Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Ничего нового не будет? — зло буркнул Захария Смит достаточно громко, чтобы всем было слышно. — Знал бы я, так и не приходил бы.

— Нам всем чертовски жаль, что Гарри тебя не предупредил, — на повышенных тонах отозвался Фред.

По залу пронеслись смешки. Гарри заметил, что Чо смеется, и внутри у него знакомо екнуло, словно он шагнул в пустоту.

— …Можем позаниматься парами, — спохватился он. — Начнем с Непролазного Наговора, десять минут на него, а потом можно будет достать подушки и опять заняться Поражателями.

Все послушно разбились на пары, Гарри, как обычно, достался Невилл. Вскоре зал наполнился периодическими выкриками «Impedimenta!» Подвергшиеся нападению застывали на одну-две минуты, в течение которых их партнеры глазели на окружающие пары, затем размораживались и в свою очередь наносили удар.

Невилла словно подменили. Спустя несколько минут, очнувшись в третий раз подряд, Гарри попросил Невилла опять присоединиться к Рону и Гермионе, а сам направился по залу, наблюдая за остальными. Когда он прошел мимо Чо, та улыбнулась ему, и Гарри пришлось бороться с искушением ходить вокруг нее кругами.

После десяти минут занятий Непролазным Наговором, весь пол устлали подушками и принялись упражняться в Поражающих заклинаниях. Для всех одновременно места оказалось недостаточно, поэтому тренировались по очереди: одни занимались, другие смотрели.

Гарри следил за ребятами, и его переполняла гордость. Правда Невилл Поразил Падму Патил, а не Дина, в которого целился, но и это — уже шаг вперед, да и остальные делали огромные успехи.

На исходе часа Гарри объявил окончание тренировки.

— Вы настоящие молодцы, — лучезарно прокомментировал он. — Когда вернетесь с каникул, можем заняться чем-нибудь посерьезнее… может даже Патронусами.

Все взволнованно зашептались. Затем стали как обычно по двое, по трое расходиться, перед уходом желая Гарри счастливого Рождества. В приподнятом настроении Гарри с помощью Рона и Гермионы сгреб подушки и аккуратно сложил их. Рон и Гермиона уже вышли, а Гарри чуть замешкался, потому что Чо все никак не уходила, и он надеялся на поздравление к Рождеству и от нее.

— Нет, ты иди, — услышал Гарри, как Чо говорит своей подруге Мариэтте, и сердце у него комом застряло в горле.

Он сделал вид, что поправляет кучу подушек. Удостоверился, что они остались наедине, и стал ждать, когда же она заговорит. Но вместо этого услышал громкое всхлипывание.

Повернувшись, Гарри обнаружил, что Чо вся в слезах стоит в центре комнаты.

— Что?..

Гарри замялся. Чо просто стояла и тихо плакала.

— Что случилось? — выдавил Гарри банальный вопрос.

Она покачала головой, рукавом вытерла слезы и хрипло ответила:

— Я… извини… я подумала… просто… пока всем этим занимались… от этого… мне просто интересно… если бы он знал все это… он мог бы остаться в живых.

Сердце Гарри минуло свое обычное место и ухнуло вниз. Этого следовало ждать. Ей хотелось разговаривать о Седрике.

— Он все это знал, — вяло объяснил Гарри. — Во всем этом он хорошо разбирался, иначе не смог бы дойти и до середины лабиринта. Но если Волдеморт в самом деле задумал тебя убить, шансов не останется.

При упоминании Волдеморта Чо судорожно всхлипнула, но не отвела от Гарри взгляда.

— Ты выжил, хотя тогда был еще младенцем, — тихо произнесла она.

— В общем-то, да, — устало согласился Гарри и направился к двери, — не знаю, почему, и никто не знает, так что тут нечем гордиться.

— Не уходи! — воскликнула Чо, похоже, опять сквозь слезы. — Извини, я совсем не хотела вспоминать все это снова… не знаю, почему…

Она опять всхлипнула. Даже с красными и опухшими глазами она все равно была очень красивой. Гарри был совершенно раздавлен. Сейчас его бы вполне устроило простое пожелание счастливого Рождества.

— Я понимаю, что для тебя все это ужасно, — она опять вытерла слезы рукавом. — Я тут вспоминаю Седрика, а ты видел, как он умер… наверное, ты просто хочешь обо всем забыть?

Гарри ничего не ответил: она очень верно все обозначила, но соглашаться он счел жестоким.

— Ты… п-правда замечательный учитель, знаешь, — сквозь слезы улыбнулась Чо. — Прежде у меня никогда не получалось никого Поражать.

— Спасибо, — неловко поблагодарил Гарри.

Секунды текли и текли, а они все смотрели друг на друга. Гарри охватило жгучее желание сбежать из зала, и при этом не было сил даже сделать шаг.

— Омела, — тихо проговорила Чо, показывая на потолок над его головой.

— Да, — кивнул Гарри. Во рту у него пересохло. — Наверное, там полно нарглов.

— Каких нарглов?

