Земля - Ли Ги Ен

Вместе со всем корейским народом общенациональный праздник отметили и бэлмаырцы.

Не все, правда, готовились к празднику с одинаковым энтузиазмом…

Ко Бен Сан, как мы уже знаем, снедаемый чувством злобы и зависти, призывал на бэлмаырские земли засуху. Он не сомневался, что всемогущий Лесной дух выполнит его просьбу, и втайне от других радовался грядущей беде. Одно только беспокоило: ведь Лесной дух укорял его в скупости и недостаточной верности.

Вместе со своей семьей Ко Бен Сан снова поднялся к чхисентхо и, устроив трапезу попышнее, еще раз помолился о ниспослании засухи. Но дух обманул его ожидания, над Бэлмаыром пролились обильные дожди. Ко Бен Сан озадаченно, с беспокойством поглядывал на подернутое тучами небо и спрашивал сам себя: что бы все это значило, почему дело приняло такой неожиданно скверный оборот? Может, он опять сплоховал с угощением и чем-нибудь рассердил Лесного духа? Ведь в первый раз он удостоился даже разговора с духом, а сегодня и тени его не видел.

И Ко Бен Сан твердо решил про себя в нынешний же июльский праздник щедро угостить Лесного духа и еще раз хорошенько попросить его. Чтобы обмануть односельчан, хитрый Ко Бен Сан предложил им, как и в прошлые годы, собрать деньги и на них сообща купить вола или свинью для жертвоприношения Лесному духу. Но члены бригады наотрез отказались от предложения Ко Бен Сана, Даже мать Сун И почему-то не изъявила никакого желания поддержать его.

А одному Ко Бен Сану не хотелось нести такой огромный расход, и он вынужден был оставить свою затею. Шутка ли: на свои деньги купить и заколоть вола!

Итак, план проехаться на чужой счет провалился с треском. Отказ членов бригады не особенно удивил Ко Бен Сана: ведь у них заводилой Куак Ба Ви. Но почему мать Сун И отвернулась от него? Неужели и она заодно с этими мерзавцами? Ко Бен Сан возмущенно качал головой.

Да, времена переменились. Женский союз и союз молодежи развернули в деревне антирелигиозную работу. Проживавший на хуторе Анколь шаман бесследно исчез. Крестьяне постепенно освобождались от предрассудков и суеверий. В нынешний июльский праздник многие из селян не пришли к чхисентхо на поклонение Лесному духу. На молитву не собралось и половины людей, посещавших чхисентхо в прежние годы. И то пришли лишь люди из темного заброшенного хутора Анколь.

Ко Бен Сан был настроен мрачно. Чем все это объяснить? За какое бы дело он ни взялся, его преследовали неудачи!

Каждый раз, потерпев поражение в своих каверзах, Ко Бен Сан отправлялся к Тю Тхэ Ро и жаловался, горько сетуя на свою судьбу. Но с некоторых пор и Тю Тхэ Ро стал относиться к Ко Бен Сану неприязненно, даже брезгливо. Он не ждал от Ко Бен Сана ничего путного, жалобы Ко Бен Сана не трогали его: он выслушивал их с бесстрастной улыбкой, со спокойным безразличием. Ко Бен Сан видел все это. Но что ему оставалось делать? Бойкотируемый крестьянами, он цеплялся за Тю Тхэ Ро, угодливо лебезил перед ним, чтобы не потерять своего последнего приверженца.

Он пытался даже воздействовать на Тю Тхэ Ро, чтобы тот помог ему уговорить членов тхуре отправиться на поклонение Лесному духу в июльский праздник. Но Тю Тхэ Ро и слышать об этом не хотел.

Члены бригады усердно готовились к празднованию годовщины со дня освобождения Кореи. В этот день намечалось торжественно отметить роспуск тхуре. Всю основную работу бригада уже закончила, особой необходимости в ней теперь не было, и было решено распустить тхуре до следующей весны.

Сначала бэлмаырцы думали было приурочить роспуск тхуре к июльскому празднику. Но потом решили совместить это событие с Праздником освобождения.

В свободное время бригада работала на полях других крестьян, и за лето у нее накопилось несколько тысяч вон. Часть этих денег члены бригады разделили между собой, на свои нужды, а остальные предназначили для того, чтобы отпраздновать День освобождения и роспуска тхуре. Кроме того, они купили свинью и отправили ее в качестве подарка рабочим рудника, приезжавшим в Бэлмаыр на воскресник во время поднятия целины. Рабочие рудника в ответ на подарок прислали бэлмаырцам письмо, в котором горячо благодарили за внимание и обещали выполнить месячный план на сто двадцать процентов, полностью обеспечив необходимым сырьем предприятия, производящие минеральные удобрения.

