Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори

– Нам тут много чего известно о Джоне Карре, – сказал Джефф. – Полиция знает, что он был связан с Берковицем и состоял в сатанинском культе. Они отправили все эти сведения в Нью-Йорк до того, как Берковиц признал себя виновным, но там все замяли.

– Что? – Я не мог поверить своим ушам. – Мы разыскивали его еще до того, как он умер, и в полиции ничего нам не сказали. А теперь ты говоришь, что все это время там знали о его связях с Берковицем?

– Совершенно верно, – подчеркнул Нис.

– И о культе тоже?

– Да, они получили информацию сразу после смерти Карра.

– Джефф, скажу по секрету, девять месяцев назад мы встречались с Берковицем, и он подтвердил, что знал Карра и что в деле замешан культ. Теперь я узнаю́, что ваши копы выяснили то же самое задолго до нашего разговора с Берковицем. Доказательства, черт возьми, имелись с самого начала. Заявления Берковица были подтверждены еще до того, как мы с ним встретились.

– На самом деле здесь никто ничего не скрывал, – сказал Джефф. – Они отправили все сведения в Нью-Йорк.

– Ладно-ладно, но разве ты не видишь, что это враз сняло все вопросы? И Карр, и Берковиц признались, что были знакомы, и с каждой стороны есть доказательства существования культа. У нас получилось!

Затем Нис помог мне заполнить пробелы. В течение следующих двух недель мне постепенно открылся масштаб истории, связанной с Джоном Карром. Информация ошеломляла. В итоге я сказал Джеффу, что мне нужно побеседовать с кем-то из полицейских, расследовавших гибель Карра. Прошло три дня, прежде чем Нису удалось убедить лейтенанта Терри Гарднера из департамента шерифа округа Уорд поговорить со мной. Это был тот самый Гарднер, который комментировал смерть Карра для нашей статьи в «Пост» и заявил, что расследование в Дакоте завершено.

Поначалу Гарднер отнесся ко мне с подозрением и лишь несколько разговоров спустя начал высказываться более открыто. Зато, пойдя на контакт, он подключил к нашей беседе сотрудника полиции Майнота Майка Нупа. Тот лично собрал информацию о Карре, пока работал под прикрытием в наркосреде Майнота.

– Да, черт вас дери! – признал Гарднер. – Мы и правда сказали, что расследование завершено. Мы ничего не должны этим вашим нью-йоркским писакам. Некоторые из них мнят себя богами только потому, что они из Нью-Йорка, а мы тут такого не любим. А еще департамент шерифа Вестчестера попросил нас не афишировать информацию – сказали, что ведут конфиденциальное расследование.

– Кто именно попросил вас хранить все в тайне? – спросил я.

– Следователя звали Кен Зэйджек, и он сказал, что у них там дело, связанное с Джоном Карром и Сыном Сэма.

– Угу, спасибо нам, которые все это затеяли, – вздохнул я. – Они ни хрена не знали, пока я им не рассказал.

– Ты сам им это рассказал? – удивился Гарднер.

– Да, а до них мы еще ходили в офис окружного прокурора Бруклина.

– Ну, мы-то отправили всю собранную информацию в Вестчестер, – сказал Гарднер. – И не могли поверить, что Нью-Йорк после этого молчит. Информация словно там и сдохла. Кто-то оттуда звякнул [нашему] шерифу – мы ведь продолжали следствие – и велел забыть об этом.

– Вам известно, что потом они наплевали на все, что вы раскопали, и через три месяца позволили Берковицу признать себя единственным виновным во всех убийствах?

– Ага. Нас удивило, что они ничего не предприняли, но что мы могли сделать?

– Дело Сына Сэма расследовал Нью-Йорк, а не мы, – сказал Майк Нуп.

– Точно, – добавил Гарднер. – Уверен, там решили, что раз Карр был сообщником Берковица, но уже мертв, то его все равно нельзя привлечь к ответственности. А если бы люди узнали лишнее, дело против Берковица могло бы развалиться. Все его признания пошли бы коту под хвост.

– Карр состоял в культе? – спросил я.

– Ага, – сказал Гарднер. – Он был сектантом и был связан с Берковицем. Мы опросили многих его друзей и неплохо изучили, чем он занимался в последнее время.

– У нас тут наркоторговля цветет пышным цветом, – вмешался Нуп. – И старина Джон Карр увяз в этом по уши.

