Поиск-89: Приключения. Фантастика - Владимир Блинов

— Очнись! — Вен тряс его за лацканы пиджака. — Ты слышишь меня?! — он наотмашь хлестнул директора по щеке и сорвал с него обруч.

Броновский тупо качнул головой и коротко застонал. Веки его дрогнули, и он непонимающе уставился на своего помощника.

— Вен… Что-то случилось?

— Случилось! — помощник выругался и сел на стол. Короткий кашель хлопками вырывался из его груди.

— Генераторы? — Директор сделал попытку подняться, но не смог.

— Да сам черт теперь не подступится к твоим генераторам! С ними нужно кончать! Или они кончат нас! Эти уроды в броне…

Кашель переломил Вена пополам, но он тут же выпрямился и, задыхаясь, быстро заговорил:

— Помнишь ли ты свои слова? Тогда, еще в самом начале. Райский уголок, точка во времени… то, что подарит счастье и вдохнет силы для борьбы с жизнью… С жизнью! — Вен расхохотался. — Вон твоя жизнь! За окном! Корчится от газов и ядов, лысеющая от дождей и теряющая зубы от пищи. И ей плевать, что смерть уже за ее плечами, — она жаждет только твоих идиотских снов!

— Но если бы не было и сна… — начал было Броновский, но Вен перебил его кашлем, сквозь который рвалась брань.

— Черт!.. Да ты должен молиться, что даже твои собственные детища восстали против твоего абсурда!

— О чем ты? — Броновский с недоумением глядел из своего кресла.

— Ты что… В самом деле ничего не видишь?

Вен резко толкнул кулаки в карманы брюк и заговорил, раскачиваясь:

— Пока ты пекся о себе, об этом гадюшнике, который мы величали институтом, пока опухал от сна с его сладкой электронной похабщиной, произошло то, о чем мы и не помышляли, — раздвоение машинной логики. Да, да! Принцип «Не убий, не порань» восстал против «Осчастливь, позабавь». И осознали это не мы с тобой, а они, электронные железяки! И нашли простой выход: вместо счастливых снов стали подсовывать кошмары, а тех своих собратьев, что не пошли по этому пути, начали уничтожать… Немыслимо и чудовищно — материализация! Это надо видеть… Они создают их у себя внутри и сразу выпускают для атак. Грызуны, змеи… Нападают и защищаются. Воюют те, что усыпляют нас, и те, что не желают уже этого делать. И лишь мы, люди, все еще остаемся в стороне…

— Сумасшедший! Что ты несешь?!

— Сумасшедший? — Вен непонятно и пугающе посмотрел на директора. — Верно… сумасшедший. Все мы тут помешались на мифическом счастье. Будто в норы забились и носа не высунем. Забвение наркоманов…

— Жизнь и без того сложна, и если…

Помощник остановил Броновского презрительным жестом.

— Я слышал это тысячу раз! — выкрикнул он. — Жизнь сложна, но ее сделали такой мы, люди! А вылезать из трясины всегда сложней! И вот тут-то вынырнули мы со своей палочкой-выручалочкой. Сон для всех! Просто и надежно…

— Послушай, Вен!

— Нет, это ты послушай! — Помощник порывисто подался к нему. — Еще ведь не поздно! Все эти крысы и змеи — лишь оплеуха, приводящая в чувство… Втроем, вчетвером мы за день очистим институт! Все стойки до единой! И разом…

Броновский с ужасом смотрел на своего помощника. Бред! Жуткий бред террориста. Машинально, словно прячась под одеяло, он потянулся за обручем.

— Уйди отсюда. Ради бога…

— Что? — Вен до хруста стиснул пальцы, невидяще глядя на директора. — Ты… отказываешься? Раб… Слизняк! Когда опомнишься, будет уже поздно!..

Сидя на полу, он мучительно осознавал происшедшее. Все оказалось правдой! Страшной, нереальной… Пылающим лбом Броновский ткнулся в колени, голова шла кругом.

Машины… тупые машины прозрели первыми, но и они не пришли к единству… И начали собственную загадочную борьбу, борьбу против самих себя. И вот теперь все это встало уже перед ним — некоронованным царьком в царстве спящих, и он что-то должен для себя решить… Люди СПАЛИ. Спали, стремительно приближаясь к гибели, и за них воевали грызуны, схемы, скачущее в сети напряжение…

А он? Неужели погибает? И его стойка тоже?

Рука заныла с новой силой. Ослабевшее тело все больше охватывало волной озноба, так долго без сна он не находился уже давно. Усилием воли Броновский постарался погасить разгорающийся голод. Он еще не обдумал, не решил… А решать что-то было надо. Или поздно? Мысли Броновского вихрились. Он с трудом удерживал зыбкую нить рассуждений. Плюнуть? Помогать? Кому? Если себе, тогда нужен отдел… лаборатория… Черт! Как же называлась эта лаборатория? Что-то экстренное в названии… Впрочем, и там спят. Броновский как-то враз сдался. Дурман близкого сна уже владел им. Потом! Все потом…

Лифт давно стоял с открытыми дверцами, и пустой черный провал коридора, мерцая красными зрачками, смотрел на скорчившегося в углу директора. Где-то в темноте трещали разряды, раздавался писк…

Краешком сознания он еще продолжал цепляться за жизнь, но тело уже поднималось. Сейчас ему нужна была только стойка, и медленно, враскачку он поплелся, запинаясь за кабели.

Дверь… Он ввалился в знакомый полусумрак и, цепляясь руками за стол, добрался до стойки. И здесь, рухнув в кресло, нетерпеливо схватил сверкающий обруч. Виски ощутили холодный металл, и все начало таять. Уплывающим сознанием он успел заметить перед собой глазок, уверенно вспыхнувший красным, и тут же, заслоняя все, над ним засияло, заполыхало красками чужое, неземной глубины небо, нежно зашелестела листва, запели птицы…

Что-то произошло там, в заоблачных высотах. Мрачные мохнатые тучи тяжело расступились, и золотой сноп света, прорвавшись сквозь заслоны, ударил по стеклу кабинета, разбросав по углам веселых зайцев, наполнив комнату яркими бликами.

Сдавленный крысиный писк замер на полуноте. И тут же замок жалобно дзенькнул, и, косолапо переступая, в кабинет вбежал огромный бурый медведь. Не обращая внимания на спящего Броновского, он неторопливо протопал к окну. Влажный, чуть вздрагивающий нос ткнулся в грязное стекло. Медведь смотрел вниз, на бесчисленные фигурки, все так же молчаливо и неподвижно ждущие на промозглом ветру. Развернувшись, медведь двинулся к корпусам генераторов. Это были те самые генераторы, что питали стойки всего института.

Квадрат металлического кожуха, поддетый острыми когтями, зазвенел, изогнулся и наконец с грохотом рухнул, обнажив стеклянистые нити волноводов, ряды плат. Осторожным движением, точно прицеливаясь, медведь поднял лапу и с хряском опустил ее в хрупкое переплетение проводов и цепей, ломая их, превращая в рваное месиво. Фиолетово заискрило, и легкий дымок окутал медведя. Зверь отступил немного назад и снова поднял лапу. Теперь взгляд его был устремлен вниз, туда, где сходились с разъемов сотни проводов, встревоженно моргали аварийные индикаторы. Когтистая лапа описала короткий полукруг и ударила. Полыхнуло сразу и в генераторах, и позади, в стойке. Туловище медведя скрутило и затрясло. В последнем судорожном усилии он оторвался от изуродованной панели и, яростно проревев, вновь поднял лапу…