Масть пиковая - Рауль Мир-Хайдаров

ШУБАРИН АРТУР АЛЕКСАНДРОВИЧ

(кличка – Японец)

В этой папке оказалось немало фотографий, на них Японец чаще всего был заснят в компании, и люди, с которыми он находился рядом, прежде обладали завидной властью: секрета­ри горкомов и обкомов, министры, депутаты, крупные долж­ностные лица. Имелась цветная фотография, где Шубарин улыбался хану Акмалю, рассматривавшему удивительной красоты и изящества охотничье ружье. Прилагались два снимка, где Шубарин рядом с Шарафом Рашидовичем, но на обоих присутствовал и Анвар Абидович Тилляходжаев, с которым, говорят, Японец был накоротке.

С каждым днем Камалов убеждался все больше и больше, что и Сенатор, и хан Акмаль могли поручить предприимчиво­му Японцу устранить его, уйди он у них с дороги, с остальными людьми в органах они могли найти общий язык, как нахо­дили его все годы прежде. Могли они и шантажировать Шубарина, и жизнь прокурора вполне могла стать платой за молча­ние процветающего Японца. Следовало внимательно присмот­реться к человеку с официальным миллионом и имеющему много друзей в прошлом и нынешнем государственном аппа­рате республики.

На другой папке, тоже красным фломастером, значилось:

ХАШИМОВ САЛИМ ХАСАНОВИЧ

(кличка Миршаб – Владыка Ночи)

Тут не было фотографий со знаменитыми и влиятельными людьми, словно Миршаб избегал ненужной рекламы, и снимок прилагался всего один. Человек из Верховного суда заснят на ней с хозяйкой модного ресторана «Лидо», некой красавицей Наргиз, в прошлом танцовщицей знаменитого фольклорного ансамбля. Сведений о Хашимове имелось мало, но отмечался его высокий профессиональный уровень как юриста, выделялось и его неуемное тщеславие, хотя он всегда вроде был на вторых ролях при Сухробе Ахмедовиче. Люди, хорошо их знавшие, утверждали, что в ту пору, когда они возглавляли районную Прокуратуру, некоторые важные решения принимал и реализовывал все-таки – Миршаб, не зря у него такая двусмысленная кличка. Обращали внимание на его жестокость, изворотливость, намекали, что он сумел купить своей любовнице не только дом в престижной махалле, но и помог ей открыть ресторан, приносивший невероятные доходы. Обращали внимание на несколько судебных решений, принятых с тех пор, как в Верховный суд пришел Хашимов, когда крупные расхитители отделались тюремными сроками вместо высшей меры, отступное в таких делах могло стоить казнокрадам многих миллионов. Выходило, что Сухроб Ахмедович работал в паре с умным и коварным человеком, которого так просто не возьмешь.

Когда полковник Джураев пришел к нему в очередной раз проведать, прокурор передал ему досье на Шубарина и на Хашимова со словами:

– Возьмите, кажется, эти люди выдали срочную лицен­зию на мой отстрел.

Джураев, мельком кинув взгляд на обложку папки, сказал:

– Спасибо. Я уже давно собираю на них материал. – И после паузы добавил: – Должен вас одновременно обрадовать и огорчить. Японец отбыл в Западную Германию на годичные курсы по банковскому делу – за месяц до начала Ферганских событий, он намерен открыть в Ташкенте коммерческий банк. Я думаю, не в его интересах уничтожать таких людей, как вы, он как никто заинтересован в правовом государстве.

Сознание, что он наконец-то нащупал тех, на кого делают ставку и Сенатор, и хан Акмаль, придали энергию прокурору Камалову, и он целыми днями упорно делал гимнастику в по­стели, врачи опасались, что он будет хромать на левую ногу.

Узнав, что семья погибла, Хуршид Азизович долго пребы­вал в шоке и заметно потерял интерес к своему здоровью, но теперь, когда появилась цель, он неистово цеплялся за жизнь, стремился восстановить силы, чтобы непременно остаться ра­ботать в органах.

В палате стоял телевизор, и он часто стал слушать выступ­ления с третьей сессии Верховного Совета СССР, и поражался близорукости депутатов, не понимавших, что любые социаль­ные программы, впрочем, как и другие проблемы, никогда не решить, не сломав хребет преступности, ибо финансирование их рано или поздно окажется у них под контролем. Призывать людей с трибун работать больше и лучше, зарабатывать – без­нравственно, ибо обеспеченный тут же становится жертвой преступности. Богатеть в нашей стране – значит подвергать себя и свою семью опасности. Тьма наводчиков: от людей, ра­ботающих в милиции, до уборщицы в подъезде, быстро ставят в известность уголовный мир, у кого что в доме завелось. Упа­си господь компьютер или видеомагнитофон, – жди беды. У нас даже статьи на наводчиков нет, справляй свое подлое дело без страха, если что – испугом отделаешься. Рэкет, дитя коо­перации, почувствовал вкус больших денег и бессилие власти, и его уже теперь не остановить, тем более с такими милосердными законами.