– А кто-нибудь из вас, ребята, знает прозвища Карра? – спросил я.

– Конечно, – ответил Гарднер. – Одно из них – Джей Си, другое – Уитис.

– Откуда вы их узнали?

– От его подружки Линды О’Коннор и его психотерапевта по проблемам наркозависимости, – сказал Гарднер.

– Это чрезвычайно важная информация, джентльмены. Берковиц сообщил нам, что Джона Карра называли Джоном «Уитисом».

– Конечно, – согласился Нуп. – Они хорошо знали друг друга. Мы это тоже поняли.

Собранные в Северной Дакоте доказательства были настолько убедительными, что я немедленно принялся обзванивать официальные инстанции в Нью-Йорке, чтобы узнать, кто из них в курсе этой информации. Сал Д’Иорио из департамента шерифа Вестчестера, который, по-видимому, все же решился зайти на территорию окружного прокурора Бруклина, заявил, что все полученные ими сведения они передали бруклинскому прокурору Юджину Голду «буквально сразу же».

Чисто формально к действиям департамента шерифа было не подкопаться. Однако, по сути, там уклонились от расследования дела Сына Сэма, прикрывшись аргументами юрисдикции и переложив ответственность на Бруклин. «Они выстраивали обвинение по делу Сына Сэма, – сказал Д’Иорио. – Мы передали им все, что обнаружили».

Никто из департамента шерифа Вестчестера не удосужился сообщить мне, что в Северной Дакоте собрали важную информацию, подтверждавшую мои подозрения в адрес Джона Карра, Берковица и культа. Офис Голда в Бруклине, конечно, тоже не стал этого делать. Со слов Гарднера и Нупа выходило, что окружной прокурор Бруклина, держа в неведении Квинс, а может, также и Бронкс, просто умыл руки и в начале мая 1978 года позволил Берковицу признать себя единственным виновным в совершенных убийствах. И это было то же самое ведомство, которое тогда уже знало о погоне за «фольксвагеном», собранной нами информации о Карре, культе и заявлении миссис Дэвис о том, что «гэлакси» Берковица покинула район незадолго до нападения на Московиц и Виоланте.

Позднее окружной прокурор Квинса Джон Сантуччи признает: «Информация о Карре так и не дошла до нашего офиса. В моей юрисдикции произошло пять нападений Убийцы с 44-м калибром. Меня еще с момента ареста терзали серьезные сомнения по поводу этого дела, и я настаивал на полноценном судебном разбирательстве, но так и не смог убедить других окружных прокуроров [Голда и Марио Меролу], которые были готовы принять признание вины. Будь у меня тогда эта информация о Карре, я бы действовал, исходя из нее. Хотел бы я, чтобы вы пришли ко мне, а не в Бруклин. Но вы ведь тогда и сами не знали, чем все закончится».

Действительно, о том, что на самом деле произошло после смерти Джона Карра, я узнал лишь спустя восемнадцать месяцев.

После обнаружения тела Карра ночью 16 февраля 1978 года его изначально считали вероятной жертвой убийства, а не суицида, как позже сообщит «Пост». Со слов Гарднера: «Тогда мы толком не знали, что произошло. В итоге мы назвали это очевидным самоубийством, но при этом все же не закрыли дело. Если бы позже всплыла информация, которая позволила бы считать произошедшее убийством или вероятным убийством, мы бы так и сделали».

А вот о чем Гарднер умолчал, так это о том, что констатация «очевидного самоубийства» позволила избежать длительного и сложного расследования убийства, которое в конечном итоге могло бы ни к чему не привести. Как потом сообщил газете «Майнот дейли ньюс» следователь шерифа Гленн Гитцен: «Нью-Йорк уведомил нас, что Карра разыскивают для допроса. Мне представляется, что этот дьяволопоклонник предпочел наложить на себя руки, лишь бы не быть пойманным».

Да, именно дьяволопоклонник. Гитцен заявил, что нашел у Карра колоду таро и оккультные плакаты «со всякими крестиками-ноликами, а также повернутыми [перевернутыми] крестами и змеями на них». Но и это еще не все. 21 февраля, за день до выхода нашей статьи в «Пост», следователь шерифа Вестчестера Кеннет Зэйджек связался с Северной Дакотой по поводу Карра. На следующий день после того, как я позвонил Д’Иорио по поводу смерти Карра, Зэйджек доложил своему начальнику следующее: