И как, удачно?

— Сейчас глянем… Да, похоже, что удачно. Видите следы наверху? Стало быть, нам надо двигаться вон туда. — Грендель махнул рукой в сторону елового перелеска.

«Херклафф! — вдруг осенило Дубова. — Меня он знает только как боярина Василия, а Надю — и как пажа, и как Надю. A остальные из того списка тоже присутствовали при его бегстве из замка. Все ясно — людоед нанял этого наемника, а может, и не его одного, чтобы „прощупать“ всех тех, кому мог достаться оброненный им магический кристалл…»

— A вот здесь ваш Иван-царевич что-то варил из грибов, — снова оторвал Василия от раздумий голос его спутника. — Видите, следы костра, а кругом грибы срезанные.

— Ну и куда же дальше?

— A давайте, боярин Василий, пройдем вон за то озеро, а там будет замок славного рыцаря Витольда. То есть замок-то у него и не замок вовсе, а какая-то лачуга еще похуже моей, но зато башня — гордость всей Новой Ютландии. C нее открывается хороший вид на болота, может и разглядим, где там чего.

— Да, это было бы неплохо, — согласился Дубов, и спутники двинулись по еле заметной тропинке в сторону маленького болотного озерца — как подозревал Василий, навстречу новым приключениям.

Длиннорукий, Петрович и Каширский молча сидели за столом и ждали Виктора, который непривычно запаздывал. Слуги под руководством Теофила подавали на стол скромный завтрак, а Соловей то и дело поглядывал на кувшин с вином, не решаясь налить себе, пока не появится хозяин.

Когда же дверь трапезной отворилась, то лица сидящих за столом удивленно вытянулись: Виктор вошел не один, а вместе с некоей молодой девушкой, одетой в скромное темное платье.

— Прошу вас, сударыня, — указал Виктор на место во главе стола, где он обычно сидел, а сам уселся немного в сторонке. — Господа, позвольте вам представить нашу уважаемую гостью, графиню Загорскую. Как я понял, это дочка одного из наших славных рыцарей, не так ли?

Гостья, немного помедлив, чуть заметно кивнула. Петрович раскрыл было рот, чтобы разоблачить лже-графиню, но Длиннорукий его остановил.

— Погоди, еще не время, — шепнул князь.

Так как Виктор уже накладывал себе в тарелку что-то вроде овсяной каши, то и Петрович налил полную кружку вина и залпом выпил, как всегда не закусывая.

— Ах да, сударыня, так я же забыл вам представить моих, м-м-м, друзей, — снова заговорил Виктор. — Князь Длиннорукий. — Князь привстал и слегка поклонился. — Господин Петрович. — Соловей лишь икнул и утерся грязным рукавом. — Господин Каширский, лекарь и, так сказать, человек изрядных знаний.