Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Вновь прибывших приветствовали холодными взглядами и завуалированными угрозами. Он потерял из вида офицера СПО, когда воины начали пробираться через эту коммуну бродяг, здесь царил закон джунглей и среди групп разгорались драки за место для ночлега. Рафен оставил слугу ордена позади и прошелся по лагерю, пробираясь вдоль скрипящих трапов и меж провисающих подпорок, вырезанных из металлолома. Везде были понапичканны громкоговорители, узлами проводов каждый был присоединен к общей вокс-сети корабля, поспешная работа сервиторов под руководством инквизитора Штеля. Выплевывая отраженный звук с помехами, они проигрывали инфо-планшетную запись победной речи Сахиила на Шенлонге с вставками отрывков из Имперских гимнов. Призывники кучковались вокруг громкоговорителей и подпевали передаче. Везде был намалеван символ Перерожденного Ангела. Рафен остановился около одного такого символа и пробежался пальцами по все еще мокрой краске. Он поднес перчатку к дыхательной решетке и принюхался: это была человеческая кровь.

Десантник заглянул за край помоста, на котором стоял, заинтересовавшись, сколь многие из избранных Аркио уже встретили свою смерть во тьме ниже. Несмотря на все высокопарные слова и красноречие Сахиила, в тысячную армию, кажется, попали только самые бездушные или наиболее пылкие из жителей Шенлонга. Выбрать этих людей на службу во славу Сангвиния было оскорблением Великому Ангелу. Рафен продвигался дальше в темноту палуб, теряясь в едва освещенном пространстве. Там внизу, не будет людей, которые знают его в лицо и он не привлечет внимания. Он спрячется у всех на виду; когда Воинов Перерожденного призовут к оружию, он остановит своего брата — или умрет, пытаясь это сделать.

— СТЫКУЕТСЯ последняя группа лихтеров, — объявил своим мрачным и ровным голосом Солус, — технопровидцы докладывают, что мощность двигателей оптимальна. Все ритуалы отбытия завершены и "Беллус" готов к плаванию.

— Выполняйте, — шипя статикой, поступил приказ из вокс имплантанта на шее брата-капитана Идеона, его лицо оставалось неподвижным, — приготовьтесь к варп-переходу, когда достигнем рассчитанных координат.

Солус замешкался; другие люди может быть ничего и не заметили бы, но он служил помощником Идеона уже десятилетия и его настроение были так же четко понятно капитану корабля, как и темперамент духа-машины его судна.

— Что-то еще? — Запросил Идеон.

Когда "Беллус" начал отлетать от Шенлонга, планета вплыла в передние иллюминаторы и вместе с ней, останки "Амарео", некоторые из которых все еще догорали, влетая в верхние слои атмосферы. Солус взглянул на обломки, затем отвернулся.

— Господин, я…

С шипением хорошо смазанной гидравлики, медные лепестки люка на мостик исчезли в стенах и вместе со своей вездесущей почетной стражей в двух шагах позади, вошел Сахиил. Идеон смотрел как тот приближается своими собственными глазами и глазами часовых-сервиторов мостика, данные текли в его мозг через путаницу механодендритов, соединяющих его с командным троном. Солус замолчал, проглотив слова. Высший Сангвинарный жрец казался изнуренным, под его глазами пролегли темные круги и его лицо было бледнее, чем обычно. Через инфракрасные датчики Идеон отметил что температура кожи Сахиила чуть выше обычного. Все же он казался не менее оживленным, чем обычно и его глаза искрились также сильно, как и всегда. Жрец кивнул капитану.

— Брат Идеон, каково состояние боевой баржи Благословенного?

— Полностью готова, Сахиил, — ответил тот, — навигатор уверил меня, что молитвы-расчеты курса к Сабиену уже завершены. "Беллус" войдет в эмпиреи по расписанию.

— Превосходно. Великий Аркио требует полной отдачи. — К концу предложения голос Сахиила поднялся и он моргнул, как будто ему было сложно это выговорить. Его взгляд пробежался по мостику, по сгорбившимся хорам сервиторов, совершающих богослужения у консолей когитаторов и наткнулся на Солуса у широкого овала иллюминатора. Он позвал к себе Кровавого Ангела.

— Брат? — Невинно начал Сахиил, — Ты кажешься расстроенным. Что тебя огорчает?

Солус поднял взгляд, но не на Сахиила, а на Идеона. Капитан оставался — как всегда — недвижимой статуей, возвышающейся на командном троне. После долгих секунд Солус обернулся к жрецу.

— Сахиил, я хотел бы, чтоб ты ответил на мой вопрос.

— Спрашивай, — несколько поспешно ответил жрец.

— С каким врагом мы столкнемся, брат?

Сахиил опять кивнул.

— А, понимаю. Причина уничтожения "Амарео", да? Тебя беспокоит то, что был отдан приказ открыть огонь по кораблю ордена, не так ли?

