Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори

– Еще там был парень с кликухой Кудесник, – добавил Нуп. – И всякие люди на второстепенных ролях.

– А что насчет Карра и Берковица? – спросил Чинотти.

– Наше расследование показало, что они были знакомы, и Карр сам признавал это, – ответил Гарднер.

– Ну, Берковиц тоже признался, что знаком с Карром, – сказал я. – И эти признания были сделаны в разное время в разных частях страны. Так что тему можно считать закрытой.

– Кто-нибудь еще из ваших, кроме Карра, мог приехать в Нью-Йорк во время нападений Сэма? – поинтересовался Чинотти.

– Вполне возможно, – ответил Нуп. – Доказательств у нас нет, но было бы глупо думать, что такой вариант исключается. Мы точно знаем, что Джон возвращался туда к вам во время четырех или пяти нападений, в том числе когда двух девушек застрелили на крыльце.

– Угу, как раз в этом деле Джон мне особенно интересен, – сказал я. – Он подходит под описание преступника, он левша и в нужный момент находился в городе. У полиции был свидетель, видевший, как стрелок убегал, держа пистолет в левой руке.

– А что насчет Рокмена? – с нажимом спросил Хэнк. – Как, черт возьми, вы на него вышли?

Гарднер усмехнулся:

– Я говорил с Крэйгом О’Коннором, и тот сказал мне, что Карр боялся какого-то «Рокера». Я тогда подумал, что он имеет в виду rock man, «рокера». Даже записал себе что-то вроде: «Карр сказал, что его собирается убить рокер, очевидно, музыкант».

Я с иронией посмотрел на Гарднера.

– И ты еще считаешь нью-йоркских копов туповатыми?

– Дерьмо, да ведь Крэйг больше ничего не знал, кроме этих слов. Короче, я потом нашел здесь девушку по имени Харлисс, которая, по слухам, знала Карра и увлекалась оккультизмом. Она кое-чего рассказала о Карре и культе и сообщила, что Рокмен был чуваком, который однажды приехал сюда, чтобы встретиться с Джоном.

– Зачем? – спросил Чинотти.

– Может, из-за наркотиков, но точно мы не знаем. Он провел здесь около недели, а потом Джон в конце октября 76-го вернулся с ним в Нью-Йорк – сразу после того, как ушел со службы.

– Рокер, – не мог успокоиться я. – И кто же это, по-твоему, был – Дэвид Боуи?

– Черт тебя дери! – сказал Гарднер. – Всю эту информацию нарыли мы с братцем Нупером, больше никто делом не занимался. Гитцену стало плевать после первых же допросов. Он сказал, что это проблема Нью-Йорка – и гляньте, как они прекрасно с ней справились. Как говорится, задурил – додуривай. И нам просто стало любопытно, что там еще, так что мы продолжали копать.

– И как к этому отнесся шериф? – спросил Хэнк.

– Он не возражал, но потом сказал, что с этой информацией нам нечего делать, разве что использовать как допсведения по делам о наркотиках и оккультизме. Вот мы все и бросили.

– К тому же делом занималась еще и полиция Майнота, – добавил Майк Нуп.

– Здорово, что вы, ребята, так много раскопали, – сказал Хэнк.

– Да я просто в ярости из-за случившегося! – заявил я. – Мы ходили к ним сразу после ареста Берковица. Вся эта ваша история с Карром подтверждает наши подозрения. И даже та информация, что дал нам Берковиц, всего лишь повторила сведения, которые у вас и так уже были. Получается, мы впустую потратили полтора года.

– Слушай, – сказал Гарднер, – мы же не знали, чем вы там занимались. Мы копы. Получаем запрос от других копов, передаем им то, что есть у нас. Это они все просрали, а не вы.

Джефф Нис, молчавший бóльшую часть разговора, взглянул на ситуацию под другим углом.

– По крайней мере, не все потеряно. Могло быть и хуже. Но теперь мы собрались здесь вместе. И еще можем во всем разобраться, – сказал он.

– Прошло слишком много времени, – ответил Чинотти. – След уже остыл.

– Так давайте его разогреем, – заявил Гарднер и заказал еще по стаканчику каждому.