Пятнадцатого августа, с самого утра, в Бэлмаыре царило необычное оживление. По инициативе женского союза и союза молодежи в деревне шла деятельная подготовка к демонстрации, которая должна была состояться в волости. Во главе демонстрантов, одетых в маскарадные костюмы, шествовали музыканты из тхуре. Наибольшее внимание привлекала к себе колонна женщин, вырядившихся с особой затейливостью. Мать Сун И — в мужском костюме, с форменной фуражкой на голове и в сапогах с высокими голенищами — отбивала шаг, словно завзятый солдат!

Члены бригады вернулись с демонстрации в деревню только после обеда. Не теряя времени, они принялись готовить праздничный стол. Закололи свинью, принесли полученную по карточкам сури, позвали гостей. Пир должен был состояться в доме Квон Чир Бока.

Во дворе высоко водрузили знамя тхуре. Под развевающимся знаменем оркестр грянул веселую крестьянскую песню. На душе у всех было легко и радостно. Праздник освобождения Кореи, роспуск бригады знаменовали окончание основных полевых работ. Настроение крестьян было приподнятое. Ведь на их полях ожидался в этом году большой урожай!

При первых же звуках музыки в круг выскочил Ли Се Ван и начал отплясывать национальный танец копсечум. Вслед за ним пустилась в пляс вдова Ко Се Бана.

В одном из углов двора была постлана широкая холстина, на ней расселись, подогнув под себя ноги, почетные гости и старейшие из крестьян. Среди них находился старик Ко, отец Ко Сен До, и Ю Чем Ди из хутора Твигор. На праздник пригласили и мать Сун И с мужем.

Когда музыка замолкла, Куак Ба Ви выступил от имени бригады с коротким приветственным словом, и крестьяне приступили к пиршеству.

Главными хозяйками были Сун Ок, жена Квон Чир Бока и жена Пак Чем Ди. Они решили угостить сначала мужчин. Как бы невзначай на кухню зашла мать Сун И. Увидев ее, Сун Ок обрадовалась и пригласила помочь им накрывать столы. Радушно встретили мать Сун И и другие женщины. Довольная оказанным ей приемом, мать Сун И, засучив рукава, принялась вместе с хозяйками за работу.

После того как Сун Ок навестила ее, настроение матери Сун И поднялось. А тут еще она одной из первых получила приглашение на праздник! Все это льстило матери Сун И, и она испытывала прилив радостной бодрости.

Чем бόльшую популярность завоевывала возглавляемая Куак Ба Ви бригада взаимопомощи, тем прочнее становился авторитет ее членов. Каждый их поступок внушал уважение.

И если мать Сун И пыталась когда-то, действуя заодно с Ко Бен Саном, напакостить Куак Ба Ви, то теперь она все больше и больше убеждалась: с Ко Бен Саном ей не по пути! Она до конца осознала свою вину и перед Сун Ок, и ей было невыносимо стыдно за себя. Словно возродившись к новой жизни, она жадно стала искать дружбы с членами бригады.

Ведь если они с мужем не вступят в бригаду, рассуждала мать Сун И, то нанесут вред только себе; бригада же от этого не проиграет. В этом году они не были членами бригады, и к чему это привело? В одиночку они с большим трудом обработали свой участок.

Мать Сун И с неприязнью относилась к Дон Су. Но и тут она, видно, сплоховала. Прежде человека ценили по его карману, а теперь — по личным качествам. Ныне уважали не праздных лентяев с толстой мошной, а людей честного, самоотверженного труда. Хозяевами на земле стали трудящиеся.

Кто в прежние времена считался с Пак Чем Ди, который отличался от нищего только тем, что имел над головой убогий кров? Но все в мире переменилось, переменился и Пак Чем Ди. Он получил самый большой надел земли под посев риса. И какой рис вырос на его участках! По деревне уже ходят слухи, что Пак Чем Ди нынешней же осенью собирается поставить новый дом. За его младшего сына Ю Чем Ди просватал свою дочь, смело расторгшую унизительную для нее помолвку. Ну не удивительно ли все это?

Мать Сун И давно уже заметила, что за ее дочерью ухаживает старший сын Пак Чем Ди, Дон Су. Велико было тогда ее возмущение, и она решила проучить дочь. А теперь ей кажется, что и в этом она была неправа.

Чем, в сущности, она лучше Пак Чем Ди? Не обманывалась ли она, ставя себя выше других?

Мать Сун И издавна привыкла смотреть на Пак Чем Ди свысока: бедняк, голодранец! Но если уж на то пошло, то кто же, в конце концов, она сама? Дочь бедного крестьянина! Ослепленная самомнением, мать Сун И считала, что она особа благородная и богатая. Но так ли уж она богата? Так ли уж она благородна? Да нет, она была всего-навсего простой торговкой сури, по уши увязшей в житейской грязи. Не раз, лежа в постели в те дни, когда она прикидывалась больной, мать Сун И ловила себя на этой мысли.