Леонардо да Винчи - Алексей Гастев

Знаменитое впоследствии сочинение «Государь», герой которого, образцовый в делах управления и всевозможных злодействах, списан с Цезаря Борджа, Макьявелли тогда снабдил посвящением Джулиано Медичи, гонфалоньеру св. церкви и капитану папской гвардии: как ни изображай инженеров, художников и разных советчиков подлинными владельцами и устроителями, все вертится вокруг этих князей. С другой стороны, история прямо свидетельствует, что относительно таких, как Джулиано, судьба бывает слепа, бестолкова и непоследовательна, в то время как для художника, инженера или писателя вместо судьбы – его намерения и упорство, остающиеся в его распоряжении, кто бы им ни командовал. 24 сентября 1514 года Леонардо в сопровождении Франческо Мельци и одного слуги достиг города Пармы и приступил к составлению географических карт, необходимых на случай военных действий. Находясь на вершинах холмов, на высоких башнях и в других местах, откуда хорошо видна окрестность, Мастер проворно орудовал угломерным инструментом и одновременно наблюдал и обдумывал вещи, которые, может быть, не относятся к географии.

В книге, выкупленной у торговца бумагой годом раньше в Милане, первая запись имеет непосредственным поводом молнию, ударившую в миланскую Кредитную башню, где он вполне в духе Аристотеля рассуждает о силе пустоты, пожирающей окружающий ее воздух. По совпадению, спустя ровно год, минуя некоторые остававшиеся покуда незаполненными листы, на последнем, восьмидесятом, Леонардо вновь записал о пустоте, на этот раз образуемой, если воздух частично обращается в дождь, о чем он размышлял, находясь наверху одной Пармской башни. Таким образом, при начале и конце так называемого «Кодекса Е» одна напротив другой, как бы для надзора и охранения, возвышаются башни. И тут начинает действовать воображение, которому остается их соединить натянутым прочным канатом, по возможности чтобы не касался земли, хотя это трудно ввиду ее выпуклости, и посредине подвесить Коня вместе с проблемами, зачатыми в глиняном чреве ввиду императорской свадьбы, когда Моро велел его перетаскивать из Корте Веккио на пустырь перед замком Сфорца. Как и должно быть для вещи, которая в действительности не существует и питается чистой возможностью, Конь сильно исхудал и насквозь просвечивает, так что растягивающие его шкуру подобно тончайшим прутьям чертежные линии даже больше заметны сравнительно с его внешними очертаниями. Хотя если воображаемый конь, воспринимаемый на высоте, надо полагать, внутренним зрением, как бледная дневная луна, удачно повертывается под лучами солнца, его бок вспыхивает внезапно и слепит наблюдателя. Так прозрачное стекло, вдруг сдвинувшись, когда окно растворяют, отражает слепящий солнечный свет.

В числе параграфов знаменитого «Кодекса Е» нашли место несколько важных, которые касаются груза, подвешенного к растянутой между опорами нити: есть мнение, будто одних только этих параграфов хватит, чтобы считать Леонардо величайшим механиком. Но хотя мало кто полностью отрицает его заслуги в этой области, находятся люди, упорно и злостно пытающиеся их преуменьшить. Эти показывают, что Галилей первым применил выражение момент силы к понятию, принятому в механике в настоящее время, и что-де если кто придумывает название какой-нибудь вещи, тот ее и открывает. Однако, догадываясь, что их аргументация шаткая, эти хулители еще и чернят все целиком научные занятия Мастера: не ставя ни в грош исключительную кропотливость в исследованиях, они не видят огней истины, зажигаемых его интуицией то там, то здесь. Если же такие огни иной раз бывают и слабы, они нуждаются скорее в бережном укрытии, но не в кричащей надменности тех, кто, не гнушаясь пошлыми обвинениями, посмеивается, что Леонардо, дескать, за многое брался, но мало доводил до конца и вместо правильного научного рассуждения злоупотреблял метафорами и аналогиями.

