Я умер вчера - Александра Маринина

Я начал злиться. Что она дурака валяет? Никого я не забыл. Кроме одного, которого не назвал умышленно. Того самого, благодаря которому я познакомился с Лутовым. Я просто не хотел, чтобы этого человека дергали работники милиции, я не хотел, чтобы у него были неприятности из-за меня. К убийству он не мог иметь никакого отношения, в этом я был абсолютно убежден. А всех остальных деятелей я наизусть помню, хоть ночью разбуди. И чего она ко мне привязалась? Крыса белобрысая. В этот момент я уже забыл, что именно благодаря ей, белобрысой крысе, я узнал, что моей жизни не угрожает и никогда не угрожала опасность, что никакого наемного убийцы не было. Сейчас эта странноватая женщина вызывала во мне только раздражение.

– Я вам еще раз повторяю: я назвал всех и ни одного человека не забыл, – зло сказал я. – Если вы не можете найти преступников, так это ваша головная боль, и нечего перекладывать ее на меня.

– У-у, вот как вы заговорили, – негромко произнесла она, глядя на меня с нескрываемым любопытством. – Ладно, не хотите вспоминать своих оплаченных гостей, будем с вами кино смотреть.

Только тут я заметил, что в кабинете появился видеомагнитофон, которого в прошлый раз здесь не было. Каменская вставила кассету и снова уселась за стол с пультом в руках. На экране возникло мое собственное лицо. Не успел я удивиться, как появилось второе лицо, и по оформлению задника я сообразил, что это запись одной из моих передач. Как раз той, где гостем был руководитель кризисного центра. Каменская остановила воспроизведение.

– Припоминаете?

– Да, конечно, – рассеянно кивнул я. – И что из этого?

– Пока ничего. Смотрим дальше.

Теперь на экране было лицо мне незнакомое. Человек сидел прямо перед камерой, но было понятно, что в съемке участвуют по меньшей мере двое, потому что чей-то голос задавал ему вопросы.

– Ко мне обратился человек с вопросом, может ли он опубликовать в газете свой материал. Я ответил, что на рекламное пространство существуют расценки. Он может купить место и печатать на нем все что пожелает. Он сказал, что это будет авторская статья, а не реклама.

– И что вы ему сказали?

– Сказал, что если суть написанного в статье не противоречит концепции издания, то возражений не будет. Он заверил меня, что в статье нет ничего политического и ничего оскорбляющего властные структуры. Кроме того, в ней нет ничего, что могло бы послужить поводом для обращения кого бы то ни было в суд с иском о защите чести и достоинства.

– Вы сами видели статью?

– Нет, этим занимался редактор, ответственный за выпуск.

– Как называлась статья?

– «Прощай лицо, да здравствует грим!»

– Вы знаете человека, который к вам обратился?

– Он был мне незнаком. Но он оставил свою визитку.

– Где она? Вы можете ее показать?

– Вот, пожалуйста.

Теперь весь экран занимала белая визитная карточка, на которой золотистыми буквами были написаны фамилия и имя. Они ровным счетом ничего мне не говорили.

Каменская снова нажала кнопку «стоп».

– Вам знакомо это имя?

– Нет. Я никогда его не слышал.

– Хорошо, пойдем дальше.

Теперь на экране был человек, которого я помнил очень хорошо. Татьяна Томилина. В студии я видел ее уже в гриме, и она тогда показалась мне довольно привлекательной дамой. Теперь же она выглядела просто уродиной. Без грима, да еще и свет неправильно поставлен…

– Я просто в отчаянии, – говорила она в камеру дрожащим голосом. – Журналисты набросились на меня со всех сторон, обвиняя в бесталанном графоманстве и в загребании бешеных гонораров. Я полностью утратила уверенность в себе, я не могу дописать книгу, которую начала. Наверное, я вообще больше никогда не буду браться за книги. Не знаю, как теперь жить… Хорошо, что есть человек, который старается мне помочь. Он – моя единственная надежда. Только он пришел на помощь в трудную минуту. Все близкие от меня отвернулись.

– Кто этот человек? – спросил голос за кадром.

– Как ни странно, журналист. Он пришел ко мне с предложением подготовить материал, который восстановил бы мою репутацию. Я отказалась, потому что унизительно оправдываться, если тебя считают бесталанной. Я очень переживала, и тогда он сказал, что может предложить мне другую жизнь, в которой все мои проблемы будут решены. И теперь я надеюсь только на него.

Снова остановка пленки.

– Ну как, Александр Юрьевич, вам это ничего не напоминает?

– Ничего, – я пожал плечами. – На меня журналисты со всех сторон не набрасывались. Так, куснули легонько один раз, гавкнули – и в будку спрятались.

Я действительно не видел ничего общего между собой и этой писательницей. Никто не обвинял меня в бесталанности, и творческий запал у меня не иссяк. А то, что в трудную минуту какой-то журналист протянул ей руку помощи, как протянул ее мне в трудную минуту Лутов, так ничего удивительного. У каждого человека случаются трудные периоды, и почти каждому кто-то рано или поздно приходит на помощь.

– Ну, раз не напоминает, тогда будем смотреть еще, – сказала Каменская, в очередной раз нажимая кнопку.

