Мой Рагнарёк - Макс Фрай

— Твоими бы устами… — Печально усмехнулся я. — Ты зря стараешься, дружище. Я уже давно понял, что надежда — роскошь, которая мне не по карману! Ладно… Чего ты от меня хочешь?

— Может быть, у тебя найдется хорошее оружие? — Оживился он. — Оружие, без которого ты сможешь обойтись — хотя бы несколько дней. Я непременно верну его тебе… если уцелею, конечно!

— Оружие? — Удивился я. — Оружие-то у меня есть, но у меня сейчас такой неприятный период жизни, когда мне не хочется с ним расставаться.

Впрочем… Эй, Джинн, ты здесь?

— Я здесь, и я слушаю ваш разговор. — Тут же отозвался мой верный опекун.

— Не гневайся, Владыка: твои тайны все равно становятся моими — хотим мы этого, или нет.

Так уж все устроено…

— Да бог с ними, с тайнами! — Отмахнулся я. — Скажи лучше: ты можешь раздобыть копию моего щита? Я с ним не расстанусь — ни за какие коврижки!

Но может быть, где-то во Вселенной обитает его близнец?

— У каждой вещи есть двойник. — Важно кивнул Джинн. — Ты хочешь отдать его своему другу?

— Хочу, наверное. — Удивленно согласился я. — Сам не знаю, почему, но я хочу ему помочь!

— Так уж связаны ваши судьбы. — Безапелляционным тоном заезжего восточного мудреца сообщил Джинн. — Твой гость был прав, когда говорил, что в свое время ваши пути пересекались. Вы действительно встречались однажды, и теперь твое сердце требует отдать дань старой дружбе.

— Когда это мы встречались? — Заинтересовано спросил я. Немного помедлил и добавил:

— И кем я тогда был?

— Ты вспомнишь, Владыка. — Оптимистически пообещал Джинн. — Не сейчас, так позже…

Впрочем, ваша встреча не была таким уж значительным событием в ваших судьбах — так, пустой, но приятный эпизод. Вы даже не сочли нужным сообщить друг другу свои имена…

— Ладно, не хочешь говорить — не надо! — Обиженно буркнул я. — Мог бы позаботиться, чтобы я не умер от любопытства… Так мы можем добыть второй щит Змею для Одиссея?

— Можем. — Лаконично ответил Джинн. — Это не повредит никому из вас — почему бы не доставить тебе удовольствие ощутить себя щедрым дарителем? Ты ведь любишь приносить дары, верно?

— Люблю. — Согласился я.

— Я вспомнил нашу встречу! — Изумленно рассмеялся притихший было Одиссей.

— Твой призрачный помощник прав: это была пустячная, но приятная встреча.

Лет семьсот назад, или даже больше… Я не помню, как назывался город, но силуэт раскидистого сухого дерева, под которым мы сидели, стоит у меня перед глазами. Ты выиграл у меня несколько партий в нарды, а потом вернул деньги, рассмеялся и сказал, что любишь приносить дары… А потом кто-то позвал тебя, и только из уст этого незнакомца я узнал твое имя. Он называл тебя Али…

— Опять мое славное мусульманское прошлое! — Вздохнул я. — Почему-то мне труднее всего поверить именно в эту часть своей туманной биографии!

Точная копия моего щита тем временем легла к ногам Одиссея. Джинн снова превратился в невидимое облачко и умолк.

— Возьми прочный шнурок и привяжи этот щит к своему поясу. — Сказал я Одиссею. — Он сам защитит тебя от любого нападения… надеюсь, что от любого! Тебе и пальцем шевелить не прийдется. Но имей в виду: его можно заворожить. Во всяком случае, как-то раз одной индейской барышне удалось вывести из строя его братца. Поэтому будь начеку!

— Макс, о чем ты разговариваешь с огнем? — Я оглянулся и увидел, что рядом со мной на корточках сидит заспанная Доротея и растерянно оглядывается по сторонам.

— Почему — с огнем? — Удивился я. — Знаешь, кто этот парень? Это…

— Какой «парень»? — Она еще энергичнее завертела головой. — Что, к тебе пришел невидимка?

— По всему выходит, что так. — Озадаченно согласился я и вопросительно уставился на Одиссея.

— Для того, чтобы увидеть меня, тоже требуется «особое зрение». — Он комично развел руками, вид у него при этом был виноватый и гордый одновременно. — Я слишком долго скрывался, знаешь ли… Ты не обидишься, если я попрощаюсь? Мне не хочется смущать твоих людей своим шепотом призрака…

— Делай как знаешь. — Кивнул я. — Можешь оставить щит себе: это подарок, а не прокат бытовой техники… Не хочу связывать тебя никакими обязательствами, но мне тоже чертовски интересно узнать, что за зверь этот самый Локи, и с чем его едят. Может, завернешь ко мне на обратном пути, расскажешь? — Мне и правда хотелось получить хоть какую-то информацию о Локи. Как-то я угробил несколько часов, чтобы убедиться, что волшебный телевизор Джинна не способен показать мне кадры его занимательной жизни.

Наверное, этот парень очень здорово замаскировался…

— Спасибо за подарок. Я непременно вернусь, чтобы рассказать тебе о своем путешествии — если уцелею, конечно! — Он поднялся, повернулся, чтобы уходить и в самый последний момент театрально хлопнул себя по лбу:

— Совсем запамятовал!

Афина узнала, что я собираюсь навестить тебя, и долго меня отговаривала… а когда поняла, что это бесполезно, попросила передать тебе эту записку.

Я нерешительно протянул руку за лоскутом пергамента. Честно говоря, я почему-то ждал подвоха — может быть просто потому, что прекрасно помнил, что мой собеседник в свое время являлся инициатором и руководителем знаменитого проекта «троянский конь»…

— Бумага не отравлена — стал бы я таскать ее за пазухой, да еще только для того, чтобы всучить одному их бессмертных! — Одиссей расхохотался так неудержимо, словно на протяжении столетий изо всех сил сдерживал смех, и вот его прорвало, наконец-то!

Впрочем, вполне возможно, что так оно и было… Доротея поежилась от звуков его смеха, как от холодного ветра. А потом он ушел в синие предрассветные сумерки. У него была удивительно легкая походка — честно говоря, я не уверен, что его ступни действительно касались земли…

— Кто это был, Макс? — Нерешительно спросила Доротея.

— Можешь себе представить: Одиссей. Он же Улисс, он же царь Итаки…

— Одиссей? Настоящий? Так что, он был на самом деле? — Озадаченно моргнула она.

— А мы с тобой были «на самом деле», дорогая? — Печально улыбнулся я. — Или понарошку? В любом случае, он не менее настоящий, чем мы с тобой, хоть и невидимка — чего только не случается с людьми за долгую-долгую жизнь!..

— Везет ему! — С искренней завистью вздохнула Доротея.

— Да, наверное… — Рассеянно согласился я. Записку Афины я сунул в карман своего безумного зеленого плаща: мне не хотелось читать ее в присутствии Доротеи. Во-первых, мало ли, что она там написала, а во-вторых… Если честно, я все-таки здорово опасался, что стал счастливым обладателем очередного «троянского коня», а у Доротеи, в отличие от меня была всего одна-единственная жизнь, драгоценная и неповторимая, как жемчужина, сияющая в глубине раковины вместо дряблого тела моллюска…