Два рейда - Иван Бережной

Вечером с горем пополам подошли к автомагистрали в районе Синявки. По шоссе непрерывным потоком в несколько рядов отступали разрозненные фашистские войска, перемешавшиеся с обозами. Автомашины чередовались с повозками, тягачами, танками… Среди военного обоза двигались подводы, груженные узлами и домашним скарбом. На них ехали семьи чиновников немецкой администрации и полицейских. Предатели убегали от народного гнева.

В том месте, где мы вышли к переезду, автомагистраль прорезалась сквозь заболоченный лес. Съездов с шоссе нет. Пытаясь обогнать передних, подводы цеплялись одна за другую, опрокидывались и преграждали путь остальным. Создавались заторы. На шоссе не прекращался ровный многоголосый шум.

— Бегут во все лопатки, — в который раз повторяет Юра. — Видать, сильно поджимают наши…

Подавая надрывные гудки и обгоняя клокочущий поток обозов и людей, по шоссе пробирались грузовики с гитлеровцами. За ними лязгали гусеницами два танка. Перед затором машины остановились. Солдаты начали опрокидывать повозки в болото, расчищая дорогу. Хозяин одной подводы, с повязкой полицейского на рукаве, бегал вслед за немецким офицером, совал ему какую-то бумажку, что-то доказывал. Офицер не обращал на него внимания. Но тот не отставал. Тогда гитлеровец резко повернулся, отвесил полицаю пощечину. Полицейский пошатнулся, но на ногах устоял. Схватился за щеку и с отчаянием уставился на офицера. Фашист смотрел на него с презрением. Не выдержав, предатель кинулся в лес. Но, не сделав и десяти шагов, упал, сраженный немецкой пулей.

— Изменники получают награду от своих хозяев, — прошептал Колесников. — Немцам сейчас не до холуев.

Солдаты заканчивали расчищать дорогу. К этому времени кавалерийский дивизион и первый полк приготовились к бою, затаились в ожидании команды.

— Начнем, — сказал Бакрадзе. — Юрий, подавай сигнал.

Колесников выстрелил из ракетницы. Повинуясь сигналу, партизаны обрушили всю силу огня по немецкой колонне. Патронов не жалели. Надо было сокрушить противника, захватить переезд и обеспечить переход дивизии через шоссе.

Немцы не ждали такого сильного удара партизан. Поэтому с началом боя среди них поднялась паника. Некоторые бросились удирать, не приняв боя. Однако большинство гитлеровцев залегло в кюветах и за машинами и начало отстреливаться. Заработали пулеметы, расположенные в дзотах.

— Приготовиться к атаке! — подал команду Колесников. — За мной, ура-а!

Оба батальона первого полка и кавалерийский дивизион бросились вперед и, не давая опомниться гитлеровцам, начали уничтожать их. Первыми на шоссе выскочили разведчики кавдивизиона. Старшина эскадрона Вася Демин подбежал к машине и был сражен насмерть очередью немецкого автоматчика, засевшего в кювете.

Бой продолжался. Оба немецких танка боя не приняли. Им не было места для разворота. Или же просто танкисты струсили! Танки столкнули в кювет преграждавшие им путь автомашины и прорвались вперед. Пехота отстреливалась. К месту боя подходили все новые силы. Все же нам удалось разорвать колонну противника, с помощью подразделений второго полка оттеснить от переезда и выставить заслоны.

Не ожидая окончания боя, дивизия ринулась через шоссейку. Впереди скакали кавалеристы. А на шоссе противник бросался в яростные контратаки, но безуспешно. Потеряв свыше шестидесяти человек, шесть автомашин, два мотоцикла и несколько подвод с грузами, гитлеровцы прекратили атаки. Смирились с прорывом партизан.

Еще не утихли выстрелы на шоссе, а кавалеристы приступили к ликвидации охраны переезда на железнодорожном перегоне Клецк—Барановичи. Уничтожив двадцать гитлеровцев и захватив переезд, кавалерийский дивизион открыл дорогу соединению на север.

Долгожданная встреча

Партизанская дивизия вышла на коммуникации противника в Барановичской области. Местность открытая. Гарнизоны противника малочисленные, да и те, чувствуя неустойку на фронте, были на колесах, жили тревожной жизнью. При встрече с партизанами не оказывали особого сопротивления.

На большаке Несвиж—Снов — Барановичи эскадрон Зезюлина встретился с большой группой немцев. Партизаны уничтожили два грузовика с боеприпасами, авторемонтную мастерскую и шесть гитлеровцев. Одного захватили в плен. Остальные немцы разбежались и, пользуясь ночной теменью, скрылись.