Теперь сюжет был более динамичным. На экране появилось еще одно знакомое лицо. Это был мой сокурсник, я знал, что сейчас он работает в одной из крупных газет.

– В вашей газете опубликована статья «Бешеные деньги», подписанная вашим именем. Кто ее написал на самом деле?

– Это не имеет значения. Мы с вами уже выяснили, что статья заказная.

На экране появилась газетная полоса. Мне хорошо были видны и заголовок, и отмеченные голубым маркером строчки и абзацы, где постоянно мелькало имя Томилиной в соседстве с пятизначными цифрами.

– Вы можете назвать человека, который ее заказал?

– Я его не знаю. Он имел дело не со мной, а с главным редактором. Но я его видел.

– Вы можете его узнать по фотографии?

– Разумеется. У него очень заметная внешность.

Теперь на экране появились чьи-то руки, раскладывающие фотографии на столе перед моим сокурсником. Надо же, я не могу вспомнить его фамилию. Помню только, что Вовчик.

– Посмотрите, нет ли среди этих людей того человека, который заказал статью.

– Есть.

– Вы его узнали?

– Да, узнал.

– Возьмите, пожалуйста, фотографию в руки и покажите в камеру.

У меня потемнело в глазах. С экрана на меня смотрел Лутов. Я еще не успел осознать случившееся, а сюжет уже стремительно двигался дальше. Еще один газетчик, еще один крупный план газетной статьи с выделенными маркером абзацами, снова раскладываются фотографии, и опять со снимка прямо в камеру смотрят добрые глаза Лутова. И опять: сотрудник газеты, статья, фотография…

– И последний сюжет, Александр Юрьевич. Наберитесь терпения, он совсем короткий, – сказала Каменская.

На экране снова появилась Томилина. Перед ней тоже раскладывали фотографии.

– Есть среди этих людей человек, который вам знаком? – задается ей вопрос.

– Есть.

– Кто этот человек? При каких обстоятельствах вы познакомились?

– Я не знаю, как его зовут, он не назвал своего имени. Это тот самый журналист, который хотел реабилитировать меня в печати. Он единственный, кто поддержал меня и предложил помощь.

– Покажите нам фотографию, на которой он изображен.

Когда я уже в десятый раз увидел на экране лицо Лутова, я даже не удивился. Но все равно ничего не понимал.

Экран погас, а я все сидел, как будто превратился в камень. Внезапно сильно разболелась голова, заныло сердце.

– А вам что он обещал? – спросила Каменская.

Я молчал. Разум отказывался верить в происходящее. Лутов не мог меня обмануть. Пусть он трижды, пусть десять раз обманщик, но он же обещал мне помочь, и он слово сдержит. Потому что надеяться мне вообще больше не на кого. Жить мне негде, вернуться к Вике я не смогу, мне стыдно. Остаться в программе я тоже не смогу, я ведь заявил уже о своем уходе, и на мое место подыскали человека. В другую программу меня не возьмут, потому что репутация испорчена. Ребята погибли, я не смог удержать программу на нужном уровне и в газетах появилась разгромная статья, сам я после этого быстренько смотал удочки – кому такой работник нужен? Если я сейчас начну давать показания о Лутове, у него будут неприятности, может быть, эти неприятности коснутся и того центра, куда я собираюсь уйти. А я останусь ни с чем.

– Александр Юрьевич, я повторяю свой вопрос: что вам обещал Лутов? – Я не понимаю, о чем вы говорите, – с усилием пробормотал я.

– Вы знакомы с тем человеком, фотографию которого вам показывали только что на кассете?

– Нет.

– Неправда, Александр Юрьевич. Вы бывали у него дома, это подтвердила его жена. Я понимаю, вам этот человек очень симпатичен и вы не хотите навлекать на него неприятности. Я уважаю ваши чувства. Поэтому я просто порассуждаю вслух, а вы вольны соглашаться со мной или не соглашаться. Но я очень надеюсь на ваш здравый смысл. Некая организация решила, что вы ей очень необходимы. Просто позарез. И начала против вас развернутое наступление. К вам на передачу приходит руководитель некоего кризисного центра, в связи с чем вы знакомитесь с Лутовым, неудачливым актером. Лутов делает первые шаги, общается с вами, но, вероятно, недолго. Присмотревшись к вам, они стали действовать активно и целенаправленно. Для начала они убили директора вашей программы Андреева и корреспондента Бондаренко. Дав вам несколько дней попереживать, к вам подсылают человека, который ловко разыгрывает спектакль прямо у стен этого здания, где мы с вами сейчас находимся. Этот человек не имеет никакого отношения к уголовному розыску и вообще к милиции, но он умело вкладывает вам в голову мысль о том, что ваша жена заказала убийство, желая от вас избавиться. После этого вы начинаете жить в постоянном ожидании смерти. Ваша жизнь превратилась в кошмар, и вот тут-то вы очень удачно вспоминаете о Лутове. Вернее, он не дает вам забыть о себе. Вы вдумайтесь, Александр Юрьевич: чтобы заполучить вас, они не остановились перед тем, чтобы убить двух человек, которые им ничем не помешали. Вас нужно было выбить из седла, и для этого были принесены в жертву две жизни. Вам самому не страшно принимать помощь от таких людей?