Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-"

Он часто-часто заморгал, чтобы не развести сопли, как говорил его друг Аберкромби. Она сказала, что поедет с ним! Куда? Разве это имело значение?

— Рано говорить об этом, — боясь обнадёживать самого себя, пробормотал Тед. — Мы ещё обсудим, как нам поступить с твоей роднёй.

Андромеда поднялась на локтях. Волосы полились по её плечам водопадом каштановых локонов. Глаза сверкали уверенностью.

— Нечего тут обсуждать! Мы расстанемся, только если небо упадёт, и нам в руки посыплются жаворонки! (1)

Когда она с лукавой улыбкой притянула его для поцелуя, Тед не нашёл аргументов для возражения.

Чем? Чем он заслужил эту женщину?

— Мистер Тонкс.

— Да, Гретель? — спустившись на грешную землю, откликнулся Тед.

За окнами давно стемнело. В Мунго с опозданием началась вечерняя уборка. В закутке, где Тед позволил себе передышку, в предвкушении работы задребезжали вёдра.

— Время обхода.

— Да, — согласился Тонкс. — Закройте, пожалуйста, окно, Гретель. Холодно, а я оставил палочку в медицинском халате.

*

Батильда Бэгшот походила на сову, большую взъерошенную сову, застигнутую среди ночи светом фар.

Тед отвёл волшебную палочку в сторону, чтобы Люмос не резал ей глаза.

— Вы не спите? Как себя чувствуете?

Женщина несколько раз моргнула.

— Геллерт, мальчик мой, это ты?

Тонкс аккуратно закрыл тумбочку с лекарствами и наложил на ширму у кровати оглушающие чары, чтобы не мешать другим пациентам спать.

— Нет, миссис Бэгшот, это ваш целитель. Эдвард Тонкс.

— Ах! Я вас помню. Вы магглорождённый.

— Да, — он прочистил горло. — Кто такой Геллерт? Ваш сын?

— Племянник, — с необычайной нежностью отозвалась Батильда, подвинувшись так, чтобы Тед мог присесть.

Тонкс взял себе стул. Сидеть на кровати пациента считалось верхом непрофессионализма.

— Давно не навещал меня, но я его не виню. Ни в чём не виню, хотя он причинил много зла этому миру. Он убивал людей.

Теда пробрал озноб от того, с каким спокойствием старуха произнесла последнее предложение.

— Он увлёкся тёмной магией, и пути назад уже не было. Я надеялась, что дружба с Дамблдорами поможет, но ошиблась. Альбус увидел в нём что-то хорошее, но этого оказалось недостаточно. Или слишком поздно…

— Погодите. Вы говорите об Альбусе Дамблдоре? Кто ваш племянник? Гриндевальд?!

— Геллерт, — с упрёком сказала Батильда.

Тед пытался переварить услышанное. Бэгшот тем временем принялась рассказывать о своём любимом племяннике, о том, какие открытки он ей присылал в тридцатые годы, пока Европа жила в ожидании войны, готовясь к пронзительной кульминации. Уже тогда Гриндевальд двигался по заданному пути, возомнив себя вершителем судеб и творцом «общего блага», но Батильда, казалось, не принимала или отказывалась принимать его сходство с Волдемортом. Последнего она боялась до дрожи. Что ж, зло, как и добро, имело своих героев.

Вытянуть из Батильды информацию о Гарри оказалось невозможно. Она всхлипывала, когда Тед спрашивал её о Поттере, путала Гарри с Джеймсом и начинала нести бред. Тонкс навещал её ещё дважды за ночь, и оба раза Батильда крепко спала.

В половине шестого началось проветривание, и работа вновь закипела.

Усталость дала о себе знать к полудню. Тед почувствовал, что у него слипаются глаза, пока он прислушивался к рваному дыханию спасённой фениксовцами Афины Аббот. Тело её тётки давно унесли. Передали ли его родным? Тед не знал. В животе было пусто. Хотелось как следует отскоблить мочалкой лицо и руки, вывести запах дыма из одежды.

— Идите домой, — Мириам Страут обладала выдающимися способностями в части чтения эмоций, поэтому так быстро находила подход к подопечным. Теда она тоже раскусила в два счёта. — Вам есть, куда идти? С женой и дочерью всё в порядке?

— Они под надёжной защитой.

— Тогда идите к ним. Андромеда наверняка волнуется.

