Миры Роджера Желязны. Том 2 - Роджер Желязны
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голыми руками прикончив троих напавших было на него рыцарей, подходит он к высоким стенам города Лильяменти, у правителей которого были в прошлом весьма веские основания причислять его к тем божествам, которым небезразлично благосостояние и процветание их города.
Мир под названием Д'донори, хотя и омывают его течения и потоки Силы, никогда не опустошался ни мором, ни нашествиями, ни голодом, которыми сдерживается рост населения прочих Срединных Миров, — все потому, что обитатели Д'донори сами справляются со своими проблемами. Весь их мир распадается на множество крохотных городов-государств и карликовых герцогств, которые беспрерывно воюют друг с другом, объединяясь разве что для того, чтобы избавиться от всякого, кто попробует объединить их всерьез и надолго.
Подходит Гор к главным вратам Лильяменти огражденного и стучит в них кулаком. Разносится по городу грохот, скрипят петли ворот.
Стоящий на стене страж швыряет вниз сквозь тусклую хмарь факел и тут же посылает вслед за ним стрелу, которая конечно же своей цели не достигает, — ведь Гору ничего не стоит прочесть мысли поднявшего на него руку и проследить траекторию полета стрелы. Когда стрела свистит совсем рядом, он отступает на шаг в сторону и становится поближе к свету факела.
— Отворяй ворота — или я снесу их с петель! — кричит он.
— Кто ты такой, что явился сюда без оружия, в одной набедренной повязке, да еще даешь мне указания?
— Я Гор.
— Не верю.
— Коли ты не откроешь ворота, — говорит Гор, — жить тебе осталось меньше минуты. И смерть твоя станет подтверждением того, что Гор не лжет. А потом я высажу ворота и через твой труп войду в город в поисках твоего Правителя.
— Погоди! Если ты и вправду Он, пойми, что я лишь исполняю свой долг и подчиняюсь приказу нашего Правителя. Не сочти за богохульство, ежели отказываю я во входе первому встречному, кому только не лень заявить, что он — Гор. Откуда, сам посуди, мне знать, что ты не враг, пытающийся обмануть меня?
— Неужели найдется враг, который дерзнет на подобное безрассудство?
— Может статься. По большей части люди лишены рассудка.
Гор пожимает плечами и снова заносит кулак. Воздух вдруг пронизывает высокая, вибрирующая нота, и сотрясаются ворота Лильяменти на своих петлях, а их страж — внутри своих доспехов.
Гор растет, и росту в нем уже под три метра. Тряпица у него на заду цвета крови. У ног мерцает факел. Он замахивается.
— Погоди! Я впущу тебя!
Гор опускает кулак, и музыка затихает. Он уже на треть меньше ростом. Страж приводит в движение и наконец отворяет врата. Гор вступает в Лильяменти.
Добравшись наконец до окутанного плотной пеленой тумана дворца местного правителя, Князя Дилвита, Герцога Лильи, узнает Гор, что весть о его прибытии уже донеслась сюда со стен города. Мрачный чернобородый герцог, корона которого давно срослась с его черепом, выдавливает из себя самую широкую улыбку, на которую только способен, показывая среди туго натянутых губ два ряда хищных зубов. Он чуть кивает.
— Ты и вправду Гор? — спрашивает он.
— Да.
— Говорят, что всякий раз, когда проходит бог Гор этим путем, трудно бывает узнать его.
— Неудивительно, — отвечает Гор. — В этом вашем тумане непонятно, как вы вообще узнаете друг друга.
Дилвит хрипит, что означает у него смех.
— Ну да, часто мы и не узнаем и по ошибке приканчиваем своих же людей. Но всякий раз, когда приходит Гор, местный владыка подвергает его испытанию. В последний раз…
— …В последний раз для Князя Булваха я пронзил деревянной стрелой мраморную глыбу в локоть толщиной — чтобы с каждой стороны торчала она из камня.
— Ты помнишь!
— Ну конечно. Я — Гор. У тебя еще осталась эта глыба?
— Разумеется.
— Покажи-ка мне ее.
Они вступают в залитый светом факелов Тронный Зал, где одни только косматые шкуры хищников отвлекают глаз от назойливо сверкающего со стен оружия. В укромном уголке слева от трона на невысокий пьедестал водружена глыба серого с оранжевыми прожилками мрамора, из которой торчит стрела.
— Ты видишь ее перед собой, — возглашает, взмахивая рукой, Дилвит.
Гор подходит, знакомится с экспонатом.
— На сей раз я сам выбираю себе испытание, — говорит он. — Я верну тебе стрелу.
— Ее же можно вытащить. Это не фокус…
Гор поднимает к плечу правый кулак, сверху вниз бьет им по мрамору, глыба разлетается вдребезги. Он поднимает стрелу и протягивает ее Дилвиту.
— Я Гор, — заявляет он.
Дилвит разглядывает стрелу, мраморную крошку…
— Ты и в самом деле Гор, — соглашается он. — Что я могу сделать для тебя?
— Д'донори издавна и по справедливости славится своими прорицателями. Ну, а местные провидцы из Лильяменти часто бывали выше всяких похвал. И вот, поскольку у меня есть несколько вопросов, на которые хотел бы я получить ответы, желаю я побеседовать с главным твоим прорицателем.
— Со старым Фрейдагом, — говорит Дилвит, отряхивая каменную пыль со своей юбки из красно-зеленой шотландки. — Да, он, конечно, один из великих, да вот…
— Что вот? — спрашивает Гор; он уже прочитал мысль Дилвита, но из вежливости продолжает ждать ответа.
— Он, о Великий Гор, непревзойденный чтец по внутренностям, но годятся ему внутренности только человеческие. Ну, а мы редко держим пленных, — к чему нам лишние траты? — а добровольца на такое дело найти довольно трудно.
— Может, удастся его убедить на этот раз погадать на внутренностях какого-нибудь животного?
Опять читает Гор мысли собеседника и вздыхает.
— Конечно, Великий Гор. Но он не сможет гарантировать тот же уровень проникновения в текст, как в случае изученного им до тонкостей языка.
— Неужели они так разнятся?
— Не могу сказать, Могущественнейший, поскольку сам в этом не разбираюсь, хотя и мать моя, и сестра — обе видят и знают азбуку… Но среди всех предсказателей, как известно, нет никого чудаковатей скатологов. Возьми, к примеру, Фрейдага. Он же, по его словам, близорук, а это значит…
— Снабди его всем необходимым и извести меня, когда он будет готов ответить на мои вопросы!
— Слушаюсь, Могущественнейший, я тут же пошлю отряд в набег, ибо вижу, что ты в нетерпении…
— Более чем.
— …А мне как раз пора преподать одному из соседей урок в уважении границ.
Дилвит вспрыгивает на свой трон и тянется вверх, чтобы достать висящий высоко над ним длинный рог огромного, должно быть, голинда. Трижды подносит он его к губам и дует, раздувая, словно гигантская лягушка, свои щеки, пока налитые кровью глаза его не начинают выкатываться из-под косматых бровей. Потом он вешает рог обратно и плюхается на сиденье своего герцогского трона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});