Поиск-89: Приключения. Фантастика - Владимир Блинов

Атавизм

Дверь скрипнула, и директор института биологии бодро вскинул голову, едва успев поймать сползшие с носа очки. В кабинет с раскрытым ртом ворвался Липунович — зам зама по атмосфере. Рухнув на стол, он шумно задышал.

— Вы что это? — директор изобразил озабоченность.

— Вот! — Липунович протянул ему распечатку с машины.

— Ага. — Директор внимательно осмотрел ее с обеих сторон. — Ну что ж, вижу, вы не зря потрудились, коллектив…

— Не то! — простонал бледный, как мел, Липунович, — Кислород! Парциальное и процентность, там, внизу!

Директор поправил на носу очки.

— Два процента — норма! — изрек он и непонимающе уставился на колонки цифр. — Где же они тут?

— В том-то и дело, что нет ничего. Вернее, вот, ноль-три с незначительным колебанием. Уничтожили кислород, начисто!

Директор недоверчиво склонил голову.

— Неужели не чувствуете? Ведь задыхаемся!

Директор, быстро вскочив, подбежал к окну. В фиолетовой дымке матово проступали здания, машины,, люди… Все, как всегда, двигалось, функционировало.

— Фу! А я уж и впрямь испугался. — Он вернулся к столу. — Паникуете, Липунович! Вон же, за окном, и люди, и машины…

— Как? — не поверил Липунович. — Ведь вот же! Трижды брали пробы и пересчитывали. Не могут они ходить! — Он нервно затряс в воздухе бумажной лентой.

— А почему бы и нет? — Директор успокоенно развалился в кресле. — Ноль-три так ноль-три. Чего вы испугались? Наоборот даже — налицо, так сказать, некий прогресс, экономия. Сколько там раньше было? Два?

— Это год назад, — прохрипел зам зама. — Когда-то и двадцать было.

— Двадцать?! — директор искренне удивился. — Зачем же столько-то? — Он на мгновение задумался, озабоченно поиграл бровями и вдруг улыбнулся. — А ведь действительно! Сколько веков маялись и не сознавали! Что ж… Было, признаем! Но ведь исправили! Довели, так сказать, до оптимума.

Липунович с натугой осмысливал, синея лицом.

— Но ведь задохнутся же люди! — вырвалось у него.

— Кто вам сказал? — Директор строго посмотрел на него и возмущенно фыркнул. — Вон бегают ваши люди, хоть бы что, и воду из-под кранов пьют! А тоже, между прочим, говорили в свое время!

— Но я? Я же сам чувствую!

— Вы? — Директор прицелился в Липуновича изучающим взглядом. — А вы, по-моему, чересчур часто дышите. Вы бы попробовали совсем не дышать.

— Что? — зам зама не поверил ушам.

— Да, совсем. Сами же говорите, нечем дышать, зачем же дышать? — Директор и сам поразился своей мудрости. — Коллектив трудится, между прочим! А вы странно себя ведете, задыхаетесь… Это что же, намек какой?

Липунович в смятении остановил дыхание. Постепенно лицо его стало принимать нормальный оттенок, и директор обрадовался.

— Ну вот, голубчик, а вы говорили! Ведь лучше, правда?

Липунович кивнул.

— Ну а уж если приспичит — вдохнете чуток. С одного-то раза ничего не случится. Я вам на днях книжонку принесу — о мутациях и атавизмах. Забавная штучка! — Обойдя стол, директор помог Липуновичу подняться и, придерживая за локоток, довел до двери. — Вам бы еще веры в людей побольше. Люди у нас живучие… Гмм. Да и легкие, знаете ли, тоже надо беречь. Орган хрупкий, неизученный, зачем и для чего дышит — неизвестно…

Липунович, не выдержав, порывисто вздохнул.

— Бросьте вы! — директор поморщился. — Пора бы уж отвыкнуть. Мы ведь НИИ, авангард, так сказать. Что же это за пример! — он мягко вытеснил Липуновича за дверь. — И другим там передавайте. С атавизмом пора покончить.