Не существует великого человека, которого не осуждали бы другие авторитетные и умные люди. Не Декарт ли распространялся о Галилее, что тому недостает важного качества, так как он постоянно делает отступления и не останавливается, чтобы до конца выяснить какой-нибудь научный вопрос. «Это показывает, – утверждает Картезий, – что он не исследовал систематически, но, не отыскивая первопричину природы, изучал только основания некоторых отдельных явлений, и следовательно, строил без фундамента». В то же время, оправдывая и защищая аналогии, уместно сослаться на Кеплера, называющего их самыми преданными своими наставницами, воочию являющими сущность какого-нибудь предмета, тогда как Фрэнсис Бэкон, величайший агитатор экспериментального метода, по праву считается непревзойденным и изумительным мастером искусства аналогии. Кто другой догадается сравнивать волосы, целиком покрывающие древнего Пана, с лучами света и всевозможными другими истечениями из тела природы? Если же аналогии оправдываются признанными авторитетами, почему не сравнить момент силы с трехголовой Химерою, поскольку в чертеже его представляют три ветви, или три направления действия, а Леонардо не уподобить греческому Беллерофону, настигшему эту Химеру, воспользовавшись быстротою крылатого коня Пегаса? Что до названия, послужившего по крайней мере изобретателю – а именно потенциальный рычаг, – может, оно в самом деле не слишком удачно, но хорошо послужило своему изобретателю.

Чем более ширится угол веревки, которая на середине своей длины поддерживает груз п, тем более уменьшается потенциальный рычаг af и растет потенциальный противорычаг ad, поддерживающий груз; abc – актуальная поддержка груза; af и ad – рычаг и противорычаг, они потенциальные.

Также:

Если бы рычаг af был вдвое больше соответствующего ему противорычага ad, то веревка fc ощущала бы половину веса п; и это может произойти только в случае, если рычаг af займет горизонтальное положение, что невозможно, если подвесы ab и cb, совместно поддерживающие груз п, не станут параллельными друг другу.

Говоря иными словами, – нить, проволока или канат для Коня в том случае вытянутся в прямую линию, если подвешенный посредине груз равен нулю, а канат или проволока также не имеют тяжести; но это противоречит как идеальным условиям, так и действительности, а потому невозможно. Тот же, кто бросит взгляд в прошлое и посмотрит, как расставлены по течению времени отдельные вехи исследования и окончательное достижение, что этому было началом и куда Мастер пришел, тому человеку представлявшееся прежде случайным и беспорядочным кружение болотных огней покажется путешествием к заранее намеченной цели и станет видна его планомерность.

Но как нету малейшего груза, тяжесть которого сколько-нибудь не оттягивала бы книзу укрепленный на опорах канат, так каждая жизнь в своей изумительной совершенной законченности непременно меняет положение метафорического каната, протянутого из прошлого в будущее. Если же при повороте внезапно вспыхивает сильнейшим блеском поверхность Коня, отлитого из металла воображения, так же другой раз возможно увидеть как бы множество водяных пузырьков наподобие августовской росы, оседающей рано утром на паутине, но осевших на пеньковом плетении воображаемого каната, – драгоценную испарину мироздания, иначе говоря, деятельность многих людей, совокупно направляющих историю к ее цели.

93

Смотри же, надежда и желание водвориться на свою родину и вернуться в первое свое состояние уподобляются бабочке в отношении света. Так же и человек, который, всегда с непрекращающимся желанием, полный ликования, ожидает новой весны, всегда новых месяцев и новых годов, причем кажется, что желанные предметы слишком медлят прийти, не замечает, что собственного желает разрушения. И желание это есть квинтэссенция, дух стихий, который, оказываясь заточенным душой человеческого тела, всегда стремится к пославшему его. И хочу, чтобы ты знал, что это постоянное желание – спутник природы, а человек – образец мира.

Тем более похвальны скромность и смирение, когда кто-нибудь, выдающийся из общего ряда, признает, что отчасти формируется и создается другими.

– Медичи меня создали и разрушили, – говорил Леонардо, извещаемый будто бы звоном тревожного колокола о плачевном состоянии своего здоровья. Какое ему утешение, что Джулиано сам тяжко болен, о чем свидетельствуют румянец на щеках, раздирающий кашель и другие известные признаки? В этих условиях брак представляется самоубийственным, однако же Медичи, которые и себя не щадят, из-за тщеславия на это решаются.

Джулиано Медичи Великолепный уехал 9 января 1515-го на заре из Рима, чтобы сочетаться браком со своей невестой в Савойе. И в тот же день была кончина короля Франции.

Принцесса Филиберта Савойская приходится близкою родственницей наследнику французской короны, так что петля, которой судьба перетаскивает выдающихся мастеров из одного стада в другое, изготавливается к радости нового короля и огорчению итальянцев.