Первые беседы были назначены на вторую половину дня субботы, 1 сентября. Утром мы встретились с шерифом Леоном Шваном и начальником полиции Майнота Кэрроллом Эриксоном, съездили посмотреть на закрытое «Соколиное гнездо» и на дом на территории военной базы, где Карра нашли мертвым, после чего нас представили Рику Феррону, главному следователю полицейского управления Военно-воздушных сил. Мы также изучили заметки и отчеты, составленные Гарднером, Нупом и Гитценом, а Джефф Нис показал нам записи интервью, проведенных им с тех пор, как мы впервые поговорили в конце июля.

Для краткости и ясности ниже я объединю основные сведения, добытые нами, властями Северной Дакоты и следователями окружной прокуратуры Квинса, которые отправятся в Майнот через два месяца после нашего визита. Информация во многом дублировалась, поскольку знакомые Карра и прочие лица в каждом случае сообщали одно и то же.

Тот факт, что Джон Карр имел прозвище Уитис, подтвердили записанные на пленку показания Линды О’Коннор, а также психотерапевта Ли Слэгтера и Фила Фалькона, с которыми мы позже связались по телефону. «У него на одной из курток на плече даже была нашивка с коробкой с хлопьями [128]», – сообщил Фалькон.

Линда О’Коннор добавила: «Wheaties, завтрак чемпионов. Он любил их есть. Я думала, это прозвище появилось у него здесь, а не в Нью-Йорке». Слэгтер просто сказал: «Джон сообщил мне, что одно из его прозвищ – Уитис».

Позднее следователи из Квинса получили еще одно подтверждение от друга Карра из Нью-Йорка. Таким образом, сделанное Берковицем в Марси заявление оказалось правдивым, и Джона Карра можно было окончательно идентифицировать как человека, упомянутого под этим псевдонимом в письме Сына Сэма, адресованном Бреслину.

Решающий для оценки дела факт того, что Джон Карр участвовал в деятельности сатанинского культа, как заявил Берковиц в Марси, подтвердили Том Тейлор, Дарлин Кристиансен, Лесли Шэго, Харлисс, Фил Фалькон и родная сестра Карра, Уит. Позже она заявит следователям Квинса: «Я не собираюсь отрицать причастность Джона к оккультизму. Я никак не могу этого отрицать. Было бы глупо это делать».

Психотерапевт Ли Слэгтер, со своей стороны, сказал: «Джон вскользь упоминал всякие ведьмовские штучки, но не зацикливался на этом». Пилот Джефф Слот, некоторое время живший в одной комнате с Карром, еще раньше описал символы «XXO» с перевернутыми крестами под ними, которые Карр нарисовал на стенах. А помощник шерифа Гленн Гитцен обнаружил среди вещей Карра оккультные плакаты и карты таро.

Лесли Шэго помогла установить важную связь между ритуалами, проводившимися в Нью-Йорке и Майноте, когда предъявила квитанцию, где указывалось, что 9 августа 1977 года – за день до ареста Берковица – она сдала таксидермисту для обработки ухо немецкой овчарки. «Я понятия не имела, что это значит, – сказала она. – Бобби Дюкс*, друг Джона Карра, попросил меня сделать это для него». (В районе Пайн-стрит позже найдут немецкую овчарку, чье ухо будет выглядеть «отрезанным».)

Том Тейлор, долговязый длинноволосый приятель-музыкант Карра, сообщил, что Карр предлагал ему посетить собрание секты на старой ферме в окрестностях Майнота, но он отказался.

Однако самое яркое свидетельство участия Карра в культе предоставил, пожалуй, его темноволосый друг-индеец Фил Фалькон. Во время записанной на пленку беседы, которую я проводил вместе с Нисом и Джеком Грэмом из «Майнот дейли ньюс», Фалькон сказал: «Он всегда носил с собой список демонов Ада. А чтобы получить власть над людьми, наслать на них порчу, он закапывал дерьмо на их газонах. Думал, что это какое-то проклятие черной магии. Он был сатанистом».

– А демоны из его списка – среди них упоминались «Бегемот» или «Вельзевул»?

– Да, они оба там были.

– А экскременты, что он закапывал, – это было собачье дерьмо?

– Ага.

Еще две связующие нити между Карром и письмами Сына Сэма.

Далее Фалькон рассказал, что Карр состоял в культе и в Майноте, и в округе Вестчестер, в штате Нью-Йорк, что стало важным подтверждением наших подозрений. Нью-йоркскую группу он описал как «очень жестокую, многочисленную и тайную. Они всерьез увлекались оккультизмом. У них было что-то вроде ковена ведьм, они собирались в специальном месте, ведьмовской церкви. В своих жертвоприношениях они заходили очень далеко».