В декабре началась и сессия нового парламента Узбекистана, и тут прокурор не удержался, послал в президиум запи­ску. В ней он писал:

«Всячески поддерживаю вопрос о суверенитете республи­ки, ибо только на путях ее самостоятельности мне видятся пу­ти искоренения преступности в нашем крае, принявшей чудовищные размеры и по существу нами уже не контролируемой. Надо без оглядки на законотворчество других стран, и даже со­седних республик, издать свои законы, гарантирующие граж­данам безопасную жизнь и охрану имущества, а теперь и част­ной собственности.

В сложившейся ситуации Узбекистан стал приманкой для преступного мира страны, местом наибольшего скопления бродяг, людей, не желающих заниматься трудом, паломниче­ства проституток, аферистов. У нас своих доморощенных пре­ступников хватает, и проституток, и тунеядцев, и наркоманов, но половина особо тяжких преступлений совершается гастро­лерами из других регионов.

Преступный мир, чтобы сбить с толку правовые органы, разработал и широко использует тактику: местные готовят преступление, а гастролеры прилетают на исполнение, имея обратный билет на руках. Таким же гибким и оперативным, как и деяния уголовников, должны стать наши законы, следует моментально реагировать на всплеск любого вида преступле­ния.

Республику задушили три опасных вида преступления, и все они направлены против личности: квартирные кражи, осо­бо дерзкий разбой, угон автомобилей. В росте преступности виноваты не только слабая работа правоохранительных орга­нов, но прежде всего – Законодательство. Посудите сами: угон автомобиля, самой крупной покупки в советской семье, – ка­рается штрафом в 100 рублей или годом условного заключе­ния – это ли не насмешка над законопослушными граждана­ми, не причина массового угона машин?

Чтобы сбить волну преступности в республике, защитить ее граждан, предлагаю на рассмотрение несколько предложе­ний по названным проблемам:

1. Любой преступник, не являющийся гражданином Узбе­кистана и совершивший на ее территории уголовное преступ­ление, в дополнение к существующему законодательству полу­чает еще пять лет тюрьмы. Закон перекроет все маршруты гас­тролеров и прекратит уголовный террор жителей республики.

Этот закон, еще с более суровыми мерами, крайне необхо­дим, безотлагателен в другом. В стране только складывается самая опасная из мафий – наркомафия, и опять Узбекистан окажется притягателен для уголовников со всех концов страны и из-за рубежа, причем на советский рынок наркотиков уже кинулись и с Востока, и с Запада, нужно законодательно, как в Иране, перекрыть им дорогу в Узбекистан, и для пользы свое­го же народа безжалостно ликвидировать производителей на месте. А для тех чужаков, кто уже имел две судимости по особо тяжким преступлениям, применять крайние меры. Нужно че­рез народный референдум ввести порог судимостей, особенно по тяжким преступлениям.

2. Квартирные воры не выходят на свободу до тех пор, по­ка полностью не компенсируют нанесенный ущерб потерпев­шим, причем при краже дефицитных вещей учитывать их ре­альную рыночную стоимость. Такой закон сделает невыгод­ным промысел навсегда.

3. Что касается машин, то угон следует приравнивать к краже личного имущества, также не выпускать на свободу угонщиков, пока хозяину не вернут машину, причем страхова­ние транспорта надо разрешить по рыночным ценам, ибо только затронув государственные интересы, милиция зарабо­тает по-настоящему, появится у нее и техника, и средства, и специалисты по угонам. И еще, чтобы уголовный мир день ото дня не пополнял ряды за счет молодежи, следует опять же законодательно выбить у них почву под ногами, ибо преступ­ность уже для многих стала профессиональным занятием. Предлагаю по особо опасным преступлениям, дважды суди­мых, на третий – подвергать расстрелу, поубавится романти­ки в блатной жизни. Во избежание ошибок судьбу таких пре­ступников решать в судах присяжных, дважды, разными со­ставами.

В число предлагаемых на рассмотрение законов следовало бы внести и положение об амнистии. Анализируя все амни­стии нашего государства, от печально известной бериевской 1953 года и кончая последней, «горбачевской», 1987 года, они ничего, кроме беды для граждан страны, не принесли. Скажи­те, какое отношение имеет 100-летие со дня рождения В. И. Ленина и 70-летие Советской власти к помилованию преступ­ников сегодняшнего дня? Считаю, что в Узбекистане амни­стии должны быть отменены навсегда, ибо прежде всего они противоречат закону о неотвратимости наказания за преступ­ление, и совершаются амнистии только из-за амбиции особо тщеславных людей, дорвавшихся до власти.