В эту же ночь рота Андрея Бородового, из батальона Тютерева, уничтожила охрану железнодорожного переезда на перегоне Хвоево—Погорельцы, ликвидировала гарнизон противника в фольварке Чельняково и захватила шесть танкеток и другое вооружение.

Не успели расположиться на дневку, в хутор Задзвея примчался запыхавшийся связной от сержанта Барсукова.

— Немцы! — выпалил он. — Много немцев!

— Успокойся. Толком доложи: где и сколько?

— Колонна автомашин с пехотой, артиллерия… Движутся по дороге из Мира на Барановичи, — более спокойно доложил разведчик Звягин. — Сколько? Много. Хвоста колонны не видно. Прошли Большие Жуховичи. Барсуков с ребятами следит за их передвижением.

— Доложите в штаб дивизии. Полку объявите тревогу! Идем на перехват, — приказал Бакрадзе.

Через несколько минут подразделения уже ждали на улице. Я пошел со вторым батальоном.

Задачи командирам рот Тютерев поставил на ходу.

К месту подоспели вовремя. На склоне высотки в кустарнике нас встретили разведчики.

— Минут десять, как проехала разведка противника, — доложил Барсуков. — Вот-вот появится колонна.

И действительно, не прошло и пяти минут, послышался гул моторов, а затем из-за рощицы вынырнула автомашина, за ней вторая, третья… Всего девять грузовиков с пехотой и двумя легкими орудиями.

— Охранение, — сказал Барсуков.

Машины двигались медленно, переваливаясь из стороны в сторону и подымая тучи пыли на ухабистой проселочной дороге. Солдаты, серые от пыли, сидели в кузовах плотными рядами, автоматы и карабины держали зажатыми между колен.

Мы пропустили охранение и начали располагать роты. От кустов, где залег второй батальон, до дороги метров двести. Посевы мешали обстрелу. Пришлось орудие поставить на бугре для стрельбы прямой наводкой, а пехоту продвинуть вперед метров на сто. Залегли в борозде на меже. Справа заняла оборону рота Бородового. Слева, со стороны Вольны — рота Касинцева.

Навстречу вражеской колонне к Полонечке выслали дозор. В его обязанность входило — следить, чтобы противник не обошел справа.

Ждать пришлось недолго. Сначала послышался рев моторов, а затем там, где дорога взбиралась на бугор, появилась легковая машина, за ней потянулась целая вереница тупорылых грузовиков с пехотой и грузами. Часть машин — крытые. Колонну в два десятка грузовиков замыкали бронемашина и танк. В полукилометре за первой колонной двигалась вторая, состоявшая из двадцати трех автомобилей с грузом. И эту колонну прикрывали танк и танкетка. Правее, за рощицей, поднималось и быстро приближалось густое облако пыли. Воздух наполнен ревом моторов и лязгом гусениц.

— Видно, колонне не будет конца. Что-то Давид Ильич с Шумейко молчат? Не проморгать бы, — забеспокоился Тютерев, наблюдая за дорогой.

Я и сам начал испытывать тревогу. По времени вроде бы немцы должны подойти к засаде первого батальона. Успел ли Шумейко заминировать дорогу? Но в это время, рассеивая все наши сомнения, слева раздались два взрыва. Вслед за взрывами послышалась отдаленная пулеметная и автоматная стрельба.

— Начнем? — спросил Саша.

— Давай!

Тютерев вскочил на ноги и, прежде чем выпустить ракету, во весь голос скомандовал:

— Батальон, по фашистам, огонь!

Хлопнул выстрел, ракета с шипеньем взвилась ввысь, лопнула над немецкой колонной и, мигая, начала падать на дорогу. Партизаны открыли огонь по машинам.

Стараясь выйти из-под обстрела, колонна развила огромную скорость. Машина за машиной пролетали мимо нас.

— По кабинам, по кабинам бейте! — кричал комбат, вспоминая всех святых…

Одиннадцать машин проскочили невредимыми, двенадцатая заюлила на дороге. Следовавший за ней грузовик на полном ходу врезался в ее кузов. Обе машины развернулись и остановились, загородив проезд. И тут же, как по команде, вспыхнули два грузовика в середине колонны.

Перепуганные гитлеровцы повыскакивали из машин и на четвереньках поспешили скрыться в посевах по ту сторону дороги. Несколько шоферов-смельчаков не растерялись. Чудом развернули автомашины, перемахнули через кювет и, сопровождаемые огнем партизанских пулеметов и бронебоек, умчались обратно. Танк повернулся в нашу сторону и поливал пулеметным огнем оборону батальона, время от времени посылая снаряды в направлении нашей пушки. Танкетка, осыпаемая градом пуль и снарядов, как собачонка, ерзала, стараясь укрыться за броней танка. Но это ей не удалось. Скоро она остановилась, выпустила густое облако дыма и вспыхнула.