Белые искры снега. Анна Джейн - Анна Джейн

- Ну, точно, - фыркнула девочка, не переставая наблюдать за парочкой подопечных. - Делать мне больше нечего, тебя подставлять. И не таскайся за мной, арбуз мохнатый! - крикнула она в пространство глупому существу, которое частенько теперь крутилось около нее.

Мяуканье сменилось недовольным ворчанием, тяжелым вздохом и дибук пропал. А из его ворчания Дарёна заключила, что на мерзавке Алёне есть защитный амулет или какой-то маг поставил не нее хорошее такое заклинание. Чтобы никто из другого мира не мог ей навредить. Естественно, спрятанный под одеждой – иначе бы Дарена увидела.

- Опять эти идиотские колдуны! Что это вообще творится такое, а? - сама у себя спросила девочка с негодованием. - Откуда у этой подлюки такая защита? Несправедливо.

- Несправедливо, - согласился позади Дарёны мужской веселый голос, и она согласно закивала, обрадовавшись неожиданной поддержке.

- Вот именно! Все ей достается. Нена…

Тут Дарёна осеклась, почувствовав себя рыбаком перед огромной надвигающей на него морской волной. Рыбацкой лодке никогда не совладать со стихией – вот-вот она перевернет ее и поглотит.

Сглотнув, девочка резко развернулась. Внутри что-то оборвалось, уши словно водой заложило - внизу стоял, вернее, делал вид, что стоял, едва касаясь пола сапогами, высокий, статный, с военной выправкой мужчина, в темной короткой бороде которого пробивалась легкая благородная седина. Если бы Дарёна не знала, что маги могут быть самыми разными внешне, она обязательно сказала бы, что этот мужчина – истинный волшебник: вытянутое лицо с мощным подбородком и резко очерченными скулами, прямой нос с высокой переносицей и резко вырезанными крыльями, неподвижные равнодушные глаза цвета сухой земли, над которыми нависли темные прямые брови.

Нет, он не волшебник – лишь был им когда-то. Таких, как он, называли в старые времена волхвами. А сейчас он тоже обитатель мира теней и духов. Один из сильнейших, обладающий не только большой властью среди старших, но еще и правом Вызова. Старинный, ко всему, кроме долга, безразличный дух, живший еще во времена Киевской Руси, самый старый из неушедших и самый могущественный в этих краях. Когда-то его звали Вольгой. Вольгой Святославовичем. О нем Дарёна даже читала в былинах. Племянник князя, возглавляющий собственную дружины, богатырь и кудесник, хитрый и умный, умеющий превращаться в разных зверей.

Поговаривали, что Вольга остается в призрачном мире уже много веков, а вот что его удерживает, никто не знал. Но зато все знали, что он неукоснительно следует правилам бесцветного царства духов. И следуя этим правилам, Вольга накажет ее. А зачем больше ему приходить к ней? Он наверняка узнал о ее преступлении.

Морская волна начала застывать, покрываться корочкой тонкого льда.

Дарёна в нахлынувшем отчаянии закусила губу. Неужели ее прекрасный план полетит в пропасть?!

Словно прочтя ее мысли, старый дух, едва заметно кивнул головой – да, именно, план провалился.

- Дарёна – тебя ведь так зовут, дитя? – спросил он сухим официальным голосом. Вопреки представлениям Дарёны, он не разговаривал на древнерусском наречии, и, не смотря на старинные одежды – подпоясанный кафтан до середины икр, поверх него корзно - длинный бордовый плащ, украшенный золотой каймой, наброшенный на одно плечо и застегнутый на другом, сафьяновые сапоги, круглая шапка с мехом, речь его была вполне современная. Все же мир духов был необычным миром, со своими законами логики, порой причудливыми. А еще время этого мира дарило знания. И некоторые по своей воле оставались в этом мире только затем, чтобы получить их спустя века.

- Так… - отозвалась подросток севшим голосом.

- Дарёна, зачем ты сделала это? – спросил Вольга без негодования или любопытства и неспешно, но властно поманил ее пальцем. Дарёна нехотя и с большой опаской спустилась на пол, почти касаясь его носками своей летней обуви. Теперь она была напротив мужчины, опустив голову, однако кулаки ее сжались еще сильнее. Стояла и молчала, а время вокруг словно замерло. Замерло и замерзло.

- Думаешь, можешь исправить все? – продолжал он

«Исправлю», - говорил взгляд Дарёны, сжавшей кулаки и исподлобья глядевшей на старшего духа. Она ненавидела сдаваться. Но как можно расплавить лед, если в руках нет пламени – лишь снег со вмерзшим в него цветком, а вместо дыма – морозный пар?

