Поиск-89: Приключения. Фантастика - Владимир Блинов

— Можно? — спросил Олег.

— Пожалуйста, — развернул альбом Артуро.

Я отошла. Не могу смотреть чужие снимки. Все равно ничего не знаешь. А спрашивать неудобно. И работать сейчас, записывать, причем набело. А вместо своих мыслей и образов вдруг пойдут фотографии.

Олег отложил альбом, бегло перелистав.

— А вы не хотите? — сказал Артуро с улыбкой.

— Простите, не сейчас. Я не смогу работать, — ответила я откровенно.

— Вы человек понятливый, — Артуро уже не улыбался, — однако мне хотелось бы вас проверить.

— Да, конечно.

Я раскрыла альбом наугад.

Маленькая девочка лет четырех с игрушечной лопаткой стояла, нахмурив бровки, в ухоженном палисаднике. Была весна или осень, девочка хмурилась, и сандалия в капризном жесте была поставлена на носок. В ребенке угадывались черты Артуро, но Артуро никогда не говорил нам о дочери, мало того, мне показалось, что Артуро напряженно смотрит на меня, ожидая вопроса и опасаясь его. Под снимком была дата: почти двадцать лет с того осеннего дня. Она старше… но зачем, зачем мне понадобилось думать о ней именно сейчас, когда Артуро смотрит так, будто хочет взглядом отнять альбом… Какая связь может существовать между мной и дочерью Артуро, нет и не может быть никакой связи, если я не дам импульс в сублограмме, а импульс я не дам.

— Вот вам задание, — сказал Артуро. — Попытайтесь изобразить бесконечно далеких от нас людей, знакомых только по историческим описаниям…

— А конкретно… — начал было Олег, но Артуро предупредил вопрос, протянув билет, в котором стояло: «Фрагмент сублограммы. Семь минут. Средневековье. Четыре действующих лица».

— Совершенно ничего не оговорено, — сказал Олег, когда мы вышли. — Четыре болвана, семь минут средневекового конфликта, итог — безнадежная ерунда, — снова пожаловался он.

Я промолчала.

Мы нашли пустой кабинет, Олег расчехлил сублограф, я достала пленку, новую, еще в обертке. Олег бы такого не потерпел. А я люблю хранить новые пленки, по крайней мере, кажется: не начну — не испорчу. Я не работала с Олегом раньше и поэтому, наверное, испугалась небрежного жеста, каким он содрал упаковку с кассеты: резко, почти зло. Ему неприятно, что я смогу вмешаться, поняла я. Испортить его коронные приемы. Испортить его отношения с Артуро.

Артуро… Он сейчас один!.. И в нас он ищет прежде всего детей, похожих на его дочь, а уж потом сотрудников, способных сублографировать. Если представить, что мы нужны на одной из недавно открытых планет Первого радиуса, где нет возможности объясниться иначе, как наглядно, имея экран, сублограф и мысль, достойную показать любое чудо Земли… И если представить, что она не смогла показать… нет, я же не знаю ничего абсолютно. Может быть, Олег?..

Он уже работал, и я не стала отвлекать его. То, о чем он думал сейчас, прямиком шло на пленку. Он начал, не поговорив со мной, значит, был уверен. Ладно, не буду вмешиваться. Пусть делает что хочет. Артуро его уже выбрал, а вот выбрала ли его я?

Олег мне нравился, это верно. Но не настолько, чтобы можно было дать ему это понять. Вообразил, что будут ценные кадры… Сказать ему про фрагменты? Обидится. Я ему скажу, что он мастер делать красивые декорации, вот что я ему скажу.

Олег закончил и откинулся на спинку кресла. Сразу же толкнул ко мне запись.

— Я так понимаю, что можно взглянуть?

— Конечно, — сказал Олег. — Забыла, что вместе работаем? Я начал, а ты продолжишь.

Непонятно, ирония или простота.

Я вернула пленку к началу и включила контрольный экран. Олег самоуверенно работал с выключенным. Всегда.

…В ночном сумраке пронеслись лошади. Стук копыт замер и повторился эхом под арочным сводом. Всадники возвращались, звенела сбруя и оружие.

— Дьявол, куда он мог уйти?! — крикнул средний всадник. Конь дернулся под ним. — Ищите!

Двое быстро спешились и прошли под арку. Вернулись.

— Огня бы, — сказал один.

— И так найдем, — бодро ответил второй, косясь на всадника, замершего в седле.

— Да найдем, чего уж… Не в поле травим… Собак бы…

— Толку-то от них, как от тебя, — шепнул второй, — смотри, я не я буду, если он сюда не заполз…

— Чего возитесь? — крикнул всадник. — Кнута просите? Где мерзавец?

— Не подох бы он там… — боязливо говорит первый.

— А проверь, — усмехается второй. — Зря нанимался, что ли? Живо! — шипит он.

Конь под всадником пляшет от нетерпения. Сдерживая его, всадник шагом подъезжает к узкому провалу между стенами домов. Он ждет недолго и облегченно вздыхает, увидев, что наемники возвращаются не одни. Беглец висит у них на руках. Вдвоем они привязывают его к седлу, садятся на лошадей и дают шпоры. Скачут не оглядываясь…

— Ну, видела? — спрашивает Олег. — Как?

Слишком гладко, слишком спокойно, думаю я. Лошади — только что с фрески Пизанелло, красивые итальянские тяжеловозы… Пятнадцатый век… Что ему сказать?.. Неужели он сам не чувствует?

— Извини, — говорю я. — Будто ты не имеешь понятия о феодализме. Будто ты ничего не знаешь. Ты увлекся бутафорией, только и всего.

— Исправляй, — смеется он.

Импульс. Мне он обязательно нужен здесь.

— Дай на секунду. Для импульса.

— Ты ведь этим ничего не улучшишь. Во всяком случае, качества не добавишь. Импульс действует только тогда, когда в картине все уже есть и без него, иначе это просто чужое, поверхностное чувство, — раздраженно говорит Олег.

— Я знаю. Именно поэтому ты боишься его использовать.

— Очень надо, — отвечает Олег.

Импульс.

как хотите и что хотите можете думать беглец хороший человек восприятием ребенка кожным ощущением добрый и сильный

Вот так. Будто я вместе с ним.

…Он шел, держась правой рукой за мокрую стену. Левая висела плетью. Он чуть не упал, потеряв опору, когда рука ощутила пустоту. Он догадался свернуть в проем и затаиться. Он слышал, как всадники вынеслись на площадь, и слышал, как они вернулись.

Между стенами не было и полутора локтей. Пахло сыростью, каменная кладка обомшела. Он шел вперед, стараясь не поддаться боли и усталости, и вскрикнул, когда наткнулся на стену впереди. Тупик.

Феррара повернулся, привалился к камням и стал ждать. У него не было оружия, кроме ножа, купленного в Толедо. Он заметил преследователя раньше, чем тот его. Он двигался правым боком, шаря впереди мечом. Феррара видел, как он боится.

— Остановись, — сказал Феррара.

Тот ахнул и встал. У Феррары было мгновение, чтобы ударить. Но клинок лязгнул о стальной нагрудник. Феррара потерял равновесие и упал на раненую руку…