Татьяна Титова

СУБЛОГРАММА

Рассказ

У Олега не нашлось свободной кассеты, и он попросил, чтобы я взяла свою. Еще он сказал, чтобы я торопилась, Артуро вызвал нас срочно, толком не объяснив задания. Намечалась грандиозная проверка. В нашем училище он комплектовал рабочую группу, отбирая людей с хорошей образной памятью. Артуро не называл цели, стоявшей перед несколькими из нас, но интуитивно мы понимали всю ее важность: старый межпланетник не посетил бы из праздного интереса художественную школу. Словом, я моментально собралась и помчалась. Чуть-чуть кассету не забыла.

С Олегом я столкнулась на лестнице, мы обменялись кивками и поспешили наверх. Сублограф он тащил свой, портативный, в чехле, как у заядлого граммера. И ни капли не волновался. Поговаривали, что Олег Дуплев был одним из первых, кого выбрал Артуро, так что Олег поднимался себе спокойненько по ступенькам чуть впереди, и меня это раздражало.

Он очень способный и пишет здорово, кадры получаются великолепные, но я давно хотела ему сказать, что он может делать только фрагменты, два или три в сублограмме: яркие, четкие, резкие, о которых потом гудит все училище, а остальная запись идет на полутонах; может быть, это стиль, но скорее всего, уловка, творческий прием. «Вот граммер несчастный», — думала я, поднимаясь.

На площадке четвертого этажа Олег обернулся. Странно, мне показалось, будто он ищет поддержки.

— Задание будет на воображение. Причем все варианты должны остаться в записи, Артуро особо предупредил.

— Это тебя смущает?

— Да. Я не умею работать сразу.

— О чем речь, Олег. Никто не умеет. Если Артуро должен видеть, как мы возимся, пусть видит.

— Я хотел бы сразу найти сюжет, достойный его внимания.

— Упражнения еще никому не вредили.

— Если бы просто упражнение, — вздыхает Олег, — ты ведь знаешь, куда ведет результат…

— Это ничего не меняет. Он должен знать и наши слабости, и наши способности, — отвечаю я и замолкаю. Результат важен для нас, это несомненно, но неужели Олег собрался подгонять вопрос под ответ?

Артуро не ждал нас или делал вид, что не ждал. Перед ним лежал альбом с фотографиями: толстый, с потертыми уголками. Лучшие кадры или старые друзья?

— Можно? — спросил Олег.

— Пожалуйста, — развернул альбом Артуро.

Я отошла. Не могу смотреть чужие снимки. Все равно ничего не знаешь. А спрашивать неудобно. И работать сейчас, записывать, причем набело. А вместо своих мыслей и образов вдруг пойдут фотографии.

Олег отложил альбом, бегло перелистав.

— А вы не хотите? — сказал Артуро с улыбкой.

— Простите, не сейчас. Я не смогу работать, — ответила я откровенно.

— Вы человек понятливый, — Артуро уже не улыбался, — однако мне хотелось бы вас проверить.

— Да, конечно.

Я раскрыла альбом наугад.

Маленькая девочка лет четырех с игрушечной лопаткой стояла, нахмурив бровки, в ухоженном палисаднике. Была весна или осень, девочка хмурилась, и сандалия в капризном жесте была поставлена на носок. В ребенке угадывались черты Артуро, но Артуро никогда не говорил нам о дочери, мало того, мне показалось, что Артуро напряженно смотрит на меня, ожидая вопроса и опасаясь его. Под снимком была дата: почти двадцать лет с того осеннего дня. Она старше… но зачем, зачем мне понадобилось думать о ней именно сейчас, когда Артуро смотрит так, будто хочет взглядом отнять альбом… Какая связь может существовать между мной и дочерью Артуро, нет и не может быть никакой связи, если я не дам импульс в сублограмме, а импульс я не дам.