- Глупо так думать, - продолжал негромко мужчина. Казалось, Вольга был совершенно спокоен, узнав о ее преступлении. А еще казалось, что он не парит в воздухе, а стоит на ногах, касаясь ступнями пола, как обычный человек. Только одежда на нем была не обычная человеческая, а старинная, как с картинки книг с былинами, похожая на княжескую. - Ты ведь не имела права делать это, - попенял он Дарёне, хотя она была готова поклясться, что ему все равно. Он просто выполняет свой долг.

- Они должны быть вместе, - тихо сказала девочка, сжавшись и ожидая сурового наказания. Посмотреть в неподвижные глаза мужчины ей было страшновато. Хотелось исчезнуть, спрятаться, растворится в холодном воздухе, но Дарёна знала, что сила Вольги не позволит ей сделать этого.

- С чего ты взяла, дитя? – снисходительно-равнодушно взглянул на нее старший дух. Глаза цвета сухой земли оставались такими же безэмоциональными, как у высеченной из камня статуи.

- Они предназначены друг другу судьбой, - пискнула зеленоглазая, стараясь держать себя в руках, но при старшем духе этого не получалось. - Я должна была их... связать, но... оказалась тут. Эта жизнь - их последний шанс встретится, - ее голос стал совсем робким, едва разборчивым.

- Это их шанс и их жизнь, ты не должна встревать в чужие судьбы, - безразлично обронил Вольга.

- Но как же так! – воскликнула Дарёна, пытаясь быть смелой, но вновь почувствовала себя рыбацкой лодкой в грозном ледяном море. – Я из-за них и осталась!

- Из-за себя ты осталась. Идем, дитя, ты понесешь наказание за то, что пыталась влезть в чужие судьбы.

- Я не могу! Я ведь заключила договор, что мне разрешат трижды помочь им попытаться встретиться, если я останусь тут и буду служить у вас! – отчаянно воскликнула Дарёна, со слезами в глазах глядя в сторону Насти и Яра, которые, кажется, вот-вот должны были распрощаться. Стоят, глупые, смотрят друг на друга чужими взглядами и не знаю ничего…

- Я помню это. Но также помню, что ты использовала все свои шансы. Все три узла. Однако я также вижу, как сильно ты нарушила уговор. Отдай, - вдруг суровым голосом произнес Вольга и протянул руку с цепкими мраморными пальцами.

- Что? – от отчаяния попробовала схитрить девочка.

- Нити.

- Какие нити?

- Какие взяла, такие и отдавай.

- Ну, пожалуйста, - взмолилась Дарёна. Ее ресницы намокли от подступающих ледяных слез и слиплись. Ярослав, Ярик, Яр, ну почему ты такой дурак?! Ну, сделай же что-нибудь!

Вольга покачал головой, сделал плавное движение рукой, протянул ее вперед и к нему на широкую сухую ладонь упали две нити – красная, неистово искрящаяся, и белая, звездная.

- Сколько узлов навязала. - Первая эмоция – неодобрение – мелькнула в голосе Вольги. Он махнул второй рукой, и узлы сами собой стали исчезать.

– Дайте мне… им шанс! – выпалила Дарёна, с ужасом глядя на то, как плоды ее многочисленных трудов исчезают, растворяются в воздухе.

- В обители тебе объявят о наказании. – Пара узлов все-таки не исчезла – продолжала связывать белую и красную нити, и Вольге это не очень понравилось. Видимо, разрушить их было не в его власти. Скорее всего, судьба уже взяла на заметку эти узлы, как должное, запустив колесо случайностей.

- Но я всего лишь хотела искупить свою вину перед ними и отправится дальше! Почему же три раза можно, а больше – нельзя? Посмотрите на нее! Чем она не заслужила свое счастье?! – срывался голос девочки, слезы стекали с ее бледных щек и в замершем воздухе превращались в темные маленькие, с рваными краями круглые отверстия – как будто бы корку льда пробивали пули.

Старый дух даже и не думал слушать Дарёну. И кто знает, что могло случиться, но Вольга по какому-то странному велению судьбы, с которой боролся, машинально проследил за взглядом Дарёны, и вдруг целая волна чувств прошлась по его ранее каменно-безучастному лицу.

Сначала это было глубокое удивление, шок – оно, казалось, поникло во все уголки его морщин на лице. Затем ярким, давно забытым росчерком сверкнула на его лице радость – нечаянная, долгожданная, а от того дикая, ярая, где-то смешенная с воскресшей надеждой, где-то – с благодарностью самим небесам, а где-то и со страхом: а вдруг все происходящее – шутка, мираж, глупый сон?

Ну а после в лице старинного духа появилась и жадность. Не такая, которая рождается в горящих глазах безумного коллекционера, готового отдать за очередной экземпляр все свои деньги до последней монеты, и не такая, которая пробуждается во взоре человека, давно и упорно добивающегося души и тела предмета своего вожделения, а теперь получившего все это в свое распоряжение. А такая, которая может быть только у давно больного и страдающего человека при виде бутылька с некой лечебной настойкой, которая сможет вернуть его в жизни.