— Понятия не имею, — ответил Гарри. Чо шагнула ближе. Мозг Гарри словно поразило ступором. — Нужно спросить у Свихлуны. В смысле, у Луны.

Чо потешно фыркнула полурыданием, полусмешком. Теперь она стояла еще ближе. Гарри мог бы, пожалуй, посчитать веснушки у нее на носу.

— Гарри, ты мне так нравишься…

Гарри перестал соображать. По телу прокатился трепет, парализуя руки, ноги, волю.

Она стояла слишком близко. Он мог разглядеть каждую слезинку, повисшую на ее ресницах.

Гарри вернулся в гостиную полчаса спустя и обнаружил на излюбленных местах у камина Рона и Гермиону; кроме них уже почти никого не осталось, все разошлись спать. Гермиона писала какое-то длинное-предлинное письмо, уже исписала половину пергаментного свитка, и он свисал со стола. Рон лежал на коврике, пытаясь завершить домашнее задание по Трансфигурации.

Гарри рухнул в кресло рядом с Гермионой.

— Ты где застрял? — поинтересовался Рон.

Гарри ничего не ответил. У него был шок. Одна его половина хотела поведать Рону и Гермионе то, что с ним только что случилось, но другая требовала унести эту тайну с собой в могилу.

— Гарри, с тобой все в порядке? — Гермиона взглянула на него поверх вершинки пера.

Гарри нерешительно пожал плечами. Откровенно говоря, он и сам не знал, все ли с ним в порядке.

— Что произошло? — Рон приподнялся на локтях, чтобы разглядеть его получше. — Что случилось-то?

Гарри абсолютно не представлял, с какой стороны подойти к объяснениям, и, кроме того, сомневался, хочется ли ему в них вдаваться. И в тот момент, когда он уже решил ничего не объяснять, Гермиона взяла дело в свои руки.

— Из-за Чо? — деловито спросила она. — Она тебя после занятия подловила?

Опешив, Гарри кивнул. Рон захихикал в кулак, но тут же под взглядом Гермионы стих.

— Ну… э-э… и чего она хотела? — как бы между делом спросил он.

— Она… — хрипло выдавил Гарри, затем откашлялся и попробовал сначала. — Она… э-э…

— Вы целовались? — оживилась Гермиона.

Рон так быстро сел, что его чернильница полетела прочь. Не обратив на это ни малейшего внимания, он впился глазами в Гарри:

— Да ну?

Гарри перевел взгляд с лица Рона, на котором смешивались веселье и любопытство, на сдвинутые брови Гермионы и кивнул.

— ХА!

Рон торжествующе выбросил вверх руку и разразился таким надрывным смехом, что несколько робких второкурсников у окна даже подскочили. Гарри посмотрел, как Рон катается по коврику, и помимо своей воли заулыбался.

Гермиона с видом глубокого отвращения взглянула на Рона и вернулась к своему письму.

— Ну? — Рон наконец поднял на Гарри глаза. — Ну, как это было-то?

Гарри сначала напряженно задумался.

— Мокро, — откровенно признался он.

Рон издал странный звук, нечто среднее между ликованием и досадой.

— Потому что она плакала, — через силу закончил Гарри.

— Ой, — улыбка с лица Рона слегка сползла. — Ты так плохо целуешься?

— Кто его знает, — Гарри в таком аспекте проблему не рассматривал и тут же несколько разволновался. — Может и так.

— Конечно, нет, — рассеянно бросила Гермиона, не отрываясь от письма.

— Откуда ты знаешь? — без обиняков потребовал ответа Рон.

— Потому что Чо сейчас то и дело плачет, — пожала плечами Гермиона. — Она этим занимается и за едой, и в туалете, где ни попадя.

— Ты как считаешь, невинный поцелуй ее развеселит? — ухмыльнулся Рон.

— Рон, — с достоинством начала Гермиона, макая перо в чернильницу, — ты самая толстокожая свинья, которую я имела несчастье встретить на своем жизненном пути.

— С какой это стати? — негодующе возмутился Рон. — Да кто вообще плачет-то, когда его целуют?

— Да, — в легком отчаянии подтвердил Гарри. — Кто?

Гермиона посмотрела на обоих с толикой сожаления.

— Неужели вы не понимаете, каково сейчас Чо? — спросила она.

— Нет, — хором ответили Гарри с Роном.

Гермиона вздохнула и отложила перо.

— Ну ладно, в общем, конечно из-за смерти Седрика ей очень тоскливо. Потом, я предполагаю, она запуталась, потому что раньше ей нравился Седрик, а теперь Гарри и она не может разобраться, кто нравится сильнее. Плюс к этому она наверняка чувствует себя виноватой, что целовалась с Гарри, и думает, что это — оскорбление памяти Седрика, а еще переживает, что о ней люди скажут, если она начнет с Гарри встречаться. Скорее всего, она не может разобраться в своих чувствах к Гарри еще и потому, что именно он был с Седриком, когда Седрик погиб, и вот поэтому для нее все — страшно запутано и мучительно. Ах, да, еще она переживает, что ее исключат из квиддичной команды Равенкло за то, что она плохо летала.