Прости меня за любовь - Даниэла Стил

— И все-таки время от времени мне не мешало бы тщательнее расчесывать волосы, — лукаво заметила она, и Джим рассмеялся.

— Если ты это сделаешь, тебя вообще никто не узна́ет. Ни один человек! Я даже думаю — если ты уложишь волосы и немного приоденешься, то сможешь спокойно выходить из дома, несмотря на репортеров. Они все равно не догадаются, что ты — это ты.

Теперь уже Талли рассмеялась и жестом пригласила Джима к столу. Пока они ели, Джиму позвонил сын, и он ответил, что скоро будет дома.

— Извини, я опять испортила тебе выходные, — сказала Талли с виноватым видом. — Но так уж сложились обстоятельства…

Она никак не могла забыть о смерти Ханта. Точнее, она никак не могла поверить в то, что он мертв. Это было немыслимо, невозможно. И еще это казалось ей абсолютно неправильным, даже несмотря на то, что Хант так скверно с ней обошелся. Теперь Талли жалела его, жалела Анджелу и ее детей — особенно еще не родившегося младенца, у которого никогда не будет отца. В десятичасовых новостях сообщили, что похороны Ханта состоятся на будущей неделе и будут закрыты для посторонних. Талли, однако, сразу подумала, что не пойдет на похороны: ей казалось — так будет правильнее. Теперь Хант принадлежал Анджеле и их общему ребенку, и Талли считала, что у нее нет никаких оснований присутствовать на траурной церемонии, раз для нее не нашлось достойного места в его жизни. Они уже попрощались, когда Хант от нее ушел, и теперь Талли предпочитала вспоминать только о том, что было хорошего в их недолгой совместной жизни. Хорошего, впрочем, оказалось не слишком много — если что-то и было, то Хант все перечеркнул своими изменами и ложью.

Талли съела чизбургер и два пирожка-тако[22], выпила пару банок колы и почувствовала, что наелась на неделю вперед.

— Спасибо, — поблагодарила она Джима. — Все было очень вкусно.

Только сейчас она осознала, насколько была голодна; после еды у нее даже улучшилось настроение и прибавилось сил.

— Мне тоже понравилось, — кивнул Джим. — Что касается моих выходных, ты нисколько их не испортила. Если бы не ты, я бы валялся сейчас перед телевизором и уплетал пиццу с рутбиром[23] в компании пятнадцатилетних подростков. А мне кажется, что здесь я был нужнее.

Он привез ей кое-какую выпечку и на завтра, и Талли была ему бесконечно признательна за заботу и внимание. Правда, ночь ей все равно предстояло провести одной, но она почти не боялась — Бриджит была в тюрьме, а пресса все равно не могла проникнуть в дом. Единственная проблема могла возникнуть только в том случае, если бы ей понадобилось куда-то поехать: журналисты, похоже, обосновались перед ее домом надолго. Талли считала, что осаду они снимут самое раннее после похорон Ханта. Туда она, впрочем, идти все равно не собиралась, но в понедельник ей нужно было на работу. Ладно, решила она, поживем увидим, тем более что впереди еще воскресенье.

И тут ей вдруг пришло в голову, что как раз сейчас она заканчивает последний фильм Хантера Ллойда. И возможно, подумала Талли, именно по этой ленте люди впоследствии станут судить о том, каким продюсером был Хант. При мысли об этом ей сразу захотелось сделать фильм как можно лучше — ей казалось, это будет наилучший способ отдать последний долг памяти Ханта. Ничего, кроме этого, она сделать все равно не могла.

В конце концов Джим уехал, пообещав, что вернется утром. Талли заперла за ним дверь и снова поднялась в спальню. Этой ночью она допоздна смотрела по телевизору новости и комментарии, посвященные Ханту. Время от времени корреспонденты упоминали Бриджит, Анджелу или ее. Неназванный источник в отеле «Сансет Маркис» поведал одному особенно пронырливому репортеру, что Хант и Бриджит Паркер встречались на протяжении нескольких лет, из чего пресса тотчас сделала вывод, что к трагедии привели запутанные отношения внутри любовного треугольника Хант — Бриджит — Анджела Морисси.