Когда Солус не ответил, он продолжал давить.

— Брат, послушай меня. Воины на борту этого корабля были убийцами, посланными казнить Перерожденного Ангела и уничтожить всех, кто присягнул ему в верности.

Правда очевидна.

Он подошел ближе и дотронулся до руки Солуса.

— Ты сделал единственное что мог — ты помог спасти жизнь Благословенного.

Солус не смотрел ему в глаза.

— Я… я присягнул Аркио и святому копью и я не уклонюсь от долга, но это…

Он выглянул в иллюминатор на звезды.

— Эти люди были нашими боевыми-братьями, мы дрались вместе с ними. То, что мы были вынуждены уничтожить их, как каких-то обычных еретиков, это выворачивает меня.

Голос жреца был тихим, но разносился по комнате.

— Солус, друг мой Солус. Я понимаю твои чувства. В молитве, я тоже признал свою оши…

Он запнулся, его лицо побагровело. Сахиил провел пальцем по дергающемуся глазу, как будто изгонял какую-то внутреннюю боль. Через секунду он продолжил, как будто ничего не произошло.

— Опасения, да. Лорду… лорду Штелю.

Он улыбнулся.

— Но я осознал, что эти люди игнорировали путь примарха. То, что они пришли сюда, замыслив убийство, делает их нашими врагами.

— Мы могли поговорить с ними, — сболтнул Солус, — облагоразумить их. Возможно, они бы стали думать иначе, если бы осознали великое чудо Аркио…

— Нет, Солус, нет, — выражение лица Сахиила сменилось на глубокую печаль, — они были потеряны для нас, даже еще не достигнув Шенлонга. Подобно тем, кто пал от милости Императора в темные годы, эти люди избрали путь, который настроил их против нас. Это был их выбор, брат, а не твой. Мы с тобой, все мы знаем истину о Чистейшем.

Он кивнул в сторону далеких обломков ударного крейсера.

— Они вынудили нас. Они умерли по своей вине.

— Да, — наконец вымолвил Солус, — простите мою вспышку эмоций, жрец. Эти прошедшие дни испытывали мою веру.

— Как и должно быть, — из вокс-импланта зазвенел и прогрохотал голос Идеона, — Аркио дал нам возрождение надежд и "Беллус" будет колесницей, которая промчит ее к концам галактики.

Сахиил закивал.

— Так тому и бывать.

ПОД воздействием сил, превышающих человеческое понимание, ткань космоса начала корчиться и сдвигаться вокруг носа "Беллуса". Из мест, где мысль и энергия становится неразделенной смесью, в царство материи хлынуло первозданное ментальное вещество варпа, вырезая рваные, кровоточащие ворота в пустоте. Это было подобно яркому взрыву миниатюрной суперновой во тьме, водоворот, в который кинулась боевая баржа. Время, эластичное и текущее как плавящийся воск, охватило корабль и стремительно перенесло его на огромное расстояние. "Беллус" исчез из царства смертных, бросился в дикие течения и энергетические штормы имматериума.

В другом месте и времени, происходило такое же непостижимое попрание законов природы. Корабль-левиафан появился из фантазмов варпа, неистовым выбросом странной радиации, переливаясь цветами и в молниях, тошнотворных оттенков, пробегающих по огромному железному корпусу. Казалось сам космос, не желал появления судна, как будто огромный корабль был какой-то растущей металлической раковой опухолью, загрязняя пустоту своим присутствием. Излучая энергию в катушки таинственного двигателя, боевой корабль выпал из царства эмпирей и вернулся в стабильную, грубую реальность. Утробы двигателей, его сопла размером с вулкан, кроваво запылали, когда древние, термоядерные приводы толкнули его вперед и с мрачной целеустремленностью боевой корабль "Мизерикордия" набрал скорость к своей цели.

Это было ужасающее зрелище, устройство для пыток длинной почти в милю и орудия "Мизерикордии" разрывали столь много хныкающих людских миров, сколько погибло людей на пыточных столах на палубах-темницах. С виду, боевой корабль был похож на широкий кинжал, зазубренный нос-стрела, рукоять из лезвий, растущих назад, несла на себе крепость мостика и ниже располагались воткнутые клинки скелетных, стабилизирующих лопастей. Орудия торчали из каждого темного уголка судна, протыкая красную шкуру обшивки подобно сломанным ребрам. Корабль был украшен тысячами черепов. Самый большой знак был из костей, вынутых из тел мертвых врагов и соединенных в очертания как знак победы. На самом носу корабля была выложена эмблема из сломанных кусков обшивки и керамита; в центре восьмиконечной звезды было визжащее лицо рогатого демона. Он бросал вызов и нес свою черную ненависть всем врагам "Мизерикордии". Подобно черепам, символ был собран из боевых трофеев, но вместо костей, монструозное лицо было вырезано из обломков кораблей и брони Адептус Астартес, достаточно неудачливых, чтоб пасть в бою с этим судном.