Тонкс не стал спорить. Он и не думал, что успел так прикипеть к домику на морском берегу. Это место не было его домом в сакральном смысле, у него не возникало желания положить на входе коврик «Welcome», но там поселилось его сердце — его семья.

*

Час среди родных и друзей пролетел в одно мгновение.

— У тебя измождённый вид, — заметил Тед, прощаясь с Дромедой. Она сошла вместе с ним к старому поваленному дереву, кутаясь в накидку от пронизывающего осеннего ветра. Тонкс вынул палочку и наложил на неё согревающие чары. Его Снежная королева была жуткой мерзлячкой.

— Ерунда. У нас была трудная ночь, но мы справились.

— Ты отлично поработала над раной Регулуса.

— Поверь, мой вклад скромнее, чем ты думаешь. Эта девочка, Гермиона, очень сильная волшебница. И, знаешь, там что-то есть.

Тед помолчал, задумчиво пощипывая губу.

— Что-то?

— Угу.

— Это плохо?

— Пока не знаю, — со вздохом призналась Дромеда. С годами они научились понимать друг друга почти без слов, не прилагая усилий. — Мне стоит присмотреться к ней получше.

Тед скорее бы присмотрелся к юному мистеру Блэку, нежели к девочке.

— Принеси несколько бутылочек рябиновой настойки, мои запасы закончились, — Дромеда убрала непослушные волосы с лица и поцеловала Тонкса так же, как делала тысячу раз до этого. — Я люблю тебя.

Поразительно, как слова любимого человека вдыхают жизнь и заряжают энергией. Вернувшись в Мунго, Тед с азартом взялся за дело и опомнился только, когда ярко-красное закатное зарево уже растворялось в линии горизонта.

Тонкс спустился на первый этаж, откуда через сарафанное радио в виде переговаривающихся портретов поступил тревожный сигнал — у одного из ожидавших в очереди на приём магов пожелтели пальцы. Не хватало только грибковой золотухи!

В вестибюле было полно народу. Некоторые волшебники томились в креслах с прошлого вечера, отказавшись покидать стены госпиталя и оставлять здесь своих близких. Тед был на подходе к очереди, когда из её глубины донеслось:

— У него только что заблестел кончик носа! Как галлеон заблестел!

— Золотая болезнь!

— Золотуха!

— Он заразен, уберите его от меня!

— Дайте пройти! — со стальными нотками в голове распорядился Тед, пробираясь между шарахнувшимися во все стороны людьми. — Не прикасайтесь к этому господину!

Краем глаза он заметил, что входная стеклянная дверь, за которой в фальшивой витрине стоял призванный отпугивать магглов манекен, пошла рябью. Два человека, несмотря на гомон вокруг и панику, стали протискиваться через толпу к окошку привет-ведьмы. Первый, мужчина с круглым смутно знакомым лицом, задел Теда локтем.

— Ой, ты тут па… Парацельс местный? — он внезапно набычился, разгладив усики над выпирающими «кроличьими» зубами. — Где тут у вас колючки вытаскивают? Моего сына ужалила тентакула.

Спутник грубияна безобразно раскашлялся, старательно пряча физиономию под капюшоном мантии. Его можно понять, после атаки тентакулы лицо приобретало непередаваемый баклажанный оттенок.

— Вам на четвёртый этаж к дежурному целителю, — ответил Тонкс. За годы практики он повидал достаточно разношерстных личностей.

Усатый буркнул что-то нечленораздельное, напоминающее «А ну живее!», и потащил сына дальше.

Тед обошёл их, наконец добравшись до мужчины с золотым носом, обернувшись напоследок и посмотрев в спины странной парочке. Бедный паренёк. Похоже, из трудной семьи. И ведь не скажешь, что эти двое были плохо одеты. Беспардонный папаша, всё равно ломанувшийся к информационному стенду, носил недурственное дымчатое пальто. У Теда имелось похожее, правда, не такое пыльное и потёртое на локтях, а в целом почти одинаковое.

— Эй! Забыли про меня, что ли, мистер? — привлёк внимание якобы больной «золотухой». Видок у него был типичный для какого-нибудь шулера из «Белой Виверны». Лицо всё в рытвинах от перенесённой когда-то оспы, под глазом подживал фингал.

Тонкс отточенным движением провёл палочкой над макушкой потенциального пациента. Никаких странностей беглый анализ не выявил.