Когда на следующее утро Джим снова приехал к Талли, она уже встала и привела себя в порядок, надев старые, но сравнительно целые джинсы. «Для разнообразия», — со смехом объяснила она. Волосы она тоже расчесала и убрала назад, и от этого ее лицо выглядело особенно молодым и свежим, хотя ночью она спала очень мало. Джиму также показалось, что сегодня Талли чувствует себя гораздо спокойнее, чем вчера, и он подумал, что она оправилась от потрясения на удивление быстро.

С собой он привез пару сэндвичей с яйцом из «Макдоналдса», и они с аппетитом позавтракали на кухне, запивая бутерброды цветочным чаем, который Талли обнаружила в дальнем углу буфета.

— Пресса по-прежнему стережет снаружи, — сказала Талли. — Боюсь, следующая неделя будет для меня не из легких.

— В конце концов они уйдут, — заверил ее Джим. — Уйдут сразу же, как только в городе застрелят еще какую-нибудь знаменитость.

— Звучит обнадеживающе, — с сомнением пробормотала Талли. Она прекрасно понимала, что вчера ее спасло только чудо: впусти она Бриджит, и все могло обернуться для нее куда хуже. К счастью, ей хватило ума не совершить этой ошибки.

Джим оставался с ней еще некоторое время, а потом ушел, чтобы отвезти сына на очередной бейсбольный матч. Ближе к вечеру он опять вернулся и привез кое-какие продукты, в основном — полуфабрикаты и готовые блюда, но задерживаться Джим не мог — они с Бобби собирались пойти куда-то вместе. Ему, однако, очень не хотелось оставлять Талли одну — он боялся, что она снова будет думать о смерти Ханта и винить себя, что не предупредила его об опасности.

— Не знала, что ФБР занимается еще и ресторанным обслуживанием, — устало пошутила Талли, убирая привезенные им продукты в холодильник.

— ФБР занимается всем. Вот погоди, я приготовлю тебе ужин, и ты убедишься, на что мы способны. У нас каждый агент проходит специальный курс кулинарии, — улыбнулся он. Общаться с ним было очень легко и просто, и Талли подумала, что именно благодаря Джиму выходные прошли для нее легче, чем она ожидала.

— Спасибо тебе, — сказала она серьезно. — Если бы не ты… Даже не знаю, что бы я без тебя делала.

Он действительно приехал к ней удивительно вовремя; рядом с ним она ничего не боялась, к тому же его взвешенные и мудрые слова в значительной степени успокоили и ее терзания относительно собственной вины в смерти Ханта, и ее сожаления по поводу того, как закончились их отношения и его жизнь. Нет, думать об этом Талли не перестала, но горечь ушла, и, проснувшись в понедельник утром, она сразу почувствовала, что стала спокойнее. Собираясь на работу, Талли не боялась даже неизбежного столкновения с журналистами, но, когда она отворила дверь, ее ожидал приятный сюрприз: перед домом никого не было. Репортеры то ли сдались, то ли, как предсказывал Джим, их отвлекло какое-то новое происшествие. Правда, в тот день, на который были назначены похороны Ханта, они появились вновь — хотя и не в таком количестве, но Талли удалось незаметно улизнуть через заднюю дверь. Впрочем, вместо работы она на всякий случай поехала к отцу, где ее вряд ли могли разыскать, и провела с ним почти весь день. Это было куда лучше, чем ехать на кладбище и смотреть, как гроб с телом Ханта опускают в могилу. Они с отцом все же немного поговорили об этом печальном событии и пришли к выводу, что Хант был, в общем-то, неплохим, хотя и слабым человеком, который запутался в житейских обстоятельствах и не сумел отыскать правильный выход.