Условно разумный - Илья Одинец

— Слабое оружие, согласен, — вздохнул "Ганеша", — но и оно сгодится, если сумеешь блокировать сигналы мозга дикстры. Универсального рецепта не существует, но ты должен сосредоточиться на настоящем, на ощущениях тела, чтобы не провалиться в пропасть прошлого или кошмаров, которые станет насылать на тебя дикстра. Неразумным это недоступно, но ты можешь справиться. Сделай якорь в настоящем и держись.

— Спасибо.

Андрей не ожидал от слоноподобного сочувствия и приятно удивился. Он обязательно посоветует Илорэль завербовать «Ганешу». Если выживет.

Многорукий помолчал, а потом нажал кнопку на пульте.

— Будь готов ко всему. И… удачи тебе.

Голубая полусфера загудела, дверь открылась, и живой бетон вывез человека на арену.

На сей раз арена оказалась пустой площадкой, засыпанной толстым слоем песка, а вместо прозрачного купола поле боя накрывал колпак из металлической сетки с такими мелкими ячейками, что сквозь них нельзя просунуть даже спичку. Зрителей видно не было, лишь вездесущие жуки-камеры летали по арене, передавая изображения на экраны по ту сторону металлического купола.

Дикстру Семенов заметил сразу, и потрясение от ее внешности оказалось столь велико, что Андрей застыл на месте.

Больше всего монстр походил на ребенка. На маленького, двух- или трехлетнего пацана. Розовые ножки, ручки, светлые волосики на голове и большущие наивные голубые глаза с длинными ресницами принадлежали самому очаровательному ребенку планеты. Голенький карапуз сидел на песке и лепил куличики.

"Это шутка такая? — спросил аналитик. — Мальчика нужно снимать для обложек журналов "Я и мой малыш", «Милашка» и "Ребенок месяца", но не выпускать на арену и не объявлять хищником-убийцей".

Андрей ущипнул запястье, пытаясь отогнать видение, но малыш не исчез. Он обернулся к человеку и несколько секунд смотрел на него снизу вверх. А потом чмокнул пухлыми губками.

Мужчина моргнул — на мгновение ему показалось, что рот ребенка приоткрылся, и оттуда показался длинный раздвоенный язык. Андрей сглотнул, наваждение пропало, зато закружилась голова. Семенов сделал шаг назад и почувствовал спиной сетчатую стену, оперся о нее, чтобы не упасть, и на мгновение закрыл глаза.

А когда открыл, увидел перед собой не песок арены с играющим ребенком, а приборную панель кабины "Боинга-747".

— Задремал?

Андрей повернул голову. В кресле второго пилота сидел улыбающийся мужчина лет сорока пяти с пышными пшеничного цвета усами и начинающей седеть соломенной шевелюрой. Под форменной рубашкой угадывались широкие плечи и сильный мускулистый торс, наушники с микрофоном лежали на коленях.

— Не возражаешь, если я отлучусь?

— Конечно.

Второй пилот расстегнул ремни безопасности и поднялся с кресла.

— Я, наверное, надолго. Желудок что-то взбунтовался, — извиняющимся тоном произнес он.

Как только за мужчиной закрылась дверь, Семенов снова ущипнул запястье и едва не вскрикнул, но кабина пилотов никуда не исчезла. Андрей посмотрел на приборную доску. Полет проходил нормально, судя по датчикам, они шли на автопилоте, и до места назначения оставалось около двух часов. Двигатели размеренно гудели, за окном была непроглядная ночь, дворники работали на полную мощность — синоптики не ошиблись, пообещав дожди. Тучи закрыли и небо, и землю, «Боинг» летел в чернильной пустоте.

В голове Семенова царила сумятица, хотя он вспомнил, что Берестов Владислав Олегович — опытный пилот, с которым он раньше никогда не летал, но, познакомившись перед полетом, быстро нашел общий язык. Берестов был героем — за пару месяцев до роковой аварии он умудрился посадить самолет без гидравлики и спас жизни ста восьмидесяти человек. О его подвиге целую неделю вещали СМИ, а в районной администрации решили повесить памятную доску на доме, где он живет.

Андрей изо всех сил зажмурился и затряс головой, пытаясь прогнать наваждение. Дикстра наслала на него видение из прошлого, самый страшный момент — катастрофу, в которой погибли триста два человека, и в которой обвинили командира экипажа — Семенова.

Кабина самолета никуда не исчезла, мужчина все также видел стрелки приборов, светящийся зеленым экран бортового компьютера, датчики, тумблеры, переключатели, слышал мерное гудение двигателей…

— Не хотите перекусить?

В кабину заглянула стюардесса. Увидев пустое кресло, она улыбнулась и игриво поправила темную прядку.

— Владислав Олегович отлучился… я у него позже спрошу.

Стюардессу звали Марией. Машей. Она летала с ним полгода и испытывала к мужчине симпатию. Вот и теперь, увидев, что командир экипажа остался в одиночестве, девушка не преминула заглянуть в кабину и пококетничать.

— Спасибо, Маша, я не голоден.

Ощущения были странными. Андрей видел перед собой девушку, знал, что она погибнет, и ничего не мог изменить.

— Может, все-таки принести вам кофе?

Семенов натянуто улыбнулся и кивнул. Он не привык отказывать девушкам. Особенно в их последних просьбах.

Маша удалилась, а самолет неожиданно тряхнуло. Мужчина бросил взгляд на экран с интерактивной метеокартой и увидел впереди по курсу обширный грозовой фронт. Он включил в салоне надпись "Пристегните ремни" и настроился на громкую связь.

— Уважаемые пассажиры, с вами говорит капитан корабля. Пристегните, пожалуйста, ремни безопасности. Самолет приближается к зоне сильной турбулентности. Просим прощения за временные неудобства.

Все это мужчина произнес на автомате, и лишь после отключения связи услужливый мозг напомнил, что именно эти слова он говорил перед тем, как началась страшная гроза.

Самолет снова тряхнуло. Андрей взялся за штурвал, и автопилот тотчас отключился. Семенов мог направить самолет в обход грозового фронта, а мог просто снизить высоту выбраться из туч. Судя по карте, ситуация не настолько серьезная, чтобы отклоняться от курса, поэтому Андрей повел самолет вниз.

Все правильно. В прошлый раз он сделал то же самое…

Небо за окном осветилось белым, ударил гром. Семенов вздрогнул, и услышал, как за спиной щелкнул замок двери. По правилам безопасности кабина пилотов должна закрываться за замок, чтобы в нее не могли проникнуть террористы или захватчики. Владислав Олегович строго следовал правилам.

— Снижаю высоту, — сообщил Андрей, и очередной раскат заглушил его слова.

— Правильно. Хорошее время, — одобрил второй пилот, но садиться в кресло почему-то не спешил. — Все подумают, турбулентность виновата.

— Что?

Перед мысленным взором мужчины промелькнуло искаженное злобой лицо второго пилота, который занес над головой Андрея красный огнетушитель…