Горбовский - Марьяна Куприянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вакцина готова? – улыбаясь, Марина быстро выбежала к нему с самыми хорошими предчувствиями.
Но Крамарь молча смотрел на нее, и улыбка застыла на ее лице растянутым разрезом губ. В тот момент она поняла, что уже осталась одна.
– Послушай меня внимательно. Мне очень жаль, Марин. Не выразить, как мне жаль. Но я уже ничего не смогу поделать.
– Что Вы такое говорите, Сергей Иванович? Где вакцина для Льва? Где она? Где вакцина? Время инкубации кончается, вы должны были принести для него вакцину, иначе ведь он умрет! Вы не понимаете? Я не смыкала глаза, ждала от Вас вестей. А сейчас Вы пришли и говорите какую-то чушь, вместо того чтобы просто дать мне в руки то, о чем я прошу.
– Марин, – Крамарь взял девушку за плечи, но Спицына нервно стряхнула с себя его ладони, жаждая объяснений. – На производстве произошла авария. Вся новая партия вакцины уничтожена. Точнее сказать, она просто не будет действовать. Потеряла свои свойства. Ты понимаешь, что я говорю?
– Что означают эти слова? Что значит – нет вакцины? Ведь Лев умирает, Лев умирает!
– Мне очень жаль. Но это произошло. Такое случается редко. Виноват не я, все дело в техническом сбое. Я не могу ничего исправить. Я сожалею, Марин.
– Подождите, но… Нельзя попросить, чтобы нам прислали? Ведь не мы одни ее производим!
– Ближайший пункт производства находится в четырех часах отсюда. Даже если они согласятся дать один образец, мы все равно не успеем.
– Свяжитесь с ними немедленно. Пусть высылают вертолетом, чем угодно! Скажите, что вакцина необходима для самого Горбовского! Он спас все человечество, а ради него не найдется антивируса?!
– Я уже связался, Марин, – признался Крамарь. – К сожалению, она не сможет попасть к нам быстрее, чем за три с половиной часа. Это минимум. Боюсь, будет уже поздно.
– Все равно пусть высылают! Период инкубации зависит не только от вируса, но и от индивидуальных особенностей организма! Три с половиной часа – это не сутки. Он сможет продержаться, он сильный.
– Я распоряжусь, – ответил Крамарь без особой надежды.
– Немедленно, Сергей Иванович, – приказным тоном сказала Спицына, уловив в себе ту интонацию, с которой всегда отдавал распоряжения Лев.
Спицына вернулась ко Льву, он спал, тяжело дыша. Грудь медленно вздымалась и опускалась. Расслабленное лицо выглядело осунувшимся и постаревшим. Марина аккуратно отодвинула воротник, чтобы осмотреть его шею. Там был шрам от ожога, а также пятна, площадь которых заметно выросла. Девушка тяжело вздохнула. Ничего, подумала она. Мы успеем, мы обязательно успеем. Мы спасем тебя, спаситель всего человечества, не сумевший уберечь лишь себя самого. Как бы глупо это ни было. Ты должен продержаться немного дольше, чем остальные люди, только и всего. Но что тебе это стоит? Пустяки, верно? Ты же такой крепкий мужчина, обязательно сможешь. Нужно было сразу просить, чтобы прислали вакцину, а не синтезировать самим. Почему до этого никто не догадался? Почему? О чем все думали? О чем думала я? Но ничего, ничего. Мы тебя уже победили, М-17, ублюдок. Только попробуй забрать у меня этого человека. Только попробуй. Рано опускать руки, рано сдаваться. Я вытащу тебя с того света, Лев. Я люблю тебя, Лев, слышишь? Я тебя больше жизни люблю. Ты не умрешь. Горбовский не может умереть, поэтому ты не умрешь. В самом деле, как может умереть такой человек, как Лев? Это было бы крайне неправдоподобно и несправедливо. Уже сам факт того, что он инфицировался, несовместим с реальностью. На этого человека должны равняться, его нравственные и моральные качества в сотни раз выше, чем у простых людей. Этот человек – к тому же гениальный ученый, силой своего интеллекта и профессиональных навыков создавший лекарство, которое спасет миллионы. Он утер нос всем остальным вирусологам страны, мира. И вы мне говорите, что этот человек умирает? Ну как в это можно поверить?
Господи, думала Спицына немного погодя, господи, лучше бы я была на его месте. Лучше бы я сейчас лежала здесь, зная, что мой организм скоро начнет разрушаться, зная, что скоро я умру. Лучше бы я была на краю гибели, а не он. Он достоин жить, он должен жить. Он достоин выжить больше, чем кто-либо. Как же все это несправедливо. Я бы ушла с достоинством, не заставив никого чувствовать к себе жалость. Я бы постаралась. Я бы убедила его, сидящего рядом со мной и совершенно здорового, убедила его продолжить жить после моей смерти. Но почему умирает он, а не я, господи?
Через время Горбовский проснулся и попросил воды. Что с антивирусом, спросил он первым делом, и Марина заплакала. Пришлось ему все рассказать. Он только грустно улыбнулся.
– Мы страшно сглупили, когда понадеялись только на свои силы. Нужно было сразу просить ближайший пункт о помощи. Нужно было просить у них вакцину.
– Кто знал, что так получится, – апатично говорил Лев. – Да и я не думаю, чтобы у них там была лишняя. Это было бы слишком удачно.
– Ох, Лев, – Марина упала на него, положив голову на грудь лежащего мужчины. – Ты ведь продержишься, Лев? Пожалуйста, потерпи еще немного. Умоляю тебя, не сдавайся.
– Я постараюсь, Марин. Есть вариант… есть крошечный шанс… но боюсь, мы уже исчерпали свой запас удачи на всю оставшуюся жизнь, открыв антивирус. Я-то уж точно должен за это заплатить.
– Ни за что ты не должен платить, Лёва! Ты должен жить! Вспомни, что ты говорил мне о нашем будущем, о нашем совместном будущем!
– Лучше бы мы уехали, когда я предлагал.
– Если бы я знала, что так сложится, я бы сама заставила тебя уехать, Лев.
– Ирония судьбы.
– Лев, ты будешь жить. Я это чувствую. Я в это верю. Пожалуйста. Не сдавайся. Не смотри таким взглядом, словно ты уже одной ногой на том свете. Это невыразимо больно, видеть, как самый сильный человек, которого я знаю, сдается.
– Мариночка, милая моя… видишь ли… я – обычный человек…
– Нет, Лев. Нет. Ты не обычный человек. Ты – Горбовский. А таким нужно родиться, – шептала Спицына, уткнувшись лицом в мужскую грудь. – Все будет хорошо, я знаю. Мы успеем.
В ответ Лев зашелся приступом кашля, и Марине пришлось подняться с его торса. На глазах у нее блестели слезы. Как все это пережить?..
– Живи. Я рожу тебе сына. Назовем Леонидом.
– Главное, что ты здорова, Мариночка.
– Нет, это не главное! – крикнула она. – Я люблю тебя, а ты умираешь, Лев!!!
– Прости меня, – произнес он тихо.
Спицына плакала, а Лев как
