Зеркало ее сновидений - Стивен Дональдсон

Весьма странно, как Кадуол сочетает наслаждение и жестокость. – Джерадин на мгновение задумался, прежде чем пояснил: – Бретер верховного короля – это традиционный личный воин Фесттена, тот, кто его защищает и убивает от его имени. Он, предположительно, лучший фехтовальщик в стране – самый сильный и самый жестокий, продукт жестоких обстоятельств и тренировок. Фактически, кадуольцы утверждают, что людей, которые не преуспели в пригодниках Бретера верховного короля, столько, что Кармаг построен на их костях. Однако награда, которую получает величайший воин во всей стране, – это не богатство, не власть и даже не свобода. Награда эта

– наслаждение. Наслаждение возможностью погибнуть, исполняя свои обязанности, – погибнуть на службе у верховного короля.

Как бы то ни было, власть и богатство в Кадуоле – и контроль над наслаждениями – всегда относились к сибаритской части их культуры. Верховный король Фесттен не может похвастаться в ближайших десяти коленах предком, который когда-нибудь жил в палатке в пустыне или стоял под ветром, катящим камни, или измерял свою жизнь длиной клинка. И то, как он управляет Кадуолом, напоминает мне скорее магистра Гильдии. – Джерадин улыбнулся Теризе. – Насколько я могу судить, управлять Мордантом он хочет только для того, чтобы сберечь деньги на покупке еды и потратить их больше на наслаждения.

Увлеченный своим рассказом, Джерадин, казалось, позабыл о том странном факте, что Териза не задает никаких вопросов. Облегченно вздохнув, она подумала, что и Гильдия, и король имеют, пожалуй, серьезные основания стараться сохранять свои знания в тайне. К примеру, если бы по какой-то дикой фантазии она была бы в сговоре с Гартом, эта экскурсия была бы для нее бесценной.

На второй день Джерадин показал ей огромный резервуар, где дождевая вода, стаявший снег и воды небольшого ручья, питавшего Орисон, собирались вместе и сохранялись для нужд замка. Это тоже было сведениями, которыми мог бы воспользоваться враг.

Эта мысль вызвала в ней восторг от того, что пригодник делает для нее. Она знала, что совершенно безвредна, – но он не мог питать по отношению к ней такую же уверенность. Его доверие было весьма рискованным.

Ей стало казаться, что хранить от него тайны – не слишком правильный путь отблагодарить его. Она не хотела причинять ему страдания.

На следующий день, к ее удивлению, Джерадин не появился, чтобы продолжить экскурсию. Вместо этого он послал ей весточку, где говорилось, что Мастер Квилон снова засадил его за работу. И, что еще сильнее удивило Теризу, она снова улеглась в постель и проспала большую часть дня.

Однако снился ей Мастер Эремис, а затем она не могла заснуть всю ночь. С наступлением же утра Териза обнаружила, что ждет, когда появится Джерадин. Если он не придет, она может попытаться найти ответы на свои вопросы у того человека, который так страстно целовал ее.

Где же он? Почему он забыл о ней? Неужели он больше не хочет ее? Неужели она настолько непривлекательна, что он потерял к ней всякий интерес?

К счастью, вскоре после завтрака в ее дверь постучал Джерадин.

Он принес с собой для нее толстый овчинный полушубок и ботинки, подобные тем, которые носил сам.

– Сегодня, – сказал он нравоучительно, улыбка светилась в уголках его глаз, – зубцы башен.

Она надела полушубок поверх серого платья, и Джерадин со слегка насмешливой галантностью вывел ее из комнаты.

Судя по тому, что она могла видеть из окон, у Орисона не было внешнего оборонительного периметра; тот же самый камень служил как для комнат и коридоров внутри, так и для их защиты – снаружи. Но стена, увидела Териза, когда Джерадин вывел ее наверх, оказалась невероятно толстой; ее внешний край был утыкан поверху зубцами, достаточно широкими, чтобы хранить за ними боеприпасы, достаточно высокими, чтобы лучникам удобно было стрелять, оставаясь при этом хорошо защищенными от вражеских контратак, и достаточно крепкими, чтобы выдерживать натиск катапульт и штурмовых таранов; причем там же, на стене, размещались склады, караулки и проходы. Воспоминание о фрагменте предсказания, который показывал Орисон с проломленной в стене дымящейся дырой, с картиной смерти повсюду, повергло Теризу в недоумение. Насколько же мощной должна быть сила, способная причинять подобные разрушения?

Со стен Джерадин повел ее наверх, на вершину башни, той самой, где находились ее комнаты.

Воздух казался колючим, как битое стекло, и ее нос и уши почти моментально замерзли. Ветер на этой высоте был более пронзительным. Тяжелые облака, низко нависавшие все предыдущие дни, несколько поднялись, но улучшение видимости было только на руку морозу. Слежавшийся снег за зубцами и в углах парапета выглядел старым и грязным, смерзшимся, не тронутым редкими лучами солнца. Дыхание порождало густой пар; Териза спрятала руки в рукава полушубка и дрожала. Но ей не хотелось убеждать Джерадина прекратить осмотр. Ведь отсюда открывался самый лучший обзор окрестностей Орисона.

Положение солнца позволило ей установить, что вытянутая часть прямоугольника замка проходит с северо-запада на юго-восток. Они с Джерадином находились на восточной башне. Пятна грязи, проглядывающие из-под снега, обозначали дорогу, выходящую из ворот в северо-восточной стене и приблизительно в полете стрелы от замка разветвляющуюся. Один рукав заворачивал к югу, к реке Бродвайн и провинции Тор (как объяснил Джерадин несколько дней назад), а второй шел параллельно Бродвайн на северо-восток, в провинцию Пердон, и в той стороне было еще одно ответвление – на северо-запад, к провинции Армигит. Река, как уверял Джерадин, в другие времена года видна издалека, но зимой из-за льда и снега сливалась с холмами. Тем не менее, это было то самое место, которое Териза видела в плоском зеркале, та самая река, что брала начало в узком ущелье, которое Джерадин называл «Сжатый Кулак». Она проходила через всю Домне, отделяла Тор от Термигана и Армигита, отделяла часть Демесне от Пердона и наконец разделяла Пердон на Северные и Южные области, прежде чем слиться с Вертигоном уже на границе Морданта.

Как странно, подумала Териза, трясясь от холода, насколько же спокойнее этот пейзаж выглядит отсюда, чем в том зеркале, которое позволило ей, Джерадину и Мастеру Эремису стать свидетелями нападения на Пердона. Под простором открытого неба было почти невозможно поверить в чудовищных монстров и насильственную смерть. Или, может быть, подобные вещи существовали лишь в зеркалах?

Она не слишком прислушивалась к тому, что рассказывал Джерадин; ей требовалась карта, чтобы все представить. Териза продолжала просто обозревать окрестности Орисона. Замок доминировал над окрестными покрытыми снегом холмами, но холмы, находящиеся в отдалении, были выше, круче и интереснее. Заросли деревьев шли вдоль дорог, после того, как те разветвлялись, а холмы вокруг Орисона были совершенно голыми, словно их специально очистили. Джерадин подтвердил это: Смотрителю Леббику требовалось открытое пространство для обучения своих людей, и, к тому же, правители Орисона не хотели оставлять места для сосредоточения приближающегося врага. На некотором расстоянии от замка все же виднелись деревья, толстые, черные и загадочные, словно деревья в ее сне. И дороги, казалось, уводили куда-то, где